Бульбу». Летом 1841 г. Гоголь приезжает в Санкт-Петербург и сам готовит к печати первый том «Мертвых душ» и четырехтомник «Сочинения», в который и вошла повесть «Тарас Бульба» во второй редакции. Гоголь действительно не вполне доверял публикаторам, которые могли перепутать малороссийские слова, напечатать, например «батька» там, где Гоголь хотел видеть «батько». Это — еще одна крупица правды, с помощью которой строится миф лжи.
6. Приводят ли создатели мифа какие-то доказательства, например, слова самого Гоголя о том, что его заставили переписать «Тараса Бульбу» или внесли изменения без его ведома?
Нет, не приводят, потому что таких доказательств не существует. Однако часто используется передергивание, так называемая «серая пропаганда», когда действительно сказанные Гоголем по иному поводу слова переносятся на «Тараса Бульбу». Чаще всего приводится известное письмо Гоголя к Плетневу от 10 апреля 1842 года: «Я лучше решился переделать его, чем лишиться вовсе».
Это письмо — совсем о другой повести, и непосредственно за процитированными словами следует: «Я выбросил весь генералитет, характер Копейкина означил сильнее…».
Капитан Копейкин — не Бульба, и почему судьба одного произведения должна что-то доказывать в отношении другого, — известно только профессиональным мифотворцам.
7. Правда ли, что в первом варианте «Тараса Бульбы» слово «Русь» «даже ни разу не упоминается»?
Да. Зато упоминается слово «русский», как например: «Голодная бурса рыскала по улицам Киева и заставляла всех быть осторожными. Эта бурса составляла совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из польских и русских дворян, они не допускались».
Каждый может сам судить, считал ли Гоголь тогдашний Киев населенным русскими людьми — или какими-то иными.
8. Правда, что в первой редакции казаки назывались «украинскими»?
Слов «украинец», «украинский» вообще нет ни в первом, ни во втором варианте.
Слово «украинец» в XIX веке для определения жителей Южной, или Малой Руси тогда употреблялось чрезвычайно редко, исключая нескольких польских интеллектуалов, разрабатывавших концепции «украинства» (не знал и не употреблял слова «украинец» и Т.Г. Шевченко).
9. Являются ли слова о любви к Русской земле органичными для писателя?
Да. Гоголь признавался в любви к России не только в художественных произведениях, но и в частной переписке: «Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский, — писал он графу А.П. Толстому. — Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви нас ведет теперь Сам Бог». Это письмо под заголовком «Нужно любить Россию» Гоголь потом включил в «Выбранные места из переписки с друзьями».
10. Чем так не устраивает Гоголь творцов современной украинской националистической идеологии?
Вот этими словами: «Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чоботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою…»
* * * Об идеологии украинства историк Олег Неменский в своей статье «Сыворотка памяти» писал (выделено мной. — Г.С.):
«…Та идеология украинства, которую насаждает современная киевская власть, создана преимущественно в Галичине, к казакам и казачьей истории отношения никогда не имевшей. Она лишь использовала образ запорожца как идентитарный символ. Но, вернувшись на само Запорожье, эта идеология оказалась ему чуждой и отталкивающей. Ее корни — в униатстве, а казаки всегда мыслили себя как воины православной веры, защитники православной Церкви. В своей ориентации на Запад она полонофильская, а казаки всю историю „ляхов били“. Она чтит память фашистских коллаборационистов, а жители Левобережья горды своей победой над фашистской Германией. Украинский национализм пытается объяснить эту чуждость проведенной здесь москалями русификацией и даже геноцидом местного населения, однако всё это наталкивается на иное культурное сознание и иную историческую память. Украинство всё более принимает образ скопища всего того, с чем коренные жители этих земель столетиями боролись и память о чем до конца не утратили, а само Запорожье (как и все Левобережье) стало одним из наиболее пророссийских регионов Украины, твердым и в православии, и в русском языке.
…Принципиально ошибочно уравнивать русских эмигрантов в далеких странах и русских, живущих на своей исторической земле, хотя и вне пределов России. И вот для различения русских в рассеянии и русских автохтонов за рубежом просто необходимо ввести в официальную и общеупотребительную лексику наряду с „Русским миром“ и понятие „Русская земля“. Русские, живущие на земле Руси, по крайней мере в глазах России должны иметь особые права и особый статус. Это не эмигрантские диаспоры, у них другая структура жизни, другая социальная идентичность, другие проблемы и задачи. И если мы хотим их не потерять, не сдать ассимиляционной политике чужих властей, без осознания пределов исторической Русской земли не обойтись. Вот и Украина для нас — земля не чужая, о чем обсуждаемый фильм очень кстати напоминает. Возвращение в употребление понятия о Русской земле необходимо и шире — для полноценной реанимации русской идентичности»{195}.
Дойдут ли слова русских историков до ушей российских чиновников? Украинские националисты, надо думать, очень надеются, что не дойдут.
Нынче стоит только сказать пару слов о «нескольких польских интеллектуалах, разрабатывавших концепции украинства», как можно сразу же начинать удивляться реакции наших национально- сознательных панов. Нет, паны не высыпают ворох аргументов в опровержение, не требуют доказательств тезиса, они начинают глупо ерничать, например так: «Ага, не раскрыта тема австрийского генштаба!» Панам не нравится, что концепции украинства разрабатывали в том числе и поляки. Но этому полно свидетельств. Одно из них находим в статье В.В. Шульгина «Украинствующие и мы»:
«Не менее интересны мысли ксендза Валериана Калинки:
„Между Польшей и Россией сидит народ, который не есть ни польский, ни российский. Но в нем все находятся материально под господством поляков, нравственно же под влиянием России, которая говорит тем же языком, исповедывает ту же веру, которая зовется Русью, провозглашает освобождение от ляхов и единение в славянском братстве. Как же защищать себя?! Где отпор против этого потопа? Где?! Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть Москалем?! Поляк имеет другую душу и в этом факте такую защитительную силу, что поглощенным быть не может. Но между душою Руссина и Москаля такой основной разницы, такой непроходимой границы нет. Была бы она, если бы каждый из них исповедывал иную веру, и поэтому-то уния была столь мудрым политическим делом. Если бы Русь, от природы этнографически отличная, по сознанию и духу была католической, в таком случае коренная Россия вернулась бы в свои природные границы и в них осталась, а над Доном, Днепром и Черным морем было бы нечто иное. Каково же было бы это „нечто“? Одному Богу ведомо будущее, но из естественного сознания племенной отдельности могло бы со временем возникнуть пристрастие к иной цивилизации и в конце концов к полной отдельности души. Раз этот пробуждавшийся народ проснулся не с польскими чувствами и не с польским самосознанием, пускай останется при своих, но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, с Востоком только формой. С тем фактом (т.е. с пробуждением Руси с не-польским сознанием) мы справиться сегодня уже не в состоянии, зато мы должны позаботиться о таком направлении и повороте в будущем потому, что только таким путем можем еще удержать Ягайлонские приобретения и заслуги, только этим способом можем остаться верными призванию Польши, сохранить те границы цивилизации, которые оно предначертало. Пускай Русь останется собой и пусть с иным обрядом, будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. И если бы даже
