вынуждено было ориентироваться правительство УНР.
Одной из главных причин поражения похода ученые считают полную осведомленность советской стороны через своих агентов в ППШ, а также в близком окружении не только Ю. Тютюнника, но и самого С. Петлюры. Красные знали о приготовлениях, плане похода, структуре войск, материальных и человеческих ресурсах УНР. ППШ был фактически зависим и контролируем агентами советских спецслужб, что привело к принятию штабом ошибочных решений и подставило повстанцев под удары противника.
Документы свидетельствуют, что начиная с подготовки и до своего трагического завершения Второй Зимний поход постоянно находился под контролем и влиянием органов ЧК.
Кстати, большевики могли не допустить рейда, избежать неминуемого кровопролития и человеческих жертв. Могли они также и сконцентрировать достаточное для отпора количество войск на участках перехода границы, что означало обреченность попыток прорыва на территорию УССР, как это они сделали с Бессарабской группой генерала А. Гулого-Гуленка. Тем не менее, руководство Красной армии избрало тактику заманивания в ловушку и нанесения сокрушительного удара. Это и было достигнуто, хотя и с немалыми жертвами с обеих сторон. Но с другой стороны, руководство УНР несет не меньшую ответственность за разгром армии. Кто, как не ее военачальники, обязаны были продумать все детали похода, организовать снабжение и разведку? Наконец, почему, несмотря на полученные данные о концентрации у границы советских войск, Петлюра все же распорядился начать поход?
Одним из роковых факторов стали и личные качества руководителей Зимнего похода. Участники рейда указывают на чрезмерную амбициозность, честолюбие и самоуверенность Ю. Тютюнника. Так, О. Шпилинский писал: «Генерал Тютюнник переоценил известия из Украины. И не принял в расчет того, что массовый красный террор, который свирепствовал круглый год, в конце концов ослабил активность местного населения». Впрочем, Тютюнник мог не знать о масштабах репрессий или получить ложную информацию о состоянии повстанческого движения. Другой участник похода, Г. Чижевский, утверждал, что «большой повстанческой организации, которая бы объединяла почти всю Украину, о которой так много говорилось и на которую так много полагалось надежд, не было». Сведения, которые поступали в штаб Ю. Тютюнника, скорее всего, от агентуры ЧК, в большинстве были фальшивыми, а надлежащей проверки не проводилось. Многие писали о том, что чекисты подробно изучили психологию начальника ППШ и играли на его амбициях. Говорилось и о том, что Ю. Тютюнник подбирал людей по признаку личной преданности, был самовлюбленным, нерешительным. Этим и воспользовались его противники…
Зимний поход, который имел своей целью скоординировать повстанческое движение и привести к свержению советского режима в Украине, закончился трагически и не принес ожидаемых результатов. Поднять всеукраинское вооруженное восстание не удалось. Но героизм и самопожертвование участников похода во имя борьбы за украинскою государственность, их патриотизм и любовь к Украине остаются образцом выполнения долга перед народом и государством.
Тайна гибели Николая Щорса
Практически в каждой энциклопедии, изданной в СССР после 1935 года, можно прочесть следующую статью: «Щорс Николай Александрович (1895–1919), участник Гражданской войны. Член РКП(б) с 1918 года. В 1918–1919 годах командир отряда в боях с немецкими интервентами, Богунского полка, 1-й Украинской советской и 44-й стрелковой дивизий в боях против петлюровцев и польских войск. Погиб в бою». Сколько их — комдивов, комбригов — полегло в жесткой послереволюционной мясорубке! Но имя Щорса стало легендарным. О нем написаны стихи, песни и создана огромная историография, снят художественный фильм. Памятники Щорсу стоят в Клеве, который он мужественно оборонял, Самаре, где организовывал красное партизанское движение, Житомире, Клинцах, где громил врагов советской власти, и под Коростенем, где оборвалась его жизнь. Там же открыты и музеи, посвященные красному комдиву. И в них много архивных документов. Но, как оказывается, не всем им можно доверять.
