— лучший из образцов. Эстетически наиболее выдержанный.
— Значит, бригаденфюрер фон Риттер не лишен чувства юмора. Чего никакие скажешь о вас, Родль. Вы все воспринимаете в самых мрачных тонах.
Адъютант понял, что, по существу, таким образом, — в самых что ни на есть мрачных тонах своего собственного юмора, — Скорцени упрекнул его в легкомыслии. Но что поделаешь, шеф сам повел разговор в таком духе.
— Однако замечу, что лаборатория все же существует, — поспешил деликатно оправдаться Родль. — И Крайз действительно возглавляет ее. Говорят, там собраны лучшие умы Германии и ряда других стран.
— Это чувствуется, — постучал он ногтем по фотографии унтерштурмфюрера. — Впрочем, восточная мудрость гласит, что когда безобразное достигает своего предела, наступает прекрасное. Но понятно, что в этом утверждении восточные мудрецы, как всегда, слишком перемудрили, — как считаете Родль?
— Вряд ли фон Риттер догадывается об этом. Скорее всего, действует по наитию.
— Так кого же сотворяют в «Лаборатории призраков» на самом деле? Кому понадобились обычные зомби в «Регенвурмлагере», которому вскоре предстоит оказаться в прифронтовой полосе?
— Там готовят солдат-призраков, господин штурмбанфюрер. Будущих подземных обитателей и защитников «Лагеря дождевого червя». Лишенных памяти, рассудка, инстинктов, и еще чего-то там — защитников «СС-Франконии».
— Теперь таких, лишенных памяти и рассудка, развелось немало. Но я всегда считал, что «Лаборатория призраков» не имеет к этому никакого отношения. Недавно мы с вами испытывали целый взвод зомби, но, если помните, сотворяли их не в «Лаборатории призраков».
— И все же, Крайз — ведущий ученый. Получеловек-полудьявол, связанный с некими Высшими Силами.
Скорцени поморщился и еще раз всмотрелся в изуродованное ожоговыми шрамами и какими-то странными наростами лицо, в копну спадающих на щеки нерасчесанных волос. На фото Крайз был в гражданском, поэтому вид его разительно несоответствовал самому представлению об офицере СС. Уяснив это, Скорцени нервно осклабился, по всей вероятности, с трудом сдерживая отвращение.
— Может, лучше убрать это досье, господин штурмбанфюрер?
— Нет уж! Руководитель «Лаборатории призраков» «Регенвурмлагеря»… Такого человека мы с вами, Родль, обязаны знать, что называется, в лицо. Особенно если учесть, что только что лагерем вплотную заинтересовался фюрер. Кстати, как там чувствует себя наш комендант?
— Рядом с Крайзом барон фон Риттер будет выглядеть настоящим красавцем. Так что фюреру приятно будет сравнивать их.
— В этом можно не сомневаться. — Скорцени знал, что представляет собой этот полуазиат- бригаденфюрер, поэтому смог оценить мрачное пророчество Родля.
— Я, конечно, кое-что слышал об увечности Крайза, — признался он по этому поводу. — Овербек описывал мне его внешность, предлагая поддержать при назначении на должность в «СС-Франконию», однако видеть вживую не приходилось. Поэтому даже не предполагал, дьявол меня расстреляй, что все настолько уж… необычно, — с трудом подобрал он наиболее мягкое в подобной ситуации выражение.
— Иначе его вряд ли стали бы называть «Фризским Чудовищем».
— А как он ведет себя так вот… в обычной жизни?
— Чертовски силен, и если его разозлить…
— Ну, уж злить-то мы его, конечно, не решимся, — заверил Скорцени. — Кто рискнет?!
— Но, в общем-то, он довольно смирный. Говорят, с ним вполне можно ладить.
— Постойте, у него что, достаточно образования, чтобы возглавлять лабораторию? — полистал Скорцени последние донесения, пытаясь добраться до бумаги, в которой значилось бы покорившееся Крайзу учебное заведение.
