единого главнокомандующего, который стал бы главой объединенного украинского государства, а также раз и навсегда выдворить чужеземных захватчиков.
Следует сказать, что в тот год сама природа, похоже, предвещала какую-то беду: на Светлую среду выпал густой снег (!), ударил мороз и земля оказалась в плену зимы еще на четыре недели. То есть снег стал сходить лишь в середине мая, так что во время описанных событий все только-только начинало цвести, как это обычно бывает в середине апреля. А ведь на дворе, если верить календарю, уже было преддверие лета!
Продвижение обоих конкурентов само по себе могло расставить все точки над «i», показать, кому же впредь предстоит вершить судьбы соотечественников, а кому (и это в лучшем случае) «светят» изгнание и забвение. Если движение Дорошенко было триумфальным, народ радостно приветствовал его, переходил на сторону правобережного гетмана, то на долю Брюховецкого доставались только злые взгляды из-под насупленных бровей.
Иван Мартынович прибыл на Сербинское поле первым и остановился в ожидании Дорошенко. Тот, в свою очередь, двигался со стороны Решетиловки, вдоль реки в направлении Диканьки. На Сербинском поле правобережный гетман появился 17 июня. Два украинских войска настороженно стояли друг напротив друга на расстоянии около 700 м. Разделял оба лагеря курган, известный под названием Сербинская могила. Согласно легенде, там нашли покой погибшие в 1658 году сербы полковника Ивана Сербина.
18 июня Петр Дорошенко въехал на курган в сопровождении своей старшины и тысячи казаков. Отсюда он направил к Брюховецкому сотника, чтобы тот передал левобережному гетману приглашение прибыть на курган для переговоров. Что было дальше — тайна, покрытая мраком. Точнее, изрядно искаженная и затертая временем. Разные источники по-разному преподносят события последнего дня жизни Ивана Брюховецкого. Если верить мнению современных исследователей, самым достоверным описанием можно считать свидетельство Самойла Величко. Этот летописец поселился в Жуках под Полтавой всего через 40 лет после упомянутых событий, в 1708 году. То есть создавал он свою работу почти «по горячим следам», в непосредственной близости от места трагедии, и вполне мог располагать показаниями очевидцев, а возможно, даже участников тех событий.
Итак, Величко утверждал, будто Иван Мартынович почему-то отказался от приезда на курган, а вместо этого стал требовать, чтобы Дорошенко сам прибыл к нему. Сотник церемониться с гетманом не стал и при поддержке сопровождавших его казаков попытался схватить Брюховецкого. Однако за того вступился его верный запорожский полковник Чугуй, который являлся спутником левобережного гетмана еще со времени его избрания на Черной Раде в Нежине. Казаки Чугуя схватились с послами прямо в гетманском шатре. Но тут чужаков вдруг поддержали воины, пришедшие на Сербинское поле с самим Брюховецким — шатер был повален, гетман схвачен и отведен к подножию кургана, на верхушке которого их ждал Петр Дорошенко.
Правобережный правитель спросил, почему его конкурент не хочет понять, что казаки не хотят видеть его гетманом объединенного государства, и не отдаст булаву по доброй воле. Брюховецкий же стал вспоминать, как он и Дорошенко служили у Хмельницкого, как были хорошими знакомыми. Неужели же его нынешний соперник забыл обо всем? Почему бы ему самому не отказаться от гетманства? Ибо он, Брюховецкий, по доброй воле булаву, с таким трудом добытую, из рук не выпустит…
Последовавшие за этим события до сих пор остаются не до конца разгаданной тайной. Действительно ли Дорошенко отдал приказ убить несговорчивого конкурента? Сам он не раз говорил, что не желал смерти Брюховецкого. Мол, приковать того к пушке действительно велел (тогда практиковалось подобное позорное наказание). Но убивать не хотел… По словам Дорошенко, получалось, что он честно сказал своему оппоненту: сам жизнь его обрывать не будет, а вершить справедливый суд предоставит казакам. Вот только правобережный гетман прекрасно осознавал, в каком состоянии пребывают оба лагеря, не мог не чувствовать, что без пролития крови на сей раз не обойдется. Но, понимая это, он почему-то небрежно взмахнул рукой, словно оканчивая бесполезный разговор, — этот жест возбужденная толпа истолковала по-своему.
