Египет. Возвращение утерянной цивилизации

Работа по выносу вещей из передней камеры заняла семь недель: Картер назвал ее «игрой в гигантские бирюльки». Вплоть до 1932 г. гробница не была официально объявлена очищенной. Каждому предмету присвоили номер, сфотографировали, нанесли на план, описали и зарисовали перед тем, как переносить в хранилище. К счастью, Картер научился у Питри искусству сбережения древностей:

Там были, к примеру, сандалии, украшенные бисером, завязки которых совсем истлели. Когда они лежали на полу камеры, то выглядели как новые, но стоило их поднять – они рассыпались, оставив в руках лишь бесполезные бусины. Решение было очевидным: спиртовая печь, немного парафина, и через час или два сандалии можно было перемещать, не боясь повредить их.[112]

Затем меры по сохранению предметов древности уже принимались в хранилище, а после артефакты упаковывали в тонны оберточной бумаги и отправляли в Каир.

Только 17 февраля 1923 г., в присутствии приглашенных археологов и представителей правительства официально сняли печать с двери погребальной камеры. На следующий день состоялось второе «открытие», на котором побывали сама королева Бельгии Елизавета и ее сын, а также лорд и леди Алленбай. Археологи были вовсе не в восторге от визита бельгийской королевы. Очарованная увиденным, она еще трижды побывала в гробнице, отчего работу приходилось приостанавливать.

Картер хорошо помнил то унижение, которое испытал при открытии «Гробницы коня». Он никогда больше не приглашал влиятельных лиц посмотреть на то, как он распахивает запечатанные двери, опасаясь, что за ними ничего не будет. Он был абсолютно уверен, что в усыпальнице Тутанхамона наверняка будет что-то лежать, поскольку вскоре после открытия погребальной камеры он, лорд Карнарвон и леди Эвелин сломали стену и вползли в усыпальницу, чтобы посмотреть, что же внутри. Сохранить в секрете это не удалось, и с тех пор не утихают споры. Возможно, поступать так было нечестно, но ведь археолог должен знать, что за сокровища ему предстоит оберегать. И нет никаких доказательств того, что Картер или Карнарвон вынесли во время их первого визита те или иные предметы, хотя некоторые и высказывали такое предположение.

Теперь Картер стоял на деревянной платформе и готовился трясущимися руками ударить по стене, отделявшей усыпальницу от передней камеры:

Сначала мне нужно было определить, где находится перемычка двери, затем я очень осторожно снял штукатурку и вытащил небольшой камень. Первым побуждением было остановиться на этом и сразу забраться внутрь, и когда через десять минут работы дыра была уже достаточно большой, чтобы суметь это сделать, я просунул в нее электрический фонарик. Перед нами открылось удивительное зрелище – там, в ярде от двери, стояла стена, по всем признакам сделанная из чистого золота, и не было видно ей ни конца ни края.[113]

С помощью лома Картер и Мейс вытаскивали блоки из стены, затем передавали их Каллендеру и далее по цепочке рабочих, и аккуратно складывали их рядом с гробницей. Два часа спустя «стена из чистого золота» предстала пред ними во всей своей красе: практически всю погребальную камеру занимала огромная, но очень хрупкая позолоченная усыпальница, украшенная голубой мозаикой, ее двойные двери были заперты на засов, но не опечатаны Картер сразу снял замки и открыл двери – внутри оказалась еще одна золотая рака, на этот раз – запертая и опечатанная, а еще покрытая тонким льняным покровом, украшенным золотыми цветами. Стало ясно, что все эти раки – а всего их было четыре – придется разобрать, чтобы добраться до саркофага.

Гробница привлекала людей. Те, кто имел возможность приехать в Египет, так и делали, несмотря на то, что им не много разрешали увидеть. Тем, кто не мог себе позволить совершить путешествие в Долину, пришлось довольствоваться одеждой в египетском стиле, аксессуарами и печеньем. В то время даже здания строили с оглядкой на Египет – например, на Западе в то время появилось множество новых кинотеатров, напоминающих египетские строения. В Луксор хлынул поток туристов, и экспедиция оказалась словно в осаде – зеваки и журналисты постоянно крутились вокруг гробницы, превращая жизнь археологов в настоящий кошмар.

