объятий. Профессор Бланш, Эмма Бланш, так, к слову, ее звали, стремительно достала свою волшебную палочку, и я развернул Флер так, чтобы она снова оказалась позади меня. Профессор лишь усмехнулась и, воспользовавшись заклятием Мобилекорпус, отнесла нас в Больничное крыло. Перемещаться таким способом, находясь в сознании, весьма отвратительно. Но на мой возмущенный возглас, профессор лишь подняла нас еще повыше и прибавила шаг.
А вне уроков прорицаний Бланш говорит весьма внятно и лаконично. Отпустив нас на койки, профессор рассказала медику, что произошло. Мадам Лебран, местная целительница, мне особо доверия не внушала. Я, наверное, просто слишком привязался к мадам Помфри, так что мысль о том, что кто-то другой будет лечить мои болячки, казалась мне кощунственной. Целительница подошла к Флер и стала рассматривать ее зрачки и зубы, прямо как ветеринар. Спустя пару минут такого осмотра, Лебран все же воспользовалась парой диагностических заклятий и отпустила Флер на занятия. Меня, к тому времени, как осмотр девушки закончился, уже начало потряхивать. И даже не знаю, чего мне, в тот момент, хотелось сильнее: поблевать или чтобы сразу голову отрубили. Как только Флер и профессор Бланш вышли, целительница, с жалостью на меня смотря, подошла ближе.
— Это заклятие на тело — оно порабощает то, что мужчинам так нравится в вейлах. Но душа остается свободной и жаждет скинуть оковы. Вейлы пытаются стать такими, какими их создала магия: хищными птицами, чтобы разорвать глотку тому, кто ее поработил. И это заклятие как раз им этого и не дает: тело трансформироваться не может. Зачастую вейлы, не желая никому подчиняться, убивают себя сами, ибо магия притяжения к хозяину сильна, когда они люди, и поднять на него руку она не сможет. К счастью, на простых людей, к тому же мужчин, заклятие так не действует. Оно выйдет из тебя само, — виновато произнесла она, наколдовывая тазик. Чудно, видать, я пророк, раз еще с самого утра напророчил себе парочку часов в обнимку с этой тарой.
Я вышел из Больничного крыла только через неделю. Того паренька, который пытался заколдовать Флер нашли сразу же, но разбираться во всем этом решили тогда, когда меня выпишут из госпиталя. Так что сейчас вместо того, чтобы блаженно подышать свежим воздухом, не опасаясь, что начнется новый приступ тошноты, я плелся в кабинет директрисы. Ну, это должно было когда-нибудь произойти, чтобы я и не посетил кабинет директора школы — это же нонсенс.
Постучав в дверь, я зашел в кабинет, не дожидаясь разрешения. Лукас Дюпонт со своими родителями уже был здесь, не хватало только четы Делакур. Заняв предложенное мне место, я с интересом стал осматривать помещение. Левая стена представляла собой нишу с полками для книг. Корешки старинных фолиантов с витиеватыми позолоченными названиями на них, так и манили взять книги в руки. Большое витражное окно с цветочным узором было не в центре комнаты, а чуть справа в углу, где на невысоком, в метр длины, постаменте лежала огромная раскрытая книга. Массивный камин для перемещений занимал почти всю правую стену. Над камином висело несколько портретов, еще один располагался между окном и книжным шкафом, прямо над столом директрисы. Вскоре пришли Делакуры, и «разбор полетов» начался.
— Вы все, безусловно, знаете, по какой причине мы здесь собрались, — серьезным тоном начала мадам Максим. — Двадцать третьего октября мсье Дюпонт воспользовался заклятием «Конкьют», направленным на мадемуазель Делакур.
— Я бы не только воспользовался, я бы и плоды этого заклятия пожимал, — Лукас совершенно не закрывал свои мысли, так что я бессовестно «ползал» в его дурной башке. Это же надо быть таким… отвратительным! Дожил до момента совершеннолетия, и все, теперь ему закон не писан думает. Ей тринадцать лет, да за все, о чем он думал с ней сделать, его дементорам на оргию отдать надо!
— По счастливому стечению обстоятельств мсье Эванс успел закрыть девушку собой от заклятия, — продолжала директриса, а я усиленно старался отвлечься на ее голос, чтобы не сорваться и не набить морду мсье Дюпонту. Так думать о Флер Делакур могу только я… и Билл Уизли. — Поэтому, сейчас, мы должны решить, какая мера наказания будет принята.
Мадам Максим явно не нравился такой ход вещей, она бы давно уже отчислила Лукаса, но не имела на это права. Именно поэтому на этом заседании находился я. Заклятие «Конкьют», безусловно, редкое и не является светлым, но оно не запрещено. Этим заклятием мало кто пользуется именно из-за его сложности: нужно выполнить все движения палочкой четко и верно, в противном случае, оно высосет из волшебника всю силу, а никакого эффекта не даст. Так что взбесившиеся от желания придурки предпочитают использовать что-то более безопасное для себя: зелья, грубую силу. То, что Лукас пытался зачаровать Флер могло бы и сойти ему с рук. Семья Дюпонтов влиятельна, и семья Делакур, при всей своей известности и родовитости, ничего бы не смогла им противопоставить. Они — вейлы, и существуют в нашем мире на «птичьих правах». А вот то, что это заклятие попало в меня, значительно осложняет ход вещей. Я-то человек и имею право требовать исключения Дюпонта.
