порядок волосы. И держать себя в руках. Главное - держать себя в руках.
Астория ждала его в холле госпиталя. Серебристо-голубая мантия, сложная прическа, изящный макияж - молодая миссис Малфой была во всеоружии. Они улыбнулись друг другу. Жена мягко поцеловала его в щеку и негромко, так, чтобы не услышала медиведьма-регистратор, спросила:
- Ты в порядке, Драко?
- Разумеется, - он с трудом растянул губы в улыбке, взял ее под руку и направился к камину. - Я надеюсь удачно провести этот вечер.
- Ну-ну... - неопределенно ответила Тори.
* * *
- ...Драко, мальчик мой, и все-таки вы в очередной раз доказали, что ваш выбор профессии не случаен! Я горжусь тем, что учил вас, дорогой мой! Кстати, как насчет совместной работы? Я, конечно, уже не тот, что прежде, но вполне мог бы выступить в качестве вашего консультанта. Как вас интересует такое предложение?
- Благодарю вас, профессор. Я обязательно его обдумаю.
Малфой равнодушно-благожелательно улыбнулся, глядя в выцветшие голубенькие глазки, которые почти скрывались в жирных, пламенеющих старческим румянцем, складчатых щеках. Слагхорн уже двадцать минут трепал его, как круп - маггловскую автомобильнуюю покрышку, а Тори в дальнем углу беседовала с Лонгботтомом об успехах Скорпиуса в гербологии, не замечая призывных взглядов мужа. Наконец, бывший декан переключил внимание на кого-то из новоприбывших, и Драко был спасен. Он нырнул за спины гостей и остановился у стены, потягивая шампанское и провожая неприязненными взглядами сновавших по комнате домовиков. Хогвартские эльфы до сих пор вызывали у него брезгливую ненависть: он хорошо помнил, как двадцать лет назад эти ублюдки метались в Большом зале, размахивая ножами. Вокруг стоял гул множества голосов, воздух был наполнен смешанным ароматом сладостей и женских духов, в глазах рябило от ярких шелковых тканей, обтягивающих стены. Малфой бросил незаметный взгляд на часы и облегченно вздохнул: еще минут двадцать этой пытки - и можно будет потихоньку смыться. Он уже собрался подойти к жене, когда в группе грифферов, стоящих возле камина, произошло какое-то движение и раздался дружный приветственный рев:
- Гарри!
- Поттер, наконец-то!
Драко отвернулся и, стараясь даже не смотреть в ту сторону, заспешил к выходу. Почти у самых дверей он, как рыба на острогу, напоролся на внимательный взгляд Грейнджер, болтавшей неподалеку с какой-то смутно знакомой ведьмой азиатского происхождения. Малфой отвел глаза: видеть сочувствие на лице грязнокровки было почти так же оскорбительно, как и ее пощечина, полученная на третьем курсе. Он отворил дверь и вышел в пустынный коридор, освещенный красновато-желтым светом факелов. Тишина окутывала его плотным коконом, хотелось одиночества и почему-то холода. Драко поднялся из подземелий, миновал вестибюль и остановился в раздумье у подножия главной лестницы. Покурить, может быть? Мраморные ступени под его подошвами казались зыбкими, как болотная трясина. Пройдя по коридору второго этажа, он открыл кованую дверь, увидел знакомую винтовую лестницу и пару минут спустя уже стоял на площадке Астрономической башни.
В лицо ударил холодный влажный ветер. Драко подошел к зубчатому парапету, закурил и облокотился на шершавый гранит. Невдалеке чернела громада Запретного леса, пространство квиддичного стадиона было похоже на зияющую пропасть. Малфой прикрыл глаза. Он не был здесь много лет. Он и не хотел здесь быть - никогда, но сейчас это ненавистное место по непонятной причине казалось единственным, где ему следует находиться.
Окурок, кувыркаясь, полетел в темноту. Драко поежился, плотнее стянул у горла высокий воротник мантии и вдруг замер от внезапно появившегося ощущения чужого присутствия. По всему телу, от макушки до пяток, прополз колючий озноб. На какое-то страшное мгновение ему почудилось, что, оглянувшись, он увидит в полумраке «астрономички» того, кто долгие годы преследовал его в кошмарных снах - высокого седобородого старика с восковым лицом, на котором лежала печать чудовищной, почти нечеловеческой усталости… Он судорожно вцепился пальцами в парапет и услышал знакомый ехидный голос:
- Что, Хорек, предаешься приятным воспоминаниям?
