Египет. Возвращение утерянной цивилизации

Гриффит, черпавший вдохновение из книг Бельцони, написал Питри письмо, прося совета, как лучше сделать карьеру в сфере египтологии. Питри передал этот вопрос мисс Эдвардс, а она, со свойственной ей деловитостью, нашла достаточно спонсоров, профинансировавших обучение молодого человека. Единственным условием обучения было согласие Ллевеллина каждый год проводить часть времени в Египте. Деньги потратили не зря – Гриффиту суждено было стать первым профессором египтологии Оксфордского университета. Но пока, будучи еще новичком, он помогал Питри в раскопках.

Тем временем, в Лондоне у «Фонда» начались трудные времена. В 1884 г. умер сэр Эрасмус Уилсон, не успев изменить свое завещание в пользу археологов. Встала острая проблема нехватки денег. Мисс Эдвардс, проживавшая в Бристоле, и доктор Пул – в Лондоне, управляли «Обществом» в свое свободное время, оба были на грани нервного срыва и абсолютно измучены. Питри, не терпевшего людской глупости, все больше и больше раздражали отсутствие общения, беспорядок и пустая растрата так необходимых средств. Сам он всегда пытался экономить: в еде был неприхотлив, лично изготавливал инструмент и упаковку, не брал ослов, если мог дойти пешком, пусть даже восемнадцать миль или больше. В 1886 г. он ушел из «Фонда». Кроме того, ученый поссорился с Валлисом Баджем, помощником хранителя египетских и ассирийских древностей в Британском музее, и испортил отношения с Эмилем Бругшем, представителем «Службы древностей» в Каире. Перспективы были не радостными:

Работа на «Фонд» подошла к концу, я перешел на самофинансирование, поэтому возникла потребность разработать соответствующий план. Годовой доход, который я получал от двоюродной тети, плюс небольшая доля в семейной собственности, составляли 110 фунтов в год, из них около 40 фунтов я тратил на повседневные расходы, пока жил в Англии, а 70 фунтов – на работу в Египте. Другого дохода у меня не было до тех пор, пока мне не исполнилось сорок.[79]

Однако Питри, наконец-то, начал вести записи. Генетик Френсис Гальтон поручил ему сделать фотографии голов врагов и союзников Египта, высеченных на стенах храмов периода Нового царства. Фотографии были нужны Гальтону для работы над расовыми типами, на которую он получил грант в размере 20 фунтов. Питри объединил усилия с Гриффитом. Они наняли в Каире небольшую лодку и поплыли в Асуан. Эта работа была для них сплошным удовольствием, практически отдыхом. Днем они изучали участки, снимали копии с надписей и собирали керамические изделия и кости; ночи проводили за чтением, много писали и старались как следует отдохнуть в тесной каюте, которая служила обоим исследователям одновременно спальней, гостиной, кабинетом и столовой.

А в Луксоре Питри неожиданно получил хорошие новости. Анонимный спонсор был готов профинансировать раскопки в Западной долине, выделив на это 500 фунтов. Но как раз в это время Масперо на посту генерального директора «Службы древностей» сменил Юджин Гребо, который наотрез отказался выдать Питри разрешение на раскопки в Долине царей или близ нее, так что проект закончился раньше, чем успел начаться. Для английской египтологии назначение Гребо вылилось в настоящую трагедию. Ленивый и абсолютно неподходящий для этой должности, он к тому же был настроен против англичан. Даже Валлис Бадж, который никогда не оказывал поддержку работе Питри и его команде археологов, заметил, что «все, кто желал развития египтологии и сохранения национального достояния Египта, были недовольны таким назначением».[80] Главным достижением Гребо был перенос коллекции из старого тесного Булакского музея в новый музей в Гизе. К сожалению, несколько ценных предметов утратили во время транспортировки, хотя это и не удивительно.

Путешествие Питри назад в Каир было незабываемым лишь потому, что прошло в компании полдюжины осужденных, прикованных друг к другу цепями, которые спали рядом с ним на палубе. До возвращения в Лондон у него было время на частичное исследование пирамиды в Дахшуре. Питри вез с собой мумию, купленную за 20 фунтов, для одного из друзей мисс Эдвардс. На Западе все с ума сходили от настоящих мумий, и ученый не был настолько пуристом, чтобы отказаться привезти подарок благодетелю. Многие из доставленных таким образом мумий, надоев своим хозяевам, отправлялись в местные музеи.