Вот только мне интересно, откуда этот плюгавый мальчишка смог узнать, как выполнить это заклятие, если его родители ни сном, ни духом о нем не знают? Из-за своей сложности и опасности для насылающего оно постепенно стало исчезать со страниц книг. И, насколько мне известно, в мире есть три книги, в которых еще сохранилось полное описание движений волшебной палочки. Одна хранится в моем поместье, вторая во всемирной магической библиотеке. Где он нашел третью?
— Все это — недоразумение, — флегматично начал отец Лукаса. Мать Флер — Аполлин, нервно дернулась, явно намереваясь сделать что-нибудь эдакое с мсье Дюпонтом, но ее муж — Гаспар — вовремя сжал ее руку, призывая успокоиться. Мадам Максим тоже не считала произошедшее всего лишь недоразумением. Оно и понятно: Олимпия, как и женщины Делакур, совсем не человек. — Так что я думаю, будет достаточно административного наказания.
Лукас уже представлял, как будет отмечать со своими дружками победу, и прикидывал, когда снова сможет воспользоваться заклятием. Желание сломать ему нос значительно усилилось. Где этот паразит достал третью книгу?
Ирония судьбы заключалась в том, что это заклятие было выдумано мужчиной моей семьи. Вейла, в которую он был влюблен, была «немного» вспыльчивой, из-за чего очень часто перекидывалась в свою естественную форму, когда ее что- то пугало. А пугало ее все. Поэтому она попросила его найти способ лишить ее этой способности, чтобы быть с ним рядом. Вот мой предок и придумал это заклятие, чтобы ее тело не могло меняться. Мадам Лебран была не совсем права, когда описывала действие этого заклятия на вейлу. Испытывать вечное притяжение она не будет — она не сможет защищаться, а это зачастую очень пугает их. Не имея возможности защитить себя, вейле не особо нужна ее красота. Она чаще всего становится для нее проклятием.
— Я бы не сказал, что произошедшее является недоразумением, — мой холодный пренебрежительный тон, заставил всех обернуться в мою сторону. Они то, наверное, думали, что я здесь нахожусь только для того, чтобы показать Делакурам, кто спас их дочь. Мадам Максим смотрела на меня с надеждой. — В случае таких ситуаций, когда на… — я, слегка замялся, пытаясь подобрать более подходящий синоним к слову недочеловек, — магическое создание происходит нападение и его закрывает собой человек, принимая на себя воздействия заклятия, кару насылавшему выбирает пострадавший.
— У вас бурная фантазия, молодой человек, — усмехнулся мсье Дюпонт.
— Вы, как я посмотрю, не читали правила той школы, в которую отправили свое чадо, — язвительно бросил я. — В уставе школы черным по белому моей бабкой было это написано, — с портрета за спиной директрисы раздались громкие аплодисменты.
— Верно, господа. Пункт третий в семнадцатом параграфе как раз об этом и повествует, — рыжеволосая ведьма насмешливо смотрела на нас, сверкая своими огромными зелеными глазами. — С самого основания школы здесь было всего два факультета: Люше и Эванс. Это, конечно, немного пафосно — давать факультетам название по фамилиям основателей, но так уж случилось. И в моем факультете чаще всего учились магические полукровки и чистокровные создания. Чтобы оберечь своих учеников, точнее будет сказать учениц, — ведьма бросила нежный взгляд Флер. — Я вписала в устав школы отдельный параграф для их защиты. Мой внук прав: наказание мсье Лукасу Дюпонту выбирает он.
В кабинете установилась гробовая тишина. Я во все глаза рассматривал портрет, но великанша Олимпия закрывала его раму, и я не мог прочесть, как зовут мою родственницу.
— И каким будет наказание? — сдавленно спросил Гаспар Делакур. Он, наверное, тоже правил школы не читал. Я, собственно, тоже их еще два дня назад не знал, но когда выяснил, что буду присутствовать на этом заседании, и понял, почему мадам Максим лично мне это сообщила, стал их изучать. Вот тут то и выяснился этот чудный финт правил для защиты магических полукровок. Сконцентрировавшись на мыслях мальчишки, который заметно струхнул, я перевел взгляд с портрета на директрису.
— Так-то бы мне наплевать на образованность отпрысков семьи Дюпонт, но пусть он все же получит образование, — Аполлин расстроено выдохнула. — Но чтобы впредь такое не повторилось, я хочу, чтобы воспоминания Лукаса относительного этого заклятия были стерты, — Гаспар радостно хмыкнул, а чета Дюпонтов начала возмущаться.
— Таков вердикт, и, так как он был сказан вслух, то должен быть приведен в исполнение, — радостно пропел портрет моей родственницы. Это тоже оговаривалось в правилах, и было пятым пунктом семнадцатого параграфа.
Та мысль,
