вышеназванные двадцать семь фирм могут не сообщать о своих вложениях руководству реперайтерской фондовой биржи и, понятное дело, не сообщают. В свою очередь, в собственности банка 'Северо-восток' находятся 24,9 % акций корпорации 'Оронт', а страховая компания 'Эледа' владеет точно таким же пакетом акций компании 'Ренгер'. По странному совпадению, инвестиционному фонду 'Радуга', который является официальным владением вашей семьи, принадлежит 22 % акций 'Оронта' и 21 % – 'Ренгера'. Все вместе это, как мы видим, не дает контрольного пакета, но недостающие до него, соответственно, 3,2 и 4,2 % мы найдем в том же холдинге КИРИН и его подопечных фирмах. Подобная схема позволяет 'Оронту' и 'Ренгеру' считаться публичными акционерными компаниями, что дает некоторые льготы в налогообложении и повышает курс их акций на бирже. Наконец, имея контроль над 'Северо-востоком', 'Эледой', 'Оронтом' и 'Ренгером', а также располагая в качестве подсобного инструмента холдинговой компанией КИРИН и фондом 'Радуга', вы создали систему перекрестного владения акциями, насчитывающую, по меньшей мере, сто восемнадцать фирм, не считая дочерних. Очень, знаете, элегантно. Одна корпорация владеет акциями десятка других, у нее самой контрольный пакет тоже находится в собственности дружественных акционеров, и, что самое главное, большинство пакетов не превышает 2 %. Публика же, в блаженном неведении, и не подозревает, что все это богатство контролируется одним лицом – вами!
— Небезынтересно, — хмыкнул Стайс. — Ну и что?
— Как что? Это же дает просто неограниченные возможности ухода от налогов или перекачки средств, которые ваши компании получают в виде государственных кредитов. А какой простор возникает при реализации различных программ и проектов!… Ну, и добавим такую маленькую подробность, что наличие подобной системы позволяет вам манипулировать курсами акций ваших компаний и получать дополнительный доход за счет игры на бирже.
— Я все-таки, еще не совсем понимаю, что вы от меня хотите, — сухо сказал Стайс, неприятно пораженный осведомленностью Буремена. — Учтите, я не намерен тут терять время с вами.
Буремен встал из-за стола и подошел вплотную к Стайсу.
— Вы сделали одну небольшую ошибочку, — доверительно сказал он. — Вы решили сложить все яйца в одну корзинку, и теперь тот, кто владеет КИРИНом, владеет всей вашей империей. Сама холдинговая компания является частной фирмой и записана на подставных лиц. Здесь нам бы и кранты, но вы, чтобы подстраховаться, назначили самого себя директором и выписали себе генеральную доверенность на акции компании КИРИН. Вы можете делать с ними все, что хотите, не спрашивая согласия формальных акционеров. Так вот, я хочу, чтобы вы эти акции нам подарили.
— Вам? — насмешливо переспросил Стайс. — Это кому – вам?
— Конкретно, государственному фонду 'Возрождение', который займется расселением беженцев с Восточного континента и освоением Дальнего Запада, — Буремен достал еще одну папку и выудил из нее листок бумаги. — Вот. Прочтите и подписывайте. Не беспокойтесь, вы передаете свою собственность в надежные руки.
— Да вы с ума сошли! — Стайс ошеломленно смотрел на Буремена. — Вы что, думаете таким образом завладеть…? Да вы не просто идиот!… Вы… Вы…
— А ну-ка, ребята, вразумите слегка господина Стайса, — ласково приказал Буремен. — Чтобы вспомнил, где находится.
Пара жестких тычков под ребра заставила миллиардера болезненно поморщиться.
— Господин Буремен, я понимаю, что вас подставили самым немилосердным образом, — сказал Стайс, стараясь говорить спокойно. Это было трудно: его разбирал нервный смех. — Неужели вы не видите, что ничего из этого не получится? Так дела не делаются. Я не тот человек, которого можно изъять из обращения и держать под арестом несколько часов подряд, домогаясь от меня подписи под каким-то документом. Да уже сейчас мои люди подняли такой шум, что завтра вас всех вынесут вперед ногами! Не говоря уже о том, что мое задержание абсолютно незаконно…
Незаметный за грудой папок на столе телефон тихонько тренькнул. Буремен снял трубку, выслушал, буркнул: 'Да, пусть идет', и с усмешкой повернулся к Стайсу.