Пытаясь сократить количество репортеров, которые следили за каждым движением и, конечно, в надежде вернуть часть многих тысяч фунтов, потраченных на раскопки, лорд Карнарвон подписал эксклюзивный контракт с «Таймс». Оказалось, что это была не очень хорошая идея – другие журналисты только пришли от этого в ярость. Говард Картер, который к тому времени находился в постоянном состоянии стресса, полагал, что выдержать все это будет невероятно трудно:

Гробница притягивала, как магнит. С самого раннего утра к ней начинали стягиваться люди. Визитеры приезжали на ослах, в повозках, кебах и чувствовали себя в Долине, как дома. Вокруг верхнего уровня гробницы стена была низкой, и вот здесь-то они и сидели, чего-то ожидая. Иногда их ожидания оправдывались, но чаще нет, терпение их казалось нескончаемым. Там они проводили все утро – читали, болтали, вязали, фотографировали гробницу и друг друга и были безумно рады, даже если им удавалось хоть мельком увидеть что-нибудь интересное… Иногда мы на самом деле волновались, что стена упадет, а толпа зевак низвергнется прямо в чрево гробницы. [114]

Лорд Карнарвон проще относился к своей неожиданной популярности, но даже он понимал, что нужно сделать перерыв. В конце февраля 1923 г. раскопки закрыли на десять дней. Сделать это оказалось не простым делом – камеры следовало запереть, а всю гробницу вновь закопать, чтобы до нее не добрались воры. Но все знали: дело того стоит. Всем нужно было отдохнуть. Картер решил остаться в Луксоре, а леди Эвелин с отцом отправились на юг, чтобы провести несколько дней в Асуане.

Во время путешествия Карнарвона укусил в щеку москит, что часто бывало на Ниле. Но вскоре после возвращения в Луксор он случайно содрал болячку, когда брился опасной бритвой. Джордж обработал ранку йодом, но через некоторое время почувствовал себя плохо. Он не обратил на это внимания, и, несмотря на то, что здоровье его слабело день ото дня, поехал с леди Эвелин в Каир и поселился в отеле «Савой- Континенталь».

Здесь у него началось заражение крови, а вскоре и пневмония. Шансов выздороветь не было лорд не отличался хорошим здоровьем, и это было одной из причин, почему он когда-то направился в Египет. Из Англии приехала леди Карнарвон, а лорда Дорчестера, сына и наследника лорда Карнарвона, вызвали из Индии. 20 марта Говард Картер отправился в Каир, чтобы помочь леди Карнарвон и леди Эвелин. Но помочь он ничем не мог. 5 апреля 1923 г. в] час 45 минут Джордж Герберт умер от пневмонии. Его тело бальзамировали в Египте и отправили в Англию для захоронения. Уинифред Берклер наблюдала за тем, как тело ее любимого брата предавали земле в Бекон-Хилле, что в Хайклере:

Орган, музыка, хористы – всего этого на похоронах не было. Та контора, что предавала тело нашего дорогого брата земле, предложила устроить похороны в море. Воздух был наполнен весенним пением жаворонков. Они пели так страстно, что те, кто слышал их, никогда не забудут этого. Так мы и оставили его, с уверенностью, что его последний путь достоин его жизни.[115]

Но она забыла упомянуть, что прекрасное пение жаворонков почти заглушил самолет, который наняла лондонская газета, освещавшая церемонию. О неожиданной смерти лорда Карнарвона писали все газеты, разжигая интерес к трагедии. Статьи напоминали эпическую драму. Вот что писала об этом Уинифред:

Если верно то, что весь мир без ума от любовных историй, то также верно и то, что, как тайно, так и открыто, мир любит романы. Поэтому нет сомнений, что открытие гробницы Тутанхамона пробудило к себе пылкий интерес, интерес, который распространялся и на ее исследователей, и,