полководцем, и желал бы заниматься своим ремеслом и дальше.
Конечно же, сначала никто не воспринял его серьезно. Мало того, что говорил он не как все, так еще и носил всегда длинный халат, а не штаны, как это делают персы. Также он не умел ни ездить на коне, ни управлять колесницей. Но Сунций продолжал утверждать, что способен доказать свое превосходство над всеми полководцами, которые служат Царю. В конце концов Ксеркса охватило любопытство, и он спросил чужеземца, как же именно он может это доказать. И Сунций ответил: пусть Царь даст ему и другому полководцу по сто человек, и пусть каждый полководец сам их обучает военному ремеслу. Или по тысяче человек, или по десять тысяч — лишь бы поровну. А потом пусть эти два полководца сойдутся в битве друг против друга — вместе со своими людьми. А после битвы пусть проигравшему полководцу отрубят голову, а победителя назначат начальником всех царских войск.
Да, такое пари пришлось Ксерксу по вкусу. Ничего не услаждало его душу больше, нежели отрубание голов или носов тем людям, которые его в чем?нибудь подвели. Таким образом, он согласился, после чего собрал всех своих военачальников и спросил, кто из них примет вызов чужеземца. И тут Артаферн, один из разбитых при Марафоне полководцев, решил, что вот она — возможность реабилитироваться за тот позор и снова попасть в милость к Царю. Так он принял вызов, и Ксеркс выделил каждому из них по сто человек. Артаферн выбрал свою сотню из лучших воинов полка Бессмертных, сплошь искусных кавалеристов. Сунций же выбрал необученных новобранцев, и обучал их тайно.
Когда пришло время состязания, Сунций вывел свои войска пешими и в боевом порядке, вроде как у нашей фаланги, только вот они были в чистом поле, совершенно не защищенные от кавалерийской атаки. И тогда Артаферн приказал своим кавалеристам кинуться на противника с обоих флангов. Как и ожидалось, войска Сунция дрогнули и побежали врассыпную, бросая копья, как последние трусы. Но как только всадники бросились за ними в погоню, убегающие копейщики бросили на землю спрятанные под плащами «колючки» — трехзубчатые острия, которые пронзили лошадиные копыта. И когда раненые лошади повалились в беспорядке на землю, сотня Сунция набросилась с мечами на упавших всадников и с триумфом победила.
— Иными словами, он победил лишь потому, что прибегнул к хитрости, к обману!
— Именно так, в этом и заключался один из первых поступатов в его «Ремесле войны», как вспоминал Дикай: «Все военные действия основаны на мошенничестве».
Но подумай вот о чем: разве то, что сделал Сунций, так уж отличается от обмана с деревянным конем, примененнего хитроумным Одиссеем против троянцев? Тут важно вот что: Сунций знал, что его противник надменен и излишне самоуверен, а потому таким же будет и его войско. Это чужеземец и использовал в своих планах.
Так или иначе, Ксеркс исполнил свое обещание и отрубил Артаферну голову, хотя он и был его родственником, как и все остальные высокопоставленные полководцы. Но когда дошло до назначения Сунция начальником над всеми войсками, тут возникла проблема, ибо чужеземец не говорил по–персидски. Похоже было, что он с трудом командовал даже той сотней, несмотря на помощь переводчика. А уж командовать огромным войском на поле боя ему и вовсе было бы невозможно. Вот почему мы помним Мардония–завоевателя на белом коне, а не Сунция, хотя за свои свершения он был щедро награжден и осыпан почестями.
А для того, чтобы понять, что же он совершил, тебе следует знать, как именно в те дни были организованы войска Великого Царя. Сейчас?то они организованы совсем по–другому, и это все благодаря Сунцию. Ибо если из битвы при Марафоне можно было извлечь хоть какой?то урок, то заключался он в том, что один наш греческий гоплит в среднем был сильнее даже одного из лучших персидских воинов, и потому?то афиняне смогли сбросить в море врагов, вдвое превосходящих их числом. Но персы всегда надеялись решить проблему качества своих воинов, еще больше увеличивая их количество.
В то время постоянно действующее войско Великого Царя не превышало десяти тысяч человек. Все они были по крови персами, и назывались они Бессмертными. Как и спартанцы, они не занимались ничем, кроме подготовки к войне, и они были вооружены и обучены лучше всех в империи. Но когда Царь ходил на войну, он объявлял призыв, и каждый подвластный ему народ должен был прислать ему для кампании воинов. Перед тем, как Дарий умер, он планировал набрать для вторжения в Элладу целых триста тысяч человек.
— Да такое громадное войско опустошило бы все на своем пути!
— Именно это и сказал Царю Сунций. Это был еще один из его постулатов: «Преимущество только в количестве — вовсе не преимущество».
Но он указал и на другие проблемы, вызванные размером такого войска. Воины собирались из разных частей империи, и у всех у них было разное оружие. Они говорили на разных языках. И большинство из них были призывниками, идущими в бой из?под палки.
Но я уверен, что твой педагог не только вытирал тебе нос. Ты наверняка знаешь, как описал персидское войско поэт.
— Очень хорошо, мой юный друг!
И вот Сунций обошел новобранцев, один народ за другим, и из каждого отряда он выбирал самих лучших, а потом отсылал остальных по домам, и так, пока у него не осталось войско величиной в сто тысяч человек. Потом он обеспечил каждого воина лучшим снаряжением и оружием, хотя, конечно же, все это добро было в персидском стиле, а не как у наших гоплитов. И он обучил их всех маршировать в ногу под стук барабана и отступать по звуку гонга. И он показал воинам, как следует сигналить при свете дня с помощью больших знамен, а в темноте — посредством вспышек огня. И вот так он создал войско, которое покорило Элладу.
Когда Ксеркс недовольно поинтересовался, сколько же будет стоить такое большое войско, постоянно пребывающее наготове и во всеоружии, Сунций ответил так:
Во–первых, войско, состоящее из оплачиваемых добровольцев, а не из призванных новобранцев, всегда будет драться с большей охотой.
Во–вторых, Царь может потребовать дополнительную дань вместо тех людей, которые были отправлены назад в свои земли, и это сократит расходы.
И, наконец, меньшее, но более эффективное войско потребует меньших расходов, ибо потребуется кормить и перевозить меньшее количество человек. Например, для перевозки всех новобранцев, которых хотел собрать Дарий, а также их снаряжения и припасов потребовалось бы на тысячу кораблей больше.
— Скучная?то какая работа — пересчитывать мешки с бобами и корабли. Это пристало управляющему имением, а не воину.
— Это так, но в чем?то ремесло полководца подобно ремеслу управляющего имением. Именно это я и имел в виду.
А Сунций был также искусен и в стратегии, а не только в обучении и снабжении. Вот еще один его постулат: «Поссорь врага своего с союзниками его. Сначала раздели врагов своих, а потом плети заговоры против тех и других».
— Ну, это уже политика, а не война!
— А разве есть разница? Ложь и мошенничество — лучшее оружие государства в войне. К сожалению для Эллады, в мошенничестве Сунций искусен был весьма, а разделить наши города было совсем не трудно. Не один город был готов войти в союз с Великим Царем — или для собственной выгоды, или ради того, чтобы отомстить старым врагам. Но главными врагами Ксеркса были два города. Прежде всего, Афины — достаточно было вспомнить, что сделали наши гоплиты при Марафоне. И Спарта.
— Полагаешь ли ты, Сократ, что та история правдива? История про то, как спартанцы бросили персидских посланцев в колодец?
