11
— Это долгая история, полковник. Я даже не уверена, стоит ли вам ее рассказывать. — Я сглотнула.
Николас Аллен с очень серьезным выражением лица отхлебнул кофе и наклонился вперед, положив большие ладони на стол.
— Ладно. Я хочу, чтобы, прежде чем продолжить, вы бы подумали вот о чем: ваш муж использовал видеозапись, предоставленную ему похитителями, чтобы передать вам сообщение. Но в то же время это предупреждение. Полагаю, вы уже сами догадались, так?
Я кивнула, все еще не совсем уверенно.
— Когда я смотрел эту запись в Вашингтоне несколько часов назад, — произнес он, поглаживая свой iPad, — я понял, что этот намек на то, что у вас могут похитить нечто принадлежащее вам, скрывает призыв к бдительности. У вас есть что-нибудь ценное, что нуждается в охране?
Аллен сформулировал этот вопрос таким образом, словно уже заранее знал ответ. По правде говоря, он даже не стал дожидаться, пока я открою рот.
— Ясно одно, — продолжал он, — ваш муж не ошибся, предполагая, что вам тоже грозит опасность.
Мои глаза заблестели от тревоги.
— Вы считаете, что тот «монах» в соборе хотел?..
— А вы как полагаете? Конечно, он пришел за вами. В этом я ни секунды не сомневаюсь. Он успел поговорить с вами? Что-то сказал?
— Он упомянул Мартина…
— В каких выражениях, сеньора?
— Не знаю… — с отчаянием промолвила я. — Я не разобрала!
— Ладно, не расстраивайтесь. Давайте вспоминать все по порядку. Если вам не трудно, ответьте, пожалуйста, на мой первый вопрос.
Приходилось все начинать сначала.
— Хорошо, — вздохнула я.
— О каком даре говорил ваш муж на видеозаписи?
— Я обладаю даром ясновидения, полковник.
Я выпалила эти слова, не думая, словно сбросив непомерный груз. Неожиданно. Без долгих предисловий. Как я и предполагала, Николас Аллен сидел с таким видом, будто не верит собственным ушам. Как все и всегда.
— А это, конечно же, долгая история… — произнес он, пожимая плечами.
Прежде чем он успел продолжить, я прервала его:
— Это особая фамильная способность, знаете ли. Некий врожденный талант. У моей матери он был и у бабушки. Собственно, его в нашей семье наследовали все женщины по материнской линии, которых я помню. Порой мне казалось, что это какой-то генетический сбой. Я даже пыталась избавиться от этого, принимала лекарства, но и это не помогло. Не знаю как, но Мартин почувствовал мой дар с первого взгляда и помог мне смириться и научиться жить с ним.
— А в чем он состоит?
— Это сложно объяснить, сеньор Аллен, — ответила я, нащупывая салфетку, я всегда что-нибудь крутила в руках, когда нервничала. — В действительности я никогда не афишировала этот талант и, само собой, не устраивала публичных демонстраций. Дело в том, что Мартин как-то сам догадался, что я им обладаю. Например, он знал, что я могу взять в руки предмет и
Если полковника и удивили мои объяснения, он сумел не подать виду.
— И как это произошло? — спросил он.
— Что именно? Как мы встретились?
Аллен кивнул.
— А это так уж важно?
— Может статься.
— Хорошо. — Я глубоко вздохнула. — Это было несколько лет назад. Мартин пришел в мою деревню как простой паломник, следующий по Пути святого Иакова. А я тогда работала экскурсоводом в одной церквушке в Нойе, на Коста-да-Морте. Ему захотелось осмотреть ее, мы разговорились, понравились друг другу с первого взгляда… А потом он начал рассказывать мне о моей жизни. Очень личные вещи, о моей работе, подругах… Я подумала, что это какой-то трюк, которым он привык производить впечатление на девиц, и что этот паломник хочет всего лишь пофлиртовать со мной. Однако речь шла о вещах более серьезных. Он сказал мне, что я и сама в состоянии проделывать подобные штуки, что у меня врожденный дар. Мартин пообещал объяснить мне, на что я способна… так что постепенно, за те дни, что он провел в деревне, я окончательно влюбилась в него. Вот такая незамысловатая история.
Я заметила, что по лицу офицера пробежала тень. Сколько раз мне доводилось видеть это прежде! Всякий раз, когда мне приходилось рассказывать о тех событиях. Несмотря на это, я решилась продолжить:
— Я хочу, чтобы вы освободили Мартина, полковник. Если вы пообещаете найти его, я подробно объясню вам все о моем даре. Но вы должны мне помочь.
Впервые за весь вечер взгляд Аллена смягчился сочувствием. Даже какой-то нежностью. Седоватые брови разгладились, и лицо приняло умиротворяющее выражение.
— Обещаю вам, — произнес он. — Для этого я и здесь. — И с прямодушием, ранее у него не замечавшимся, добавил: — Полагаю, что это
— Нет. Вы правы. Но позвольте мне рассказать так, как я это сама понимаю.
— Конечно. Откуда начнем?
— С дара ясновидения.
— Ах, ну да.
— Смотрите: это очень похоже на то, что люди порой называют телепатией, но не совсем то же самое. Как вы сами понимаете, к подобного рода делам следует относиться с крайней деликатностью. Я, к примеру, все время, пока училась, скрывала и от сокурсников, и от преподавателей то, что со мной происходит. Каждый раз, когда я входила в музей или древнее здание, у меня открывалось второе зрение. Вначале я предчувствовала, что что-то должно произойти. Что картины нашепчут мне секреты своих создателей, прототипов героев, эпохи, и постепенно в моем мозгу всплывали целые сцены, определенно принадлежавшие воспоминаниям людей, которых я никогда не знала. Я понимала надписи на экзотических языках, с первого взгляда мне открывался тайный смысл скульптурных ансамблей… Вы не представляете себе, как больно, когда делишься с кем-нибудь этим знанием, а тебе никто не верит! Сколь невыносимо в нашем картезианском мире, основанном на материи и рациональности, осознание того, что один человек способен на это, а все остальные нет! Этот дар всегда заставлял меня ощущать себя чужой и странной. Мудрой — да, но чужой и странной. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что если каким-то образом не задушу в себе эти способности, то рано или поздно сойду с ума.
— А Мартина Фабера интересовал ваш дар?
— В высшей степени.
— А вы догадываетесь почему?
— Да… — неуверенно пробормотала я.