Николай Щорс
Каким полководцем был Щорс, сейчас судить трудно, но он стал одним из первых офицеров царской армии, появившимся в казацкой красной вольнице. Николай Александрович не собирался быть военным. Сын машиниста-железнодорожника из поселка Сновска Черниговской губернии, окончив церковно- приходскую школу, хотел пойти по духовной части и поступить в семинарию, но с началом Первой мировой войны был призван в армию. Грамотного юношу сразу определили в киевскую школу военных фельдшеров. Затем был Юго-Западный фронт. За проявленную в боях храбрость командир направил его в полтавское военное училище, которое готовило младших офицеров-прапорщиков для действующей армии по ускоренному четырехмесячному курсу, — и вновь в гущу сражения. К моменту Февральской революции Щорс уже был подпоручиком, но когда после событий «Великого Октября» фронт развалился, Николай, подлечившись в Крыму от заработанного на войне туберкулеза, вернулся в родной город.
Как боевой офицер Щорс не мог остаться в стороне, когда Украине после Брестского мира угрожала немецкая оккупация. Он создал в родном Сновске небольшой партизанский отряд, постепенно переросший в более крупный, с громким названием «Первая революционная армия». Предводитель партизан вступил в РКП(б) и успешно справлялся с военными задачами, которые ставила ему партия. В октябре 1918 года он уже командовал 2-й бригадой Украинской советской дивизии, состоящей из верных богунцев и Таращанского полка. Проверенные в боях партизаны, ведомые Щорсом, буквально за несколько месяцев разгромили гайдамаков и части польской армии на направлении Чернигов — Клев — Фастов. 5 февраля Николая Александровича назначили комендантом Клева, и
Временное рабоче-крестьянское правительство Украины наградило его почетным оружием. Бойцы любили своего командира, несмотря на крутой нрав (нарушителей расстреливал собственноручно). Он умел организовать ход боя, сочетая при этом навыки и опыт офицера с партизанскими методами борьбы. Поэтому неудивительно, что вскоре под его командованием была вся дивизия. А затем при реорганизации Красной армии в нее влились другие украинские части и Щорс возглавил 44-ю стрелковую дивизию РККА.
К лету 1919 года в Украине сложилась крайне тяжелая для советской власти обстановка. Деникинцы и петлюровцы пытались овладеть Клевом, но пробиться к нему можно было лишь захватив стратегический железнодорожный узел в Коростене. Именно его и защищала дивизия Щорса. Когда после рейда конного корпуса генерала Мамонтова побежала 14-я армия и падение Клева было предрешено, на вверенные Щорсу части легла трудная задача — выиграть время, чтобы эвакуировать советские учреждения и организовать отступление 12-й армии Южного фронта. Комдив и его бойцы стояли стеной, но 30 августа 1919 года у небольшой деревеньки под Коростенем во время очередной контратаки на передовой линии противника пуля из вражеского пулемета, попав чуть выше левого глаза и выйдя в области затылка справа, оборвала жизнь Щорса. Равноценной замены ему не нашлось. В тот же день в Клев вошли петлюровцы, а на следующий — их выбили белогвардейцы.
Красноармейцы простились со своим любимым командиром. Рана Щорса была тщательно скрыта бинтами. Затем тело в цинковом гробу (!) погрузили в товарный вагон поезда и похоронили в Самаре. Никто из щорсовцев не сопровождал траурный поезд.
Прошли годы. О герое Гражданской войны практически забыли, хотя в специальной и мемуарной литературе его имя вспоминалось довольно часто. Так, в одном из самых фундаментальных трудов по истории Гражданской войны, многотомных «Записках о Гражданской войне» (1932–1933 гг.), бывший командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко писал: «В Броварах производился смотр частей первого полка… Познакомились с командным составом дивизии. Щорс — командир 1-го полка (бывший штабс-капитан), суховатый, подобранный, с твердым взглядом, резкими четкими движениями. Красноармейцы любили его за заботливость и храбрость, командиры уважали за толковость, ясность и находчивость».
Постепенно выяснилось, что не так уж много людей стали свидетелями трагической гибели комдива.
