останутся без присмотра. За ночь они разовьются, и нам придется уже бороться с двумя чудовищами.
— Но этот…
— Есть надежда, что, если мы собьем первое возмущение, второе изменит курс и останется в море.
— Надежда столь шаткая, что рассчитывать на нее нельзя. Компьютер показывает…
— Согласен, шанс невелик. Но у нас ничего другого нет.
— Неужели больше ничего нельзя сделать? — спросила Барни в отчаянии. — Если ураган доберется до берега…
— Я думаю, Вейс уже просматривает свою почту, разыскивая мое заявление об отставке, — сказал Тэд. — Признаю, мы попали в беду. И все же лучше в этой ситуации ударить по первому возмущению, пропустить второе, уничтожить третье и четвертое, прежде чем они начнут месить воду.
Барни задумчиво перебирала листки с расчетами.
— Все это значит, — сказала она, — что через двадцать четыре часа сильный ураган приблизится к побережью Флориды.
— Хватит! — взорвался Тэд. — Мы можем сидеть здесь и обсасывать эту проблему до ночи, пока все возмущения не превратятся в ураганы. Пора действовать. Джерри, ты меня слышал? Поднимай самолеты.
Я бросился к себе и дал приказ на взлет.
Через несколько минут в мой кабинет пришла Барни. Остановившись в дверях, она негромко произнесла:
— И зачем только он взял на себя ответственность за проект? Он же отлично знает, что это далеко не лучший способ борьбы с ураганами. Слишком рискованно и слишком расточительно. Мы сами себя загоняем в тупик… Мы не выдержим.
— Экипажи самолетов тоже не выдержат, — ответил я. — А еще не наступил пик.
— Так какого черта он убедил журналистов, что в первый же год мы достигнем стопроцентного результата?!
— Да потому что он Тэд Маррет. Он не только полагает, что способен управлять погодой, но уверен, что она у пего в кармане.
— Он не имеет права совершать ошибок, — сказала Барни. Если шторм обрушится на берег и если проект закроют… Ты понимаешь, что это для него означает?
— А для тебя? — спросил я.
Она покачала головой.
— Не знаю, Джерри. Но очень боюсь, что через день-два мы все это узнаем.
Тропические штормы возникают из кажущейся ничтожной разницы температур. Разница в шесть градусов на площади в несколько сотен миль способна завести гигантский двигатель урагана. Метод Тэда по ликвидации тропических возмущений как раз и основывался на том, чтобы сгладить разницу в температурах между сердцевиной возмущения и периферией.
Ближайшее к нам возмущение развивалось быстро. К тому времени, когда над ним появились самолеты, оно уже миновало Наветренные острова и ворвалось в Карибское море. Центром возмущения был столб теплого воздуха, поднимавшийся от поверхности моря до тропопаузы, то есть на высоту десять миль. Вокруг столба крутился относительно более прохладный воздух, опускавшийся к морю в зону низкого давления.
Если такое возмущение предоставить самому себе, оно начнет впитывать влагу из океана и конденсировать ее в дождь. Тепло, освободившееся в результате выпадения дождя, будет способствовать усилению ветра. Возникнет замкнутый цикл: ветры впитывают влагу, водяные пары конденсируются в дождь, а тепло, выделяемое при этом, усиливает ветры. Наконец, когда шторм достигает определенной интенсивности, центростремительные силы начинают засасывать воздух с очень больших высот. Этот холодный воздух сжимается и нагревается по мере того, как опускается вниз, а затем переходит в массивную стену облаков, которая формируется вокруг сердцевины шторма, известной под названием «глаз урагана». Высвобождаются тысячи мегатонн энергии, которые уже не поддаются никаким мерам воздействия. Не остановить ураган на этой стадии и проекту «Контур».
Наша задача заключалась в том, чтобы разорвать этот цикл, прежде чем он породит ураган. С этой целью надо было нагреть воздух, устремляющийся в возмущение, и охлаждать столб в центре до тех пор, пока температуры в этой системе не сравняются. Тепловой двигатель, различные части которого имеют одну и ту же температуру, попросту не способен функционировать.
Пока я давал указания для трех отдельных операций, в дверь заглянул Тули.
— Я полетел взглянуть на дракона вблизи, — сообщил он мне, взволнованно улыбаясь.
— На какого из драконов?
— На дракона номер один. Он уже над Карибским морем.
— Желаю успеха. Принеси мне его уши.
Он кивнул и исчез, а я еще долго смотрел вслед этому темнокожему круглолицему Георгию Победоносцу, который отправился на поединок с самым страшным змием из всех, что угрожали человечеству.
После того как я отдал распоряжения, лазерные батареи на борту орбитальной станции в Атлантическом океане начали накачивать энергией северную окраину рождающегося шторма. Лазеры были того же типа, что и установленные на недавно запущенных спутниках ВВС. Их удалось переправить на Атлантическую орбитальную станцию по настоянию Тэда и при поддержке доктора Вейса и президента. К этим лазерам допускались лишь специально подготовленные техники ВВС. Та часть орбитальной станции, где они находились, была отделена от прочих помещений и усиленно охранялась, что осложняло действия ученых.
