вам две вещи. Во-первых, количество — это еще не качество. Видимость тоже не говорит о качестве. Кроме того, запомните, что, хотя я свободно пишу об этом, попробуй я выйти с подобным заявлением на публику, как тут же тысяч десять важных и уважаемых в Англии людей освищут меня, обзовут лжецом, злоумышленником и заявят, что я просто полон ненависти; все потому, что они одержимы, а я отбираю у них игрушку, их развлечение.
Как ни прискорбно, но все именно так и есть. «И все-таки она вертится», — как сказал Галилей. Так же и мы, несмотря ни на что, продолжаем работать. Теперь, быть может, станут ясны определенные причины, по которым мы не можем тягаться с этими людьми в средствах массовой информации или в создании массовых движений.
Ну что ж, вернемся к вопросу рабочего формата, к структурам. Мы обнаружили, что западного человека трудно убедить в том, что мы можем работать только с отобранными, подходящими для нашей работы людьми, а не с теми, кто желает в ней участвовать, даже если последние готовы пожертвовать своими деньгами, служить нам верой и правдой и так далее.
Предположим, некоторые люди не подходят, по крайней мере в данный момент. Что с ними делать? Хочу напомнить, что, отстаивая свое право выбирать студентов, мы делаем то же самое, что и вы.
В вашей собственной образовательной системе человека не допускают к изучению сложных предметов, если он, например, неграмотен. Вы выбираете студента по его способностям и на основании предыдущей подготовки.
Мы настаиваем на таком же праве. Вот видите, как далеко вы отошли от норм вашей собственной цивилизации, вашей культуры и традиций, смирившись с тем, что толпы людей безо всякой подготовки, без проверки способностей могут участвовать в подобных экстраординарных сборищах. Здесь есть, конечно, деликатный момент. Вы, наверное, верите, что в демократическом обществе каждый вправе получить то, что предлагается.
Согласен. Но! Вместе с демократической ментальностью в западном сознании существует еще одна ментальность. К сожалению, это ментальность массового производства, согласно которой люди не человеческие существа, а некий продукт. На такой ментальности выстраивается современное мышление, но вам следует остерегаться ее. Подобный склад ума, этакий фабричный подход порождает следующую мысль: «Заведите всех этих людей в помещение, что-нибудь им расскажите, натренируйте их и затем выпустите в свет как готовый продукт».
Наше понимание человека значительно шире этого. Для меня вы индивидуальности, а никак не объекты, подлежащие обработке, прохождению через мой курс, словно все вы, одинаковые на входе, получив одно и то же, становитесь одинаковыми на выходе. Такой подход хорош для производства сосисок, но не для развития человеческих существ.
Вы скажете: «Да, действительно, все это не очень-то эффективно, но должен же существовать какой-то выход. Как же быть с людьми, если их — массы?» Рад сообщить вам, что есть решение этой проблемы, потому что мы разработали средство. Наше решение не похоже на ваше, и вам придется ознакомиться с методами, которыми пользуемся мы.
Наши методы далеки от ваших теоретических методик. Они продиктованы возможностями, а не фантазиями.
Прежде всего, мы знаем, что, когда группа становится слишком большой, ее следует разделить, чтобы поддержать ее органическую природу, природу самого движения. В такой концепции нет ничего странного, и легко увидеть и понять ее очевидные преимущества. Кроме того, чтобы работать одновременно с большим количеством людей, необходимо преодолеть все зло, все побочные эффекты и вредные последствия, возникающие всякий раз, когда вы концентрируете столько народа в одном географическом месте, как это предусматривается западными теоретиками.
Поэтому у нас есть иная система коммуникаций. Говоря о коммуникации иного характера, следует быть осторожными, чтобы не допустить возбуждения и эмоциональной вовлеченности, иначе это нарушит саму систему.
Данная система состоит из двух частей. Во-первых, мы даем задание или назначаем род деятельности группе людей и приглашаем их заниматься предписанным до тех пор, пока сами не попросим прекратить занятия.
Назначенная деятельность будет содержать в себе все необходимое для данной группы до того момента, пока не возникнет потребность остановить или видоизменить данную активность.
Прежде всего, есть наша работа, и ее составляющие содержатся в атмосфере самой деятельности; это первый элемент коммуникации. Атмосфера, создаваемая работой группы, входит в контакт с участниками посредством тех вещей, с которыми они работают.
Другими словами, мы помещаем людей, в ситуацию содержащую если не все, то половину составляющих, в которых они нуждаются.
Это то же самое, как если бы мы послали вас в путешествие и дали на дорогу провизию в достаточном количестве. Таков первый элемент системы коммуникаций.
Второй элемент заключается в том, что, если группа действует правильно, в соответствии с требованиями, будучи должным образом сбалансированной, без лишней эмоциональности и излишнего интеллектуализма, возникает прямой контакт между людьми, связанными с нашей работой, и контакт этот — телепатический.
Но проблема состоит в том, что большинство людей в учебных группах не желают учиться, они просто хотят внимания. Им хочется посетить какого-нибудь гуру, услышать что-то фантастическое, пощекотать себе нервы; поэтому они вовсе не учатся, но становятся социальным феноменом, лишая себя возможности учиться; вот почему они отчаянно жаждут обучения и почему с ними ничего не происходит.