— Медицинский факультет университета, — пришел ему на помощь Родль.
— Это сразу же должно в корне изменить наше отношение к нему?..
— Не уверен. Но знаю, что кроме Крайза в лаборатории работает главный специалист, а также целый штат всех прочих специалистов. В том числе из Африки, Гаити и Тибета. По крайней мере, так следует из рапорта бывшего коменданта «Регенвурмлагеря» штандартенфюрера — тоже бывшего — Овербека. Этот рапорт имеется в досье.
— И за что его, этого бывшего, хотели расстрелять?
— Не только хотели, но и расстреляли.
Скорцени прокашлялся и промолчал. Он забыл, что так и не раскрыл тайны псевдонима «Центурион», под которым скрывался Овербек в роли командира взвода зомби-воинов.
— В чем его официально обвиняли?
— Судя по всему, он попросту свихнулся.
— Да-да, кажется, что-то припоминаю. Мы ведь занимались им. Хорошо, оставьте эти бумажки, постараюсь трепетно вникнуть в суть изложенного в них. А относительно того, что свихнулся… Стоит ли удивляться, Родль: в подземелье, в кругу чудовищ и призраков, ощущая, что и сам ты уже не что иное, как призрак и чудовище?..
— Что вполне понятно…
«Чем только ни приходится заниматься, в то время когда на всех фронтах идут сражения и везде найдется работа диверсантам», — помассажировал болезненно пульсирующие виски Скорцени, чувствуя, что не мешало бы немного развеяться. Где угодно, хоть на вершине Абруццо.
— Я свободен, господин штурмбанфюрер?
— Признайтесь, Родль, что ведь вы тоже никогда не бывали в подземельях «Лагеря дождевого червя»?
— Не имел удовольствия.
— Тем не менее, не проявляете к ним абсолютно никакого интереса, — упрекнул его Скорцени.
— Никакого, — и Родль молитвенно перевел взор на потолок, обращаясь к Господу с молитвой удержать его шефа от паломничества в «Лабораторию призраков».
— Это вы, Родль, напрасно: к делам и душам диверсантов Господь во все века оставался абсолютно равнодушным, — уловил его настроение штурмбанфюрер. — Как и вы — к делам «Регенвурмлагеря».
— На когда прикажете планировать вашу поездку? — не стал Родль ни оправдываться, ни задавать лишних вопросов.
Отыскав едва заметную просеку, самолет связи резко пошел на снижение, погружаясь в голубовато- зеленое чрево лесного бора. На самом деле эта просека была взлетно-посадочной полосой затерянного посреди большого лесного массива аэродрома, значительная часть которого, в том числе и выдолбленные в каменистых холмах ангары, была замаскирована сетью. И лишь очень немногие из авиаторов знали, что из одного из ангаров тщательно замаскированный вход ведет в подземный мир «СС-Франконии», тоннели которой пролегли под всей территорией аэродрома.
— Вам не кажется, Родль, что последние обитатели этого объекта покинули его еще месяц назад? — спросил Скорцени, выходя из машины вслед за адъютантом.
— Ничего удивительного: аэродром принадлежит «Регенвурмлагерю», а всякое появление на свет божий его «дождевым червям» противопоказано. И вообще, это уже рейх в рейхе. Кстати, а вот и самые достойные из его представителей…
Скорцени с любопытством взглянул на появившихся из тщательно замаскированного блиндажа солдат аэродромной обслуги. Одетые в зеленые маскхалаты, увешанные сосновыми веточками, они поспешно, не обращая внимания на прилетевших, устанавливали на полосе бутафорские сосенки, произраставшие из небольших деревянных ящиков. Судя по всему, полоса освобождалась лишь на время приема очередного самолета, чтобы затем вновь исчезнуть под плантацией сосенок и прочей растительности.
— Вы не правы, Родль, к мерам секретности здесь относятся значительно серьезнее, нежели мы с вами предполагали.