Казаки, которые стояли внизу у кургана, словно с цепи сорвались: кинувшись на Брюховецкого, они стали зверски избивать прикованного гетмана всем, что подвернулось под руку. Когда же Иван Мартынович испустил дух (на его изуродованном теле, по свидетельству очевидцев, не осталось ни одного живого места), казаки бросили убитого гетмана голым и отошли к обозам. Иван Чугуй со своими воинами, оставшись в меньшинстве, не смог помешать жестокой казни. Дорошенко, конечно же, извинился перед Чугуем и его войском, заявляя, что не давал распоряжения убивать Брюховецкого. Однако ему не особенно верили: выходило, что правобережные казаки очень вовремя «не поняли» своего предводителя. Поскольку Брюховецкого не было в живых, под булавой Дорошенко оказалась вся Надднепрянская Украина. Правда, на эти земли имели свои виды как Московское царство, так и Польское королевство, и потому право на самостоятельность объединенному государству еще предстояло доказывать в бою. Что же касается армии Ромодановского, то он, узнав о страшной судьбе Брюховецкого, поспешил отступить за пределы Украины.
Чтобы уверить окружающих в своей непричастности к гибели левобережного гетмана, Петр Дорошенко распорядился вывезти тело погибшего в Гадяч и с почестями похоронить в Церкви Богоявления; ее Иван Брюховецкий построил на собственные деньги, там же он при жизни исполнял обязанности церковного старосты. Когда же казаки вспомнили о том, что у Брюховецкого была семья, Дорошенко решил: крови достаточно. А потому распорядился спешно арестовать и вывезти в Чигирин жену покойного с дочерью, спасая их от расправы. С того момента Гадяч утратил свой статус украинской столицы. Интересно, что никто из летописцев 45-летнего Брюховецкого не пожалел. Все расценивали гибель гетмана как доказательство принципа: «Око за око». В самом деле: ведь приказал же Иван Мартынович за пять лет до того казнить Якима Сомко и его товарищей!
Установить сегодня степень вины Петра Дорошенко в деле убийства Брюховецкого невозможно. Что на самом деле думал гетман Правобережной Украины, когда небрежно махнул рукой, после чего верные ему казаки растерзали Ивана Брюховецкого, мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем. Так что скорее всего тайна смерти левобережного гетмана так и останется неразгаданной.
Иван Мазепа: человек со множеством лиц
Почти триста лет замалчивались времена гетманщины в Украине, и все эти годы имя одного из знаменитейших гетманов оставалось под знаком табу. Европа знала о Мазепе по произведениям Вольтера, Ю. Словацкого, по одноименным поэмам Гюго и Байрона, по музыкальной поэме Листа, по истории Петра I, вышедшей на немецком языке, где Мазепе был посвящен целый раздел. На родине же Ивана Степановича о нем говорили как об Иуде…
Иван Мазепа
Наконец пришло время исследовать загадки, связанные с именем этого человека, и выяснить, кто он, гетман Мазепа: провокатор и предатель, как нас учила пропаганда советских времен, или же патриот и видный государственный деятель?
Его не то чтобы забыли — о нем не любили вспоминать. В России на протяжении веков имя Мазепы было нарицательным именем предательства. В Украине в тот же период «проклятой Мазепой» называли не только плохого человека, но и любое зло вообще. Но времена меняются, и люди изменяются тоже. В последнее время все чаще поднимается вопрос о том, кем же на самом деле был этот неординарный человек, и так ли уж правы проклинающие его.
Загадки начинаются уже тогда, когда речь заходит о внешности Мазепы. До нас дошло более десятка портретов, изображающих одну из самых таинственных и противоречивых личностей украинской истории. Интересно, что среди них не существует хотя бы двух… похожих друг на друга! Мазепа словно являлся человеком со множеством лиц… Хотя, по сути, таким он и был по жизни: для Украины — одним, для России
