— Поканали, — буркнул Губан Олегу, — . ты чего с этим шмыгалом базарил?
— Да он сам привязался, — стал оправдываться Олег.
Но провожатый уже не слушал его, он молча зашагал вперед, видимо, хорошо ориентируясь в потемках. Олег двинулся за ним, стараясь не отставать. Шли довольно долго. Стало совсем темно. Губан достал фонарик и освещал себе путь. Шел он быстро, и Олег едва поспевал за ним.
Осень дышала тем пронзительным холодом, от которого хочется поскорей спрятаться в теплый дом, сесть возле горящей печки и, приоткрыв вьюшку, смотреть, как обгладывает поленья огонь. Небо было усыпано звездами. Такое обилие звезд можно увидеть только осенью и только в темном пустом поле. И хотя Олег был тепло одет, озноб сотрясал его тело. Холод ли был тому причиной или страх прибавлял дрожи, Олег не знал. Однако на душе у него было очень неспокойно. Наконец вдали показалась громада Монастыря, чернеющая на фоне чуть светлого неба.
— Пришли, — шепотом сказал Губан, и от этого хриплого шепота учителю стало совсем не по себе. Еще больше похолодало. Поднялся ветер. Олег с тоской оглянулся на огни Тихореченска. Губан, видимо, почувствовал его состояние. Он закурил и, пустив струю дыма в лицо Олега, насмешливо спросил:
— Что, учитель, заскучал?
— Да нет, — отозвался Олег, — все нормально. Они стояли, прижавшись к шершавому камню стены. Губан, казалось, чего-то ждал.
— На кой хрен тебе этот Монастырь? — неожиданно спросил он Олега. — Чего ты туда лезешь?
Только Олег собрался ответить, как неподалеку от них что-то звякнуло. Олег вздрогнул и шагнул назад.
— Это Комар бутылку через стену бросил, — шепотом пояснил Губан, — знак подает, что готов встретить. Пошли.
Они прошли несколько десятков метров вдоль стены, пока Губан не остановился.
— Вроде здесь, — прошептал он. — Стена тут пониже и сильно выщерблена, так что залезть на нее будет нетрудно. Вот тебе кусачки — проволоку перережешь, и веревка, — он достал из-за пазухи кусок тонкого каната с узлами и металлическим крючком на конце. — Зацепишь за штырь на стене, к которому проволока прикреплена, и спустишься, а там тебя Пантюха ждать будет.
— Какой Пантюха? — не понял Олег.
— Ну Комар! Ты, главное, не бойся и за колючку не хватайся.
— Да как же я залезу, ничего ведь не видно? — Олег провел ладонью по шершавой стене.
— Спокойно, паренек, не суетись, — Губан осветил фонариком поверхность стены, — видишь выбоины, вроде как ступеньки, мы пацанами тут не раз лазили, ты присмотрись… Я буду светить. Давай-ка подсажу.
Чувствуя себя последним дураком, Олег с помощью Губана начал восхождение. Лезть было довольно легко. Через несколько минут учитель был у края стены. Он ухватился за штырь, достал веревку и накинул крюк, потом перерезал проволоку и наконец залез на саму стену. Она была очень широкой, и Олег, удобно усевшись, перевел дух.
— Ну как, — услышал он снизу, — нормально?
— Нормально, — отозвался он. — Спускаюсь. Спускаться было еще проще, чем карабкаться.
Скоро Олег уже стоял на земле.
— Ну вот и молодец, — услышал он голос рядом и узнал Комара.
— Что дальше? — спросил он.
— Надень халат, сойдешь за санитара. Напарник мой кемарит, так что никто не помешает. Проведу тебя прямиком в отделение.
— А потом? — спросил Олег.
— Ты же хотел познакомиться с этим прорицателем, вот и познакомишься.
— А он что, не в общей палате лежит?
— Ха, в палате, — хмыкнул Комар. — В этом отделении нет палат, здесь как бы камеры… Раньше в них кельи монахов были. То есть, конечно, не камеры, — поправился он, — ну пойдем, сам скоро увидишь.
Внутреннее пространство Монастыря было едва-едва освещено. Не то здесь экономили на электричестве, не то так были уверены в своей безопасности, что не принимали мер предосторожности.
— Темно как у вас, — сказал Олег.
— Темно, это точно, но нам же на руку. А вообще-то, конечно, сроду отсюда никто не бегал, — Комар усмехнулся в потемках.
— А почему не бегали? — осторожно спросил Олег.
— Дураки потому что, вот и не бегут.
Ответ показался парню странным, но он не стал лезть с вопросами.
Они пришли к какому-то приземистому помещению.
— Подожди-ка, — произнес Комар. Он легонько звякнул ключами. Дверь распахнулась, и они вошли.
Именно здесь и охватила Олега оторопь. Если раньше он просто боялся попасться, влипнуть в неприятности, то теперь чувствовал себя совершенно по- дурацки. Таинственный человек находился в двух шагах, цель была достигнута, а Олег не знал, что же ему скажет. Здравствуйте, мол, пришел с вами пообщаться, порасспросить о судьбах России. Вздор какой-то! Нелепость, право! Мысли лихорадочно скакали в голове. Может, вернуться? Нет, уже невозможно.