Это порочный круг. Здесь мы имеем дело с социологическим феноменом, а отнюдь не с духовным или образовательным.
Если вам доводилось работать в группах, какими бы они ни были, вы, возможно, встречали людей, привлекающих к себе внимание, создающих те или иные проблемы, желающих психотерапии или денег, комфорта или родительской опеки, или еще чего-нибудь. Заметим сразу, что в обычном мире каждый может получить все это проще, легче и удобнее, и потому мы поощряем человека иметь близких друзей, свой круг социальных знакомых, определенную нишу в жизни, чтобы он не зависел от нас в этом вопросе. В ином случае вы превратите вашу учебную группу в общественную организацию и ее цели будут потеряны, став узко социальными.
Это происходит с духовными группировками по всему миру. Всегда. Мы должны постараться избежать этого. Благо, число человеческих типов и групп, которые они образуют, не бесконечно. Они подпадают под несколько категорий. Количество типов людей и типов групп ограничено, что облегчает нашу задачу; будь оно бесконечно, мы не смогли бы с ними работать.
Поэтому в каждой группе мы обычно определяем людей, которые находятся на разных стадиях или на самом деле относятся к другим группам. Им следует быть в группе иного типа, чем та, в которой они находятся. А мы должны позаботиться о том, чтобы большинство членов подходили своей группе. Некоторые могут и не подходить, но это не имеет большого значения, если они являются исключением. Люди часто образуют группы, не имеющие никакой надежды стать чем-то. Члены таких объединений никогда этого не признают, потому что не хотят оказаться в неудобном положении, и тем не менее факты упрямая вещь.
По счастью, группы без потенциала устойчивости, не способные к стабилизации, как правило, распадаются сами, притом довольно быстро, на самой ранней стадии, либо мы, если можем, помогаем им в этом.
Есть много простых способов помочь им сойти на нет, и мы используем необходимые. Например, когда к нам приходят письма, из которых очевидно, что члены некоторой группы ищут лишь эмоционального возбуждения, или нам задают вопросы, показывающие, что некое собрание просто ищет социальной стабильности, мы посылаем указание, приводящее к неудовлетворенности участников и распаду данного объединения.
Точно так же, когда ко мне приходят люди в поисках гуру, я начинаю рассуждать как материалист, далекий от проблем человечества, и веду себя довольно развязно. Я отпускаю всякие шуточки, и пришедший понимает, что я личность несерьезная, и безболезненно покидает меня.
Его вывод: «Это нехороший человек. Слава богу, что я не попал в его руки!» Каждый остается при своем. Это восточная методика, потому что на Западе люди не любят принижать свою значимость, не любят терять чувство собственного достоинства, тем самым лишая себя эффективного оружия, выпуская из рук важный инструмент.
Замечаете, как мы включаем, а другие (по причине собственной важности) исключают некоторые действия?
Раздел II
У суфийских групп, как и у всего, что становится популярным и вызывает широкий интерес, есть свои имитаторы. Среди этих подражаний редко встретишь злонамеренную подделку. Напротив, многие из них опираются на идею, лежащую в основе таких внешне различных явлений, как симпатическая магия и мода: «Если я выгляжу как что-либо, значит, могу каким-то образом стать этим». Иногда подобная концепция выражается в форме такого непреднамеренного суждения: «Если буду думать о чем-то, то это случится».
Следует избегать магического мышления. Религиозное мышление требует, чтобы человек стал достойным своей цели, магическое мышление стремится создать, сотворить желаемый эффект.
Лет двадцать назад я столкнулся с живой иллюстрацией того, как далеко в своей абсурдности может зайти человеческий механизм самооправдания: лидеры обучающихся групп из Европы и Америки встретились со мной и попросили совета, чему и как учить.
Пораженный сперва самим вопросом, я спросил, долго ли существуют их группы и каким образом им удается продолжать свою деятельность, если у них нет представления, как учить. Выяснилось, что в таком состоянии они просуществовали около 40 лет. «За счет чего?» — спросил я.
«Видите ли, нам стало известно, что источник учения находится на Востоке, — объяснили они, — вот мы и прикинули, что, если создать здесь учебные центры, истинные учителя услышат о нас и потянутся сюда. Фактически, так было заявлено нашими руководителями, и тогда эта идея показалась нам вполне логичной».
«Мы прикинули»?! Поначалу я решил, что они просто шутят. Но мой смех только огорчил этих искренних и совершенно заблудших людей.
Большинство человеческих существ склонно питать отвращение к жажде власти, но когда эта жажда проявляется бессознательно, она еще уродливее.
Эти люди пытались сотворить желаемое событие…
Вы, конечно, не назовете их неискренними, но какое же еще подобрать слово? С одной стороны, они говорили вполне откровенно и недвусмысленно, признав, что почти ничего не знают. С другой — они известили своих учеников, что ожидают послания от учителей с Востока, а сами эти ученики, многие из которых были высокоинтеллектуальными людьми, не увидели ничего странного в подобной концепции.
Для любого мало-мальски здравомыслящего человека их теория может быть перефразирована следующим образом:
