замке, кроме прочего, находились сокровищница господ Подлянского, Косановского, Романовского. В архивных документах записано, что опрышки только золотых талеров забрали на две тысячи злотых. Размер всей добычи и сведения о том, где она спрятана, остаются неизвестными. А тот факт, что золото не было потрачено, не оспаривается: даже для опытных опрышков такая добыча оказалась непривычно большой. Поэтому ее вполне могли припрятать на «черный день». Известно только, что после того набега Довбуш долго ничего не предпринимал, а к зиме построил в Чорногоре каменный дом.
Сравнивая исторические факты и географию походов Олексы Довбуша с легендами про опрышков и их сокровища, можно сделать весьма любопытные выводы. К примеру, рассказы о кладах, якобы спрятанных на горах Магуре и Вильсе Сколивского района, связывают с походом Довбуша в октябре 1744 года в Турку (ныне — город в Львовской области), где он требовал выкуп со шляхтича Калиновского. Мы уже знаем о привычке атамана оставлять часть добычи по дороге в укромных местах. Так что есть основания полагать, что где-то в том районе золото дожидается своего хозяина.
Расположение многих мест, где якобы спрятаны клады, совпадает с опорными пунктами отрядов опрышков. В разное время они находились на окраине Печенижина, Буковецкой полонине, горе Стиг. Исходя из показаний упомянутого ранее Баюрака, после разбоя в Богородчанах опрышки той же ночью уходили через Солотвин и Бабче в полонины. Таким образом, возможный путь клада можно проследить по карте — он пролегал мимо села Старуня и горы Голицы. Можно также предположить, что богородчанское золото опрышки донесли до Журавлиной Кливы неподалеку от Гуты.
Но самое невероятное стечение обстоятельств касается легендарного клада в селе Гавриловка (Надвирнянский район). Мы уже упоминали о нем — это тот самый клад, якобы оставленный там на Пасху в последний год жизни Олексы Довбуша. В архивных документах зафиксировано: в мае 1745 года опрышки шли походом на север. Двигались они через Рогатин на Шумляны (ныне — Львовская область). Возвращаясь обратно, Довбуш остановился перед Надвирной, чем вызвал невероятный переполох у местных богатеев. К городу быстро стянули войска, потому нападать на Надвирну опрышки не стали. Более того — с учетом возможного преследования регулярными армейскими подразделениями Довбуш вынужден был двигаться скрытно. Поэтому, по логике, опрышки могли проходить через Гавриловку. Время, указанное в исторической хронике, совпадает с временем, которое упоминается в легенде.
Наконец, исследователи выдвигают еще одну версию дальнейшей судьбы сокровищ Олексы Довбуша. Говорят, что после гибели ватажка его побратим Иван Бойчук забрал часть опрышковского золота и вывез его в Запорожскую Сечь. Это предположение более чем вероятно, так как Бойчук, по показаниям его арестованных товарищей, на самом деле считался близким другом Довбуша и одним из немногих его доверенных лиц. В частности, он мог знать, где спрятан богородчанский клад. На эти деньги якобы было закуплено вооружение для запорожских казаков. Остатки его были вывезены в Англию не менее легендарным гетманом Полуботком.
Как видим, предположений о существовании и местонахождении клада Олексы Довбуша более чем достаточно. Но все они пока что так и остаются догадками. Тана несметных сокровищ вожака опрышек по- прежнему остается одной из самых интересных загадок истории Украины.
Устим Кармалюк: народный мститель или разбойник?
Этот крепостной крестьянин, беглый солдат является одним из самых известных бунтарей некогда существовавшей Российской империи. С 1813 года он возглавлял повстанческий отряд на Подолье, а в 1832–1835 годах руководил крестьянским восстанием. Личность этого человека, как ни странно, была и остается одной из самых интересных загадок украинской истории.
Устим Кармалюк
Устим Якимович Кармалюк (Кармелюк), человек-легенда, по поводу личности которого до сих пор не утихают споры в исторических кругах, родился 27 февраля (10 марта) 1787 года в селе Головчинцы Подольской губернии (ныне — село Кармалюково Жмеринского района Винницкой области), некогда основанном королевой Боной, женой польского короля Сигизмунда I. На окраине села стояла хата- развалюха Якова Кармалюка — крепостного помещика Андрея-Иосифа Пигловского. Именно там увидел свет неутомимый бунтарь, которому предстояло на долгие годы стать жестокой головной болью официальных властей. Кроме Устима, Яков и его жена Елена еще воспитали двоих дочерей — Марию и Оксану.
