несколько километров вдоль целого ряда заводов. Эту необходимость нам объяснил один из заместителей тогдашнего мэра, с явным сожалением заметивший, что Харьков не похож на европейские города — по сравнению с ними он СЛИШКОМ зеленый…{74}
В истории Харькова и прежде бывала разруха. Когда в 1943 году освободили Харьков от немцев, сотрудники танкостроительного завода, тогда еще не «имени Малышева», увидели, что половина зданий разрушена полностью, а прочие — разрушены наполовину и более. Возле разваленных станин прорастали березки, в пустых цехах бегали зайцы. Это было в августе, а в октябре завод уже выдал первую продукцию.
Это не были какие-то особенные люди, все мы прекрасно знаем наших дедушек и бабушек. Так может, если по рецептам импортных профессоров у нас получается в основном разрушать, воспользоваться для разнообразия опытом предков? Или мы уже не помним родства?
Заголовок этой главы навеян не ностальгией по прошлому и не желанием «вернуть СССР», а только и исключительно знаменитым стихотворением Бориса Чичибабина «Плач по утраченной Родине», которое заканчивается: «…мы в той отчизне родились, которой больше нет». Ю.В. Андропову, одному из последних генсеков ЦК КПСС, приписываются слова: «Мы не знаем общества, в котором живем».
Еще меньше то общество знаем мы. И как результат — почти не знаем современного. Всему удивляемся, жизни не понимаем, и каждая новая неприятность застает нас непременно врасплох.
Нам необходимо знание о прошлом, без которого невозможно знание будущего. Это знание возможно не как результат однообразной и гораздо более тупой, чем в советские времена, телевизионной пропаганды, а как результат дискуссии, свободного изложения суждений о том, чем же на самом деле был СССР.
Александр Васильевич Суворов говорил, что все болезни от нечистоты, а грехи от праздности. Мы могли бы продолжить мысль: все беды от незнания. В советские времена была такая расхожая фраза: «Знание — сила!» И ей-богу, это не пустые слова.
Глава 4. Россия сосредотачивалась или сворачивалась?
Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия сосредотачивается.
Известны слова советского поэта Давида Самойлова «сороковые роковые». А если подобным образом попытаться определить наши 90-е? Наверное, получится что-то не вполне приличное, что-то вроде
Как человек просыпается после тяжелого хмельного сна и с удивлением озирается вокруг: что ЭТО было? Как говаривал герой известного анекдота, всё течет, и всё из меня… Всё проносится, и всё мимо… А когда не мимо, то еще хуже. И больней.
В 90-е годы все, кому этого хотелось, праздновали День России. Многие продолжают праздновать и сейчас. В событии можно выделить по крайней мере два аспекта. Первый — внешнеполитический (то есть внешний по отношению к России). Второй — внутренний, или социальный.
Сущность первого аспекта лежит на поверхности. Раньше этот день назывался «днем независимости России». От кого независимость, сегодня всем уже должно быть ясно.
Ельцин выступил как застрельщик по мишени СССР
12 июня 1990 года Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете России. Как стало ясно позднее, именно это инициированное Борисом Ельциным решение положило начало «войне суверенитетов», запустило механизм распада СССР, который начался именно с конфликта союзного и российского правительств.
Не будь решения от 12 июня, не было бы аналогичного (если не прямо списанного с него) решения от 16 июля — в этот день украинские депутаты под председательством Леонида Кравчука приняли Декларацию о государственном суверенитете Украины. Заметим — более чем через месяц после российской.
Конечно, «после» не всегда означает «вследствие», но в данном случае — как раз именно это и означает. Сегодня уже несомненно, что Ельцин выступил в качестве командира передового отряда демократии: благодаря уже тогда имевшейся поддержке западных держав, он был уверен, что с ним ничего сделать не посмеют.
Киевские керивныки посмотрели-посмотрели — да и поняли: и нам можно. К тому же, как сегодня все чаще выясняется, у них были советники, которые не давали долго раздумывать…
В российской Декларации в качестве основополагающего принципа указывалось:
Аналогично в украинской Декларации:
Потом про союзное гражданство и Союзный договор мягко «забыли». Между тем, раз нет упомянутого в тексте Договора, необходимо либо отменить, либо изменить процитированные пункты. Но менять утвержденную референдумом (на Украине) Декларацию можно также только на референдуме.
Иначе появляется вполне законный повод говорить о том, что суверенитет неокончателен. Не доведен до конца.
Да, Конституция СССР давала республикам широчайшие права — вплоть до отделения. Ни в каких других странах право выхода административных единиц из состава государства не предусмотрено.
Но дело в том, что ни одна республика ни формально, ни по существу не вышла из состава СССР. Одни, как прибалтийские республики, заявили, что попросту никогда в Союз и не входили (правда, забыли вернуть земли, полученные ими во время «невхождения», но это уже другой разговор).
Другие республики, как Украина с Россией, тоже не декларировали выход из состава СССР, а декларировали, фактически, только суверенитет в рамках СССР{75}, о чем в Декларациях о суверенитете прямо свидетельствуют пункты, предписывающие заключение Союзного договора.
Референдум за Союз…