Анонимным благодетелем Питри был бизнесмен из Ланкашира Джесси Гэворт, друг Амелии Эдвардс, питающий огромный интерес к Библии и ее связи с Древним Египтом. Другим покровителем был Мартин Кеннард, еще один друг мисс Эдвардс, который уже щедро жертвовал «Фонду» средства. В отличие от Гэворта, Кеннард располагал собственной частной коллекцией антиквариата и был счастлив платить Питри за то, чтобы он ее расширил, и исследователь, теперь уже при деньгах, отправился в Файюмский оазис, что в Хаваре, где находились пирамида Аменемхета III периода Среднего царства и «лабиринт», уже изученные Бельцони.

К северу от пирамиды Хавара Питри обнаружил большое Римское кладбище. Поначалу он был разочарован, ожидая найти некрополь периода Среднего царства. Но это кладбище оказалось далеко не заурядным. Рядом со многими мумиями лежали деревянные панели с нарисованными на них лицами. Необычная находка вскоре привлекла внимание ряда влиятельных посетителей:

По керамике и датированным папирусам, а также по имени Флавиана на одной из пластин найденные изображения отнесли к 100–250 гг. н. э… Иногда мы находили портреты другой эпохи. Прибегал мальчик с известием о том, что найден очередной портрет и, не успевал я еще сам приехать на участок, как отряд был уже там. Шлиман, низенький, круглоголовый, круглолицый, в круглой шапке и больших круглых очках, самый жизнерадостный человек из всех, кого я когда-либо встречал, категоричный, но всегда открытый всему новому…

Затем сообщают еще об одной мумии… видно, как процессия с тремя позолоченными, сверкающими на солнце мумиями идет через холмы. Портреты нарисованы краской, головы покрыты ярким красно-коричневым лаком, а картины – позолотой…[81]

Иногда под бинтами мумии скрывались весьма печальные тайны:

В одном из открытых мною гробов лежало тело; я хотел сохранить раскрашенное изображение, но когда потянул за сандалию, то обнаружил под ней пальцы ребенка и коленный сустав взрослого мужчины. Видимо, гробовщик, не желая утруждать себя мумифицированием мальчишки, просто приладил три старые кости и череп, полный грязи, а чтобы родители ничего не заметили, надел сверху маленький позолоченный шлем и сандалии.[82]

Не у всех мумий на кладбище были изображения их лиц. Питри сообщает, что подобным образом украшены лишь 1–2 % мумий обоих полов и всех возрастов. Он лично обнаружил шестьдесят портретов в самом разном состоянии. От самих мумий Питри избавлялся, но, возможно, из-за работы Гальтона, оставлял их головы, чтобы однажды сравнить их с портретами. Среди погребальных принадлежностей, захороненных вместе с мумиями, была керамика, одежда, игрушки, безделушки и папирусы. Были там также и носки с отдельным «пальцем» для большого пальца ноги, чтобы носить их под сандалии (Питри, который сам обычно и вовсе не надевал носок из-за достаточно спорных соображений гигиены, пришел в полный восторг), и даже папирус, в котором была изложена вторая часть «Илиады». Невдалеке он обнаружил кладбище крокодилов, посвященное богу Собеку. Здесь Питри нашел мумии крокодилов всех стадий развития: от яиц до взрослых особей.

Понемногу его внимание переключилось на пирамиды. Это была не первая построенная Аменемхетом гробница. В самом начале своего правления он стал строить пирамиду в Дахшуре из кирпича, и к 15-му году она была практически завершена и покрыта облицовочным камнем. Однако почва оказалась недостаточно плотной, чтобы выдержать столь большой вес, и внутренние стены начали трескаться и обрушаться. Аменемхету пришлось начать все сначала. На этот раз он решил построить пирамиду в Хаваре. Так как времени уже оставалось мало – ведь необходимо, чтобы гробница была полностью готова до того, как царь умрет, – его вторая пирамида получилась несколько меньше первой.