Когда парню исполнилось 18 лет, его забрали к панскому двору, благо Устим слыл человеком работящим, удивительно энергичным, что называется, «моторным», и умным (интересно, что он еще во время работы в усадьбе выучил еврейский, польский и молдавский языки). В 19 лет Кармалюк уже обзавелся семьей, однако счастье в его хате поселилось ненадолго. Жена Устима, Евдокия, умерла рано, оставив мужа с двумя малолетними детьми: трехлетней Настей и двухлетним Иваном. Жизнь крепостного стала особенно тяжелой, и вскоре полусирот забрали на воспитание родители покойной Евдокии. Спустя год Устим женился снова. Тут, как на грех, на него «положила глаз» хозяйка, жена Пигловского пани Розалия. Кармалюк на свою голову спас вздорную шляхтянку, когда той грозила смерть: кони, впряженные в бричку, на которой ехала высокородная пани, понесли. Шансов на спасение у женщины практически не было, но молодой крепостной, отличавшийся недюжинной силой, сумел остановить животных. Романтичная дама решила «достойно отблагодарить» своего спасителя, однако тот «гонорар» не оценил… Естественно, пан Пигловский, узнав об этой истории, в восторг не пришел. То, что сам Устим не ответил взаимностью пани Розалии, взбешенный пан в расчет не принимал и постарался превратить существование крепостного в сущий ад. Оскорбленная пани и сама с удовольствием науськивала супруга на несговорчивого крестьянина. Однако Кармалюк не желал терпеливо сносить все издевательства, при каждом удобном случае демонстрируя редкое непослушание и непокорство. Изрядно намаявшись со строптивым холопом, Пигловский отдал бунтаря, у которого только что родился еще один ребенок, на
25 лет в солдаты… На дворе стоял тревожный 1812 год, однако, согласно особому распоряжению Александра I, рекрутов с Подолья в армию не брали, поскольку там свирепствовала эпидемия чумы. Трудно сказать, каким образом пан Пигловский умудрился обойти этот приказ, но факт остается фактом: Кармалюку не помог даже фокус с выбитыми двумя зубами и резаными ранами на теле (с такими повреждениями в солдаты не брали) и пришлось ему в дальнейшем демонстрировать свое непокорство уже армейскому начальству. Правда, первая врачебная комиссия рекрута из чумной области все же отправила от греха подальше домой, но вторая, уже более высокая комиссия избавила пана Пигловского от печальной необходимости вновь встречаться со своим не в меру строптивым холопом.
Немудрено, что Устим не стал долго терпеть армейскую муштру. К тому же, как выяснилось, он должен был служить со свояком, ранее жившим в соседнем селе, — Даниилом Хроном, который также не являлся образцом смирения и покорности, так что вскоре родственники нашли общий язык…
Когда 4-й уланский полк стоял в городе Каменец-Подольском, Кармалюк и Хрон дезертировали из армии, после чего некоторое время прятались в родных лесах. До сих пор в урочище Скала сохранилась Кармалюкова пещера, в ту пору служившая беглецам домом. Первый «неофициальный визит» приятели нанесли хозяину Устима, пану Пигловскому, спалив тому усадьбу, а самого помещика прилюдно выпоров батогами. Следом двое богатых жителей села Дубового, Иван Сало и Федор Шевчук, лишились своих сбережений, а Пигловский потерял еще и небольшой сахарный заводик. Затем настала очередь прочих помещиков, не стеснявшихся открыто издеваться над крепостными и доводившими крестьян до крайнего обнищания. Интересно, что при этом Устим никогда не забывал, что является христианином, и потому всю жизнь придерживался правила хотя бы раз в году бывать на исповеди.
В пещеру к Кармалюку потянулись беглые крестьяне, и довольно быстро под началом бунтаря оказался хорошо вооруженный отряд из нескольких сотен человек. Понятно, что столь радикальные способы выражения собственного недовольства не порадовали окрестных помещиков и представителей власти. На бунтарей началась самая настоящая охота, и вскоре они были пойманы и предстали перед военным судом. Устима и Данила ждало страшное наказание — по 500 ударов плетью. Немногим удавалось перенести такую