Малфой резко обернулся. За его спиной стояла Джиневра Поттер.
Ее ненависть была ощутима почти физически - едкая, как гной бубонтюбера, она горела во взгляде, звенела в голосе, сочилась из каждой поры. Ветер трепал длинные рыжие волосы, и казалось, что голова Уизлетты объята пламенем. Малфой устало посмотрел в суженные злобой темно-карие глаза и презрительно усмехнулся.
- Уизли, - тяжело сказал он, - сделай мне одолжение, уйди отсюда.
Рыжая насмешливо прикусила губу.
- Поттер, Хорек, моя фамилия Поттер. И отчего ты меня гонишь? Разве не хочешь поболтать, вспомнить чудесные школьные годы? Или еще что-нибудь? Например, мы можем поговорить о квиддиче, Малфой... не хочешь? Знаешь, а я ведь недоумевала, с чего ты так увлекся им... Рон говорил, что ты не пропускаешь ни одной тренировки. Оказалось, все просто... ты играл с моим мужем.
Неожиданно она гнусно, как-то не по-женски осклабилась и подмигнула.
- А скажи-ка мне, Хорек, по старой дружбе... кто из вас забрасывал квоффл в кольцо?
Молчи. Скандала допустить нельзя. Молчи, ты сам во всем виноват.
- И главное, какая восхитительная отмазка, - Джиневра восхищенно покрутила головой, - ведь никто бы и не догадался... вас же тошнило друг от друга шесть лет подряд. Или.. ты всегда врал, Малфой? Небось, хотел улечься под него с первого курса?
Нет, довольно. Любое терпение имеет свои границы.
Малфой откинул голову назад и привычным движением вздернул бровь.
- Знаешь, особенно забавно слышать это от тебя, - брезгливо протянул он и, памятуя незабвенный Летучемышиный сглаз, незаметно нащупал в кармане палочку. - Скажи, ты все еще пишешь ему открытки по праздникам? А может, дело в том, что твоя... спортивная карьера осталась в далеком прошлом, а, Уизли? Ведь с тобой он уже давно не играет, правда?
Лицо Джиневры побурело. Над пухлой верхней губой выступили крупные, как горошины, капли пота. Она медленно, словно в раздумье, покачала головой.
- Тварь. Мерзкая похотливая тварь, да что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь о нас?! Ты ж только разрушать умеешь, портить... чем ты его взял, Малфой? Гарри никогда не любил валяться в грязи... что в тебе такого, что он нас всех предал?
- Что ты несешь, Мерлин тебя возьми? - он глубоко вдохнул. Воздух ворвался в мгновенно пересохшее горло, царапая его, как книззловы когти. - Он никого не предавал.
- А как еще можно назвать то, чем он занимается... с тобой? - Джиневру Поттер била лихорадочная дрожь, и в тишине Астрономической башни Малфой отчетливо слышал, как стучат ее зубы. - Он забыл обо всем... о Фреде... о том, что ты, подонок, сотворил с Билли... почему? Что в тебе такого, Малфой? Что ты сделал... с Гарри?!
Ее голос взмыл вверх и оборвался длинным истерическим всхлипом. Взбешенный Малфой шагнул вперед. Злоба - черная, клокочущая, подобно кипящей смоле - затуманила его разум.
- Возможно, со мной он просто мог быть самим собой - то, чего у него никогда не было раньше... Ты не думала об этом?
Джиневра отшатнулась. Ее лицо исказилось, собравшись в ненавидящей гримасе.
- Ты... ты пожалееш-шь... - прошипела она и стремительно сунула руку в карман мантии.
- Джинни.
Малфой вздрогнул. Уизлетта подскочила на месте и резко обернулась назад. В дверях, подсвечивая себе голубоватым огоньком Люмоса, стоял хмурый Поттер.
- Джинни. Идем.
Плечи миссис Поттер обмякли, вся ее статная фигура словно осела книзу. Теперь это была совсем не та львица, которая несколько секунд назад готова была сойтись со своим врагом в схватке не на жизнь, а на смерть. Перед Малфоем стояла обычная женщина, трепещущая, оробелая, с выражением почти детской растерянности на лице.
