обнаружив, он помчался к машинам времени. Оба других Маккарти заторопились следом.
— Поехали в моей. Она ближе всех.
Троица развернулась и забралась в машину Маккарти-1.
— А как насчет чеков? Почему это у тебя должно быть три чека, у Маккарти-2 два, а у меня только один? Я получу свою долю?
— Да погоди ты. Вернемся к профу, он все устроит. Ты что, кроме денег, ни о чем думать не могешь? — устало спросил Маккарти-1.
— Нет, не могу, — ответил Маккарти-2.— Хочу получить свою долю от третьего чека. У меня есть на нее право. И побольше, чем у этого психа, усек?
— Ладно, ладно. Погоди, пока вернемся в лабораторию.
Маккарти-1 нажал на рычаг хронопередачи. Остров и солнечный свет исчезли. Они принялись ждать.
Их окружала темнота.
— Эй! — завопил Маккарти-2,— А где лаборатория? Где профессор Раддл?
Маккарти-1 потянул рычаг хронопередачи. Тот не шелохнулся. Оба других Маккарти пришли на помощь первому и тоже стали тянуть.
Рычаг остался на месте.
— Ты, наверное, нажал на него слишком сильно! — заорал Маккарти-3.— Ты его сломал!
— Точно, — поддакнул Маккарти-2.— С чего ты вбил себе в башку, будто умеешь управлять машиной времени? Ты ее сломал, и теперь мы застряли!
— Минутку. Минутку, — Маккарти-1 отпихнул своих двойников. — Я все понял. Знаете, что случилось- то? Мы все трое пытаемся вернуться… в настоящее, как говорил проф. Но из нас троих только один принадлежит этому настоящему, усекли? Так что пока мы все внутри, машина никуда не поедет.
— Тогда все просто, — начал Маккарти-3.— Я единственный настоящий…
— Ты псих. Я знаю, что я настоящий Маккарти; я это чувствую…
— Погодите, — остановил их Маккарти-1.—Так мы никуда не приедем. И ваще, душновато тут становится. Короче, поехали назад и разберемся, что к чему.
И он снова нажал на рычаг.
И они вернулись на сто десять миллионов лет, чтобы спокойно обсудить проблему. И как по-вашему, что они обнаружили, вернувшись? Да, точно. Именно это они и обнаружили.
Александр-наживка
Нынче вам, пожалуй, уже не дадут в глаз, если вы вслух восхититесь Александром Парксом. Время смягчило даже горе семей тех, кто полетел в никуда на кораблях «Дженерал атомикс», а горькое осознание всей значимости поступка этого человека с годами лишь возросло.
И все же некое скудоумное агентство наказало его способом, который, во всяком случае для него, особенно ужасен. Я имею в виду ФЛК и надеюсь, что они это прочтут.
Мы случайно встретились с Алексом через пару лет после войны за окончание изоляционизма. Я только что посадил свой аккордеон «Толедо» на грузовую полосу и направлялся в бар. Есть пилоты, которые точно знают, сколько виски им требуется после окончания рейса; я же попросту заливаю его внутрь, пока сердце не всплывет на положенное место.
К аэропорту подкатило такси, и из него вылез хорошо сложенный мужчина с удивительно маленькой головой. Когда я помчался перехватывать такси, мужчина повернулся и уставился на меня. Нечто знакомое в форме его черепа заставило меня остановиться.
— Вы не служили в военной авиации? — спросил он.
— Служил, — медленно произнес я. — В так называемой «Эскадрилье свастикеров». Сорок… Алекс Паркс! Голос из рации!
Он ухмыльнулся:
— Верно, Дэйв. А я уж было решил, что ты разговариваешь только с бывшими пилотами. У нас, диспетчеров, всегда был комплекс неполноценности по отношению к ним. А ты неплохо выглядишь.
Сам он смотрелся куда лучше. Одежду, что была на нем, скроил и сшил портной с зарплатой голливудского кинорежиссера. Я вспомнил кое-что из газет.
— Ты, кажется, продал какое-то изобретение какой-то корпорации?
— Да, Радарной корпорации Америки. Только что обратил патент в деньги. Я им продал свой многоуровневый радар с негативным лучом.
— И много получил?
Он сжал губы и слегка подмигнул:
— Полтора миллиона долларов.
Я разинул рот и выпучил глаза:
— Нехилая куча капусты. И что ты собираешься с ней делать?
— Начать парочку научных проектов, о которых всегда мечтал. Ты можешь мне пригодиться. — Он махнул в сторону такси. — Мы можем куда-нибудь поехать и потолковать?
— Я шел в бар, — сообщил я, когда такси тронулось, — Только что доставил на место свой аккордеон.
— Аккордеон? Это вы, пилоты-перевозчики, так называете свои глайдерные поезда?
— Верно. А если хочешь знать почему, то представь, что происходит, если ухнешь в воздушную яму. Или натолкнешься на внезапный порыв лобового ветра. Или мотор заглохнет. — Я хмыкнул. — И тогда звучит музыка… небесная музыка.
Мы сидели в дальней кабинке кафе, и Алекс с восхищенной улыбкой наблюдал, в каком темпе я поглощаю янтарную продукцию перегонного завода средних размеров.
— Если ты поедешь со мной, то с выпивкой придется завязать, — заметил он.
Я прикончил очередной стакан, облизнулся и выдохнул:
— Куда?
— Я купил в Неваде столовую гору. Мне нужен надежный человек, который сможет отвезти туда оборудование и помочь с довольно масштабным строительством. На которого можно положиться, потому что он умеет держать рот на замке. А пьяница, по моим понятиям, слишком болтлив.
— Справлюсь, — заверил его я. — Согласен пить только простоквашу из ячьего молока, лишь бы не быть дальнобойщиком, таскающим по воздуху фургоны с грузом. Совершить время от времени рейс-другой — сущая ерунда по сравнению с необходимостью каждый день волочить с места на место эти складные гробы. И пить меня заставляет лишь комбинация этой монотонной карусели с ангелом смерти.
— И отсутствие полезной цели в будущем, — кивнул Алекс. — Ты и во время войны летал почти что по жесткому расписанию, но… то была война. Если бы у тебя отыскалась достойная цель, ради которой стоило бы рискнуть жизнью, а не транспортировка электрических гармоник…
— Вроде межпланетных полетов? Это же одна из твоих навязчивых идей. Хочешь поэкспериментировать в этом направлении?
Алекс провел пальцем по зеленой мраморной столешнице.
— Для этого мне нужно гораздо больше денег, — сказал он. — Это замечательная идея, а человечество сейчас находится в точке, откуда не столь уж масштабные научные исследования вкупе с небольшими улучшениями уже существующих технологий могли бы вывести его в космос. Но те, кто может это сделать — крупные промышленные корпорации, — не видят в затее достаточного смысла; а у тех, кто хочет это сделать, то есть университетов и исследовательских фондов, не хватает денег. Вот мы и сидим на планете, словно потерпевший крушение моряк на необитаемом острове, который видит в одном месте пару весел, а в другом лодку, да только ему не хватает смекалки, чтобы объединить одно с другим.
Нет, не межпланетные полеты. Пока что. Но нечто в том направлении. Открытый мной луч принес