С десятка аэродромов ввысь устремились самолеты, которые кружили над северным краем возмущения, засеивая воздух вызывающими дождь кристаллами.
— Приходится засеивать по нескольку часов подряд, как-то сказал мне Тэд. — Ошибка наших предшественников заключалась в том, что они разочаровывались прежде, чем можно было ожидать результатов.
Я наблюдал за возмущением над Карибским морем. Оно представляло самую близкую и реальную опасность. Радиолокационное изображение на экране позволяло видеть, как растут и распространяются дождевые облака, заволакивая все более обширную область. По мере того как водяные пары в засеянном кристалликами воздухе превращались в капли дождя, температура воздуха несколько поднималась. Лазеры с орбитальной станции в свою очередь помогали нагревать воздух в самом возмущении и тем самым нарушали циркуляцию энергии в нем.
На первый взгляд, могло показаться, что мы только усиливаем возмущение. Но Тэд и его помощники точно вычислили энергетический баланс зарождающегося урагана. Они знали свое дело. Что, впрочем, не развеяло моей тревоги.
Тули вылетел на бомбардировщике ВВС, входящем в число тех двух звеньев самолетов, которые приближались к возмущению на различных высотах. Они врывались в столб теплого воздуха и одновременно начинали сбрасывать в него тонны жидкого азота.
Картина атаки выглядела очень внушительно. На телевизионных экранах рядом с картой видно было, как все происходит. Громадные белые шлейфы развевались за каждым самолетом по мере того, как жидкий азот мгновенно замораживал водяные пары в теплом воздушном столбе. Казалось, будто космический ветер ворвался в теплый воздух Земли. Азот быстро испарялся, поглощая огромные количества тепла. Большая часть замерзших частиц воды снова испарялась, но, как показывали радиолокаторы, какое-то количество водяных паров конденсировалось и выпадало в виде дождя.
Я подошел к столу Тэда, чтобы проверить результаты атаки.
— Вроде бы все идет нормально, — говорил Тэд в телефон.
Телетайп, стоявший у стола, пробудился к жизни и начал печатать доклады с самолетов наблюдения, которые следовали за бомбардировщиками.
Тэд наклонился над цифрами.
— Сердцевина разбита, — сказал он. — Так что если она не образуется снова, мы можем вычеркнуть возмущение номер один.
Но только вечером об этом можно было говорить наверняка. Источник энергии возмущения — разницу температур входящих в возмущение масс — удалось у него отобрать. На карте-экране образовался большой узел концентрических изобар неправильной формы, словно нарисованный ребенком бычий глаз с красной буквой «Г», указывающей на центр зоны низкого давления к северу от Ямайки. Цифры на экране указывали, что давление в центре возмущения стоит у отметки 990 миллибар — далеко от показаний, характерных для настоящего урагана. Скорость ветра, достигшая ста пятидесяти миль в час, постепенно спадала. Из Кингстона и Гуантанамо сообщили о средней силы дождях, а над Санто-Доминго, в шестистах милях к востоку, небо уже прояснилось.
Возмущение вылилось в обычный небольшой тропический шторм, и он быстро сходил на нет. Два других возмущения, находившиеся далеко в океане, были полностью уничтожены. Самолеты возвращались на базы. Лазерные команды на орбитальной станции перезаряжали кассеты лазерных батарей.
— Может, дозаправить самолеты и отправить их в полет ночью? — спросил я Тэда. — Вдруг нам удастся настичь дракона номер два?
— Нет, — покачал головой Тэд. — Из этого ничего не выйдет. Погляди. — Он указал на карту-экран. — К тому времени, когда до возмущения доберутся самолеты, оно уже полностью наберет силу и станет могучим ураганом. Здесь мы бессильны.
18. «ОМЕГА»
В ту ночь никто из нас не сомкнул глаз. Мы оставались в центре управления и с помощью орбитальной станции следили за тем, как развивается шторм. Когда стемнело, наблюдения вели с помощью инфракрасных камер, отчего изображение казалось размытым и потусторонним. Но все же нам удалось рассмотреть широкую спираль облаков, протянувшуюся в океане на четыреста с лишним миль.
Никто из сотрудников не покидал центра управления, но казалось, что обширная комната почти пуста — так молчаливы все были. Даже треск вычислительных машин и телетайпов стих. Цифры на экранах свидетельствовали о непрерывном ухудшении картины. Давление падало: 980… 975… 965 миллибар, зато скорость ветра увеличивалась и вскоре поднялась со ста десяти до двухсот миль в час. К десяти часам вечера на наших глазах сформировался самый настоящий ураган.
Тэд набрал на пульте название урагана: «Омега».
— Так или иначе, эта девица покончит с «Контуром», — произнес он устало.
Над верхним обрезом экрана загорелись буквы.
В дальнем конце зала одна из девушек вдруг заплакала.