— Кстати, насчет вашего задержания. Сюда ломится ваш адвокат. Кажется, ему не терпится присутствовать при нашем разговоре. Вы увидите, это будет очень поучительно.
Минуту спустя в коридоре послышался шум, и в комнату ворвался Старый Крыс – один из доверенных помощников Стайса, пройдоха и крючкотвор, служивший еще его отцу.
— Кого я вижу! — радостно завопил Старый Крыс, протягивая к Буремену свои маленькие сухие ручки. — Начальник президентской охраны собственной персоной! Прокурор Тревис признал свою ошибку! Он больше не хочет видеть господина Стайса, он, собственно, его и не увидел. Я полагаю, у вас нет больше нужды общаться с моим подзащитным?!…
Стайс внутренне подобрался. 'Признать ошибку' было кодовой фразой, означающей некие серьезные осложнения. О чем хочет предупредить его старый пройдоха?
Впрочем, об этом позже. Беседа закончена. Сейчас они с Крысом покинут это негостеприимное здание и начнут готовить ответный удар…
— Вот неугомонный, — поморщился Буремен. — А ну, ребята, шлепните-ка господина адвоката, чтобы не вопил тут попусту.
Откуда-то из-за спины Стайса раздался хлопок, и Старый Крыс, осекшись на полуслове, вдруг повалился на ковер. На его лице застыло выражение глубочайшего изумления.
— Не люблю адвокатов, — с подкупающей искренностью признался Буремен. — Так, на чем мы с вами остановились?
— Это невозможно! — прошептал Стайс.
Он вдруг понял, что оказался в руках маньяков и параноиков.
— Возможно, возможно, — успокоил его Буремен. — Вы теперь убедились, мы пойдем до конца. Соглашайтесь, не доводите дела до рукоприкладства. Вы уже немолодой человек, шестьдесят четыре года скоро. Пора и об отдыхе подумать. Вы не смотрите, мы у вас все не отбираем. Все ваши банковские счета останутся при вас, яхты, дворцы и виллы – тоже. Будете жить как в раю, вам ведь раньше не до того было, верно? Пересидите с полгодика на нашей даче, а потом вернетесь потихонечку.
— Где пересидите? — переспросил Стайс, остро чувствуя нереальность происходящего. — На какой еще даче?
— Ах, да. Вот, возьмите, прочитайте.
Стайс взял новый листок и с неудовольствием отметил, что руки у него дрожат. Может, и вправду, на покой?…
Буквы расплывались у него в глазах, но он все же нашел в себе силы сфокусировать взгляд. Это было кем-то очень толково составленное заявление от имени его и одиннадцати его коллег по большому бизнесу. В тексте скупыми и проникновенными фразами говорилось, что нынешние тяжелые времена требуют новых людей и новых идей, и престарелые бизнесмены не находят в себе сил возглавить процесс перемен. Будучи патриотами своей страны, они передают свои компании народу Горданы, чтобы он распорядился этой собственностью для блага родины. В завершении говорилось о том, что двенадцать подписантов, дабы не мешать этому процессу, на время покидают страну, чтобы отдохнуть от прежних дел.
— Мы работали во имя славы и процветания нашей страны. Но теперь для решения новых задач нужны новые люди. Шагайте через нас, — вслух прочитал Стайс окончание заявления. — Это еще что за дичь?!
— Эта, как вы выразились, дичь, поможет вам красиво уйти, — разъяснил Буремен. — Разве когда вы это читали, в вас не поднялась волна патриотизма? Вас будут считать героями.
— А если я не захочу стать героем? — жестко спросил Стайс.
— Если захочет родина, героем у нас станет каждый, — кажется, Буремен процитировал нечто из своего офицерского прошлого. — Тогда нам, увы, придется действовать длинным путем. Глава корпорации 'Оронт' Дилер Стайс скоропостижно скончается от сердечного приступа. Как вы думаете, ваш сын и наследник будет более сговорчивым?
— Н-да, — Стайс еще раз взглянул на труп адвоката, под которым уже растеклась по ковру красная лужица. — Вы очень решительные господа, этого у вас не отнять. Где и что я должен подписать?
— Вот это уже разговор! — радостно вскричал Буремен. — Вот. Дарственная о передаче акций
