не смогла придать хоть каких-то зримых черт благородства, духовной возвышенности или хотя бы жертвенного великойученичества.
— Кем станут эти люди в их новой жизни? Что им уготовано?
— Это уже не люди, это зомби, — с непонятным Скорцени вызовом уточнил шарфюрер Устке. — Мы еще не сумели классифицировать сие существо, но ясно: хотя это уже не полноценный человек, но еще и не полноценная обезьяна. Впрочем, тенденция к подобному «прогрессу» очевидна. В реальности же это некий биологический манипулятор, — Скорцени слушал его, не перебивая, и это позволило Устке победно взглянуть на Крайза.
— Вы определяете их склонность к тем или иным функциональным обязанностям еще до умерщвления? — не стал изводить его Скорцени полемикой относительно степени «впадения в обезьяноподобие».
— Этим суждено стать рабочими, занятыми расширением подземелий «СС-Франконии», — ответил вместо него Крайз. — Мы исходили из того, что до войны все трое работали в русских шахтах, а следовательно, обладают навыками, которые теперь будут возведены до уровня инстинкта.
— Логично. Хотя, согласитесь, привязка к профессии довольно грубоватая.
— В принципе, они смогут выполнять любые задания. Все зависит от того, какое внушение в них будет заложено после воскрешения из мертвых и какие приказы они станут получать после окончательного зомбирования. Но вы правы: профессиональные и нравственные основы следует учитывать. Уже сейчас мы подумаем о создании группы психологического отбора зомби-воскрешенных.
— Вот здесь-то нам вновь пригодится опыт гауптштурмфюрера Вилли Штубер, — одобрил эту идею Скорцени.
— Жаль, что он не прибыл в «Регенвурмлагерь» хотя бы на год раньше, — молвил комендант. — Кстати, насколько я понял, он должен стать моим заместителем по вопросам безопасности?
— Комиссаром. Как у русских, — осклабился обер-диверсант. — В связи с этим совет: следующую группу зомби тоже укомплектуйте исключительно из коммунистов, желательно, политруков. Затем мы поставим их старшими над отрядами зомби.
— Что крайне опасно. Даже с учетом того, что они уже будут зомбированы, — молвил Фризское Чудовище.
— Просто вначале им следует убедительно объяснить: то, что они здесь видят, и есть реальное воплощение идеи коммунистического общества: все равны, все всем поровну, от каждого по труду — каждому по способностям, а главное, никакого влияния буржуазного Запада. Вообще никакого влияния извне — чего русские особенно опасаются.
— Попытаемся объяснить, — вежливо склонил голову Фриз. — Хотя пока что плохо представляю себе, как это сделать.
— При этом вы должны помнить, что, в конечном итоге, все зомби должны стать воинами гарнизона, его несгибаемыми и бессмертными защитниками.
— Первые двадцать воинов-зомби готовятся к воскрешению в следующем отсеке. Все они в прошлом кадровые военные, получившие образование в военных училищах, в академиях, в школах армейской разведки и на военных курсах. Опыт боевых действий — не менее двух лет. Понимаю, что отбирать должен был кто-то из более сведущих в военном деле людей, нежели я, однако делалось это спешно… И потом, кто знает, может быть, в подобном деле важен взгляд со стороны, непрофессионала.
— Звучит, как оправдание, но зачем гадать? Увидим, что у нас проклюнется в этом инкубаторе зомбитворцов.
В дальней выработке, названной «зомби-могильником», которую рабочие еще не успели обшить досками или обложить кафелем, Скорцени показали двадцать ящиков-гробов. В каждом из них уже лежал будущий зомби из той «новой волны», которая должна служить сотворению следующего поколения зомби.
Впрочем, внимание штурмбанфюрера привлекли не столько «вместилища недочеловеков», сколько форма самой выработки. Если все остальные вырубались в толще скал в виде квадратов — без каких-либо архитектурных излишеств, самым примитивнейшим образом, то на этом зомби-инкубаторе строителей явно повело. Они ударились в овалы отдельных углублений, в готику сводов, в опоры, высеченные, как и везде, все из того же первородно-каменного основания, однако доведенные здесь почти до совершенства римских колоннад. Взору всякого забредшего сюда открывалось некое подобие катакомбного храма первых, гонимых язычниками христиан.
— Надеюсь, вы понимаете, что все работы по сотворению зомби должны вестись в атмосфере исключительной секретности? — жестко поинтересовался штурмбанфюрер.
— Над всем, что здесь происходит, витает могильная секретность, — заверил его Фризское Чудовище. — Вы уже ощущаете ее дух, пропитываетесь им.
— Вот именно: «пропитываюсь».
Крайз благоговейно осмотрел своды шахтной выработки, словно мастер, только что закончивший возведение прекрасного храма. Он был очарован своим творением.
— Не торопитесь, Скорцени, — молвил он, остановившись посреди небольшого фойе и запрокидывая голову. — Здесь время должно приостанавливать свой бег. Осмотритесь, задумайтесь, проникнитесь…
— Не воображайте себя архиереем этого подземного храма.
— Этого собора души, входя в который, каждый обязан очиститься от бренности потустороннего, того, что за дверью «Лаборатории призраков», мира.
В воображении Фризского Чудовища этот катакомбный «собор» действительно представал делом всей его жизни и образцом величественной красоты. Именно так должен был взирать на собор Парижской Богоматери влюбленный Квазимодо. Крайз давно решил, что впредь зомби обязаны являться миру только в таких храмах.
— И сколько же времени уходит на «высвячивание» в полноценные зомби? — вернул его с вершин эстетики на беспощадный материализм бытия «СС-Франконии» Отто Скорцени. — Я имею в виду — после их возвращения в бытие.
— С учетом функциональной переподготовки каждого из них, а также адаптации к новому виду существования и должности, — порядка трех месяцев.
— Непозволительная расточительность, Крайз.
— Мне тоже казалось, что непозволительная расточительность. Пока не вспомнил, сколько месяцев отведено природой, чтобы выносить младенца, и сколько лет — чтобы взрастить и воспитать его.
— Только не следует мнить себя Творцом небесным, Крайз. Вы все же имеете дело с творением, уже созданным Господом. А посему предусмотрите ускоренный вариант. Полтора месяца вполне достаточно, чтобы произвести на свет божий гениальнейшего из этих недочеловеков.
— Трудность заключается в адаптации. К тому же необходим срок, чтобы выяснить, насколько удачным оказалось перевоплощение и каковы практические возможности каждого из неофитов. Исходя из результатов этих исследований, можно будет вносить коррективы в подготовку нового поколения зомби.
— Еще раз напоминаю, Крайз, что вы не Всевышний, Крайз! — незло проворчал обер-диверсант.
— Но ведь и Всевышний не утруждал себя экспериментами, подобными тем, которыми озабочены мы, в нашей секретной лаборатории, — огрызнулся Фризское Чудовище.
— Не настаивайте, зачислить в штат «Лаборатории призраков» Всевышнего я все равно не смогу, — воинственно улыбнулся Скорцени. — По рангу не положено. Разве что фюрер. Ибо фюреру позволительно даже то, что не позволительно Всевышнему.
— Только вряд ли я осмелюсь напомнить об этом им обоим — фюреру и Всевышнему.
— Понимаю: далеко не каждому из нас, смертных, дано сотворять целое поколение новой цивилизации. И тем не менее… Спуститесь на землю и не забывайте, что, прежде чем решиться на сотворение зомби, мы решились сотворить Вторую мировую войну.
— Что выглядит весьма опрометчиво. Особенно идея напасть на Россию. В любом случае, теперь