— Ты чего встал? — шепотом произнес Комар. — Пошли, сейчас ты увидишь своего пророка.
Узкий коридор вел мимо ряда глухих тяжелых дверей. Все это до ужаса напоминало тюрьму.
— А кто за дверьми? — скрывая робость, спросил Олег.
— Больные, кто же еще, — отозвался Комар. — Разные здесь личности, но ни с одним бы я водку пить не стал, уж поверь мне! Не те это люди, слово даю. Вот с тобой можно, а с ними — ни за что!
Олег с опаской озирался на двери, за которыми скрывались столь зловещие личности.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Комар, — где-то здесь.
Коридор казался бесконечным, бормотание провожатого не настораживало, напротив, навевало дрему. Олег непроизвольно зевнул. Сейчас бы притулиться где-нибудь, подремать. Голова стала сонной, безразличие овладело юношей.
— Сейчас, сейчас… — бормотал кто-то рядом, кто, он и сам не мог вспомнить.
Неожиданно перед ним выросла высокая фигура. Олег воспринял ее несколько отстраненно, будто и не опасность ему угрожает. Сонная одурь навалилась, затянула в густую, осклизлую глубину снов.
«Кто это, — вяло подумал он, — неужели тот, кого я ищу?»
— Так-так, — раздался незнакомый голос. — У нас посетители. Очень приятно, хотя несколько поздновато. Не совсем подходящее время.
— Это кто? — обернулся Олег к своему провожатому, но его не было рядом. Олег вяло удивился.
— Кто я такой? — переспросил незнакомец. — Разрешите представиться: заместитель главного врача этого почетного учреждения Степан Иванович Козопасов. А вы, если не ошибаюсь, учитель истории?
Олег молча смотрел на человека, не было сил даже кивнуть, возражать, броситься бежать в конце концов.
— А зачем вы к нам пожаловали? — продолжал задавать вопросы Козопасов. — Желаете кого-то увидеть? Кого же? Не Авеля ли? А может быть, Серапиона?
«Серапиона, Серапиона», — назойливо звучало в мозгу Олега, где-то он слышал это имя. Где же, кто такой этот Серапион?
В голове словно клубились облака. «Се-ра-пи-он», — колоколом отдавалось в ней. Сознание заволакивало туманом, и только окончание таинственного имени бухало в голове: «…он-он-он…»
Серапион выплыл на свет Божий так же таинственно, как потом и исчез. Раскопал его Сима-нович, числившийся кем-то вроде секретаря Григория Ефимовича Распутина. Однажды он пришел к старцу с сообщением, что на Рогожском кладбище обитает очень интересная личность.
Одной из обязанностей Симановича был поиск информации о разного рода «святых», «пророках», кликушах. Не то чтобы Распутин боялся конкуренции, этого как раз старец не опасался, его интересовало другое… Именно при общении с подобными фигурами и проснулся талант Святого черта, как его называли недруги. Сам долгое время скитавшийся по монастырям и святым местам, он прекрасно знал мир странников, паломников, юродивых. Большинство из них были, по его мнению, откровенными шарлатанами, жившими милостью легковерных купчих и мещанок, но встречались в этой среде, хотя и редко, типы необычные, вызывавшие почтение даже у компании, в которой они вращались. Еще в самом начале своей карьеры в Тобольске повстречал Распутин некоего старца, который предрек Гришке величие и славу. «Будешь ты у государя вместо иконы, молиться на тебя будет, а государыня руку тебе целовать будет», — так сказал Распутину старец. В тот раз Гришка только посмеялся, но пророчество очень скоро начало сбываться. Нет-нет да и вспоминал Распутин того старца. Не все тогда выспросил. А жаль.
Он и позже встречал людей, ставивших его в тупик. Будучи сам незаурядной личностью и, несомненно, обладавший паранормальными способностями, Распутин интуитивно чувствовал, что от общения с ними растет его мистическая мощь. Он как бы впитывал их силу. Не набирался опыта, не перенимал шарлатанские трюки, а именно впитывал неведомую энергию, помогавшую ему подчинять окружающих своей воле.
Для этого он и посылал пронырливого Сима-новича собирать информацию о всякого рода «кудесниках», как он их называл.
— На Рогожском, говоришь, — переспросил он у Симановича. — Это у кержаков?
— У них, — подтвердил тот. Его черные глазки маслено поблескивали, он беспрестанно вертел головой, стараясь не встречаться со сверлящим взглядом хозяина.
— Ну и… — поторопил тот, — чего ты все елозишь, точно шило тебе кто в зад тычет, давай дальше.
— Живет он на подворье, — продолжал Сима-нович, — славу имеет небольшую, потому что себя особо не выказывает, но кто с ним общался, те о нем очень высокого мнения.
— Ты что-то все вертишь, — Распутин недовольно крякнул и поднялся со стула. — Чего в нем такого великого?
— Обладает он странной силой, — шепотом произнес Симанович, — может предсказывать. И предсказывает настолько точно, что диву даешься.
— Тебе-то что он предсказал?
