нужно было уже не днями, не часами, а минутами.
— Холодно, — позевывая и ежась, сказал Саня. — И чего ты придумал в такую рань вставать. Ходим одни, как дурачки. Наверное, никто и не придет больше.
— А что, я плохