Она встала в шесть. Не выспалась совершенно. Но дольше находиться в смятой постели не могла. “Дом-2” шёл в гиперпространстве. На этом настоял Борск. И она была с ним согласна.
Не выдумано было ещё способа обнаружить здесь человека. Ни с помощью физических приспособлений. Ни с помощью Силы. Одна надежда – поставить тральщик на опробованных гиперпространственных путях. Но Борск знал иные пути. Очень опасные с точки зрения здравого смысла. Невероятные. Но он прокладывал маршрут, и корабль шёл по невозможной изгибистой, рваной траектории. И оставался цел. Ботан был и навигатором. И пилотом. И существом, который умел и любил рисковать, основываясь на точнейшем и выверенном расчёте.
Она его любила. Она всю жизнь влюблялась не в тело, а в ум.
Первое время поговаривали, что они с Борском любовники. Они быстро пресекли эти слухи. Борск происходил из почтенной ботанской семьи, где спаривание с иными существами не поощрялось. Он рассказал ей, что на Котлис остались его котята, которых он благонамеренно зачал в строго оговоренный двумя семьями брачный период. Таким образом, он выполнил свой долг перед своих видом, и считал его на этом законченным.
Он пришёл в Альянс, потому что чувствовал в себе способности и силы, которые не могли быть раскрыты ни в его родном мире, ни тем более в Империи. Мрачно фыркнув, он сообщил ей, что его угораздило родиться в очень неудобное время. Как раз в такое, когда молодая Империя оформлялась и для крепости изгоняла из правительственного ядра любых инородцев. Он поразил её тем, что спокойно сообщил, что, по его расчётам, этот период закончится лет через десять-двадцать. Империя подвержена разумной ксенофобии, поскольку разнообразные расы и народы в её государственном аппарате неизбежно подорвут его целостность. А целостность эта была крайне необходима новому государству на первом этапе его становления.
- Но для меня время будет упущено, - говорил он ей, усмехаясь и топорща сквозь чих-усмешку усы. – А мне нужно всё и сразу.
И он пришёл в Альянс. Создал не имевшую аналогов агентурную сеть. Работал с информацией так, как не умел никто. Производил такие сильные и столь изящные в своей действенной простоте конструкции и планы. Наслаждался положением и работой.
Узнав, чьи дети Люк и Лея, он не удивился. Сказал, что это очень интересно, и что это со временем может стать неожиданной частью стратагемы.
Но вот к плану стравливания Вейдера и Люка отнёсся крайне скептично.
- Может сработать, - говорил он. – Но это слишком грубо. Слишком прямолинейно. Вы, люди, давно забыли об этом, но мы, ботаны, ещё чувствуем свою кровь. Кровь с кровью сталкивать нельзя.
- Но мы используем их обоих против императора! – возражала Мотма. – Именно чувство крови – против чужого человека…
- После того, что Палпатин для него сделал, он для него своя кровь, - ответил Борск сухо. – Более чем. Представь человека, который вынужден выбирать между сыном и отцом? Представила? Вейдер взбрыкнёт. Обещаю тебе.
- Но Палпатин при этом погибнет!
- Хотелось в это верить…
Как-то Мотма спросила его: что для него Альянс? Если бы он смог найти себе удобное место в Империи, он нашёл бы? И сказала, что для неё остаётся загадкой: кто для него Палпатин?
- Противник, - ответил ботан. – Враг, с которым приятно померится силой. А Альянс… Не думай, моя рыжая ведьма, я никогда не предам Альянс. По той же причине, по какой император не предаст Империю. Она – его порождение. Альянс – моё.
- Но-но…
- Во многом – моё, - спокойно ответил Борск. – Я в него вложил слишком много души.
- И ты веришь, что он победит?
Миндалевидные глаза ботана с ниточками зрачком оглядели её. Она никогда не могла угадать, о чём тот думал. Ещё один непреодолимый барьер между видами. Психология иных существ только на первый взгляд могла показаться похожей на человеческую. Мотма очень надеялась на то, что
- Я верю, что нет нерешаемых задач, - ответил ей Борск. – Нет преград, которые нельзя обойти. И нет ума, который нельзя перехитрить. А в остальном… Если я буду думать о недостижимости цели, то я перестану что-либо делать в настоящем. Следует сконцентрироваться на локальных, современных задачах, у которых есть решение. И решать их. По опыту знаю, что так, шаг за шагом, подходишь к тому, что можешь решить и главную задачу…
- Не надо пытаться, надо делать? – с лёгкой насмешкой сказала Мотма.
- Это выдумали не джедаи. – ответил Борск. – Это девиз всех деятельных существ до них. Воинов, политиков, учёных, кого угодно. И я намерен его придерживаться тоже.
…Он и придерживался. Сейчас. До сих пор. То, что он сказал ей вчера, было ужасно. Необъяснимо, страшно, и, тем не менее, безжалостно обосновано и логично. Это перечёркивало всё, что она делала в своей жизни. Всё. И, тем не менее…
Вчера, глядя в узкие глаза ботана, она в каком-то прозрении поняла, что привлекало приближённых Палпатина в Палпатине. И что привлекло когда-то её в этом пушистом, хищном, уверенном, блестящем существе с кремовой шерстью. Что влюбило. Её, которая в своей жизни не влюблялась ни в одного представителя своей расы.
Сила разума. Великая сила ума. Величайшая свобода в хаосе, который зовётся жизнью. Неверие в судьбу. Гордость, сравнимую с гордостью самого Вейдера. Он никогда не просил. Он всё брал сам. Или давал. Тем, кто не просит.
И мир был игрушкой в его цепких лапах. И ум этой микрочастицы перед вселенной позволял владеть вселенной этой микрочастице.
Она поверила ему. Как всегда. Потому что знала, что он говорит – правду.
Место под названием нигде.
Когда кончилось совещание и все разошлись, он остался. “Мессир” не был удивлён. Он сам хотел этого.
Он обнаружил, что теперь называет его про себя немного иронически. Как будто они оба кончили играть. В ролевую игру с очень важными ролями. С наименованиями этих ролей.
…Кто из нас орк, кто эльф – не всё ли равно…
- Рэк, - сказал тот, не поворачиваясь от широкой арки окна, - ты их слышал. Что делать будем?
- По-моему, ты слишком быстро впадаешь в панику.
- Я?!…
Разворот от окна.
- А, - сказал он, - вот ты и пришёл в себя, мой дорогой первый отличник в школе.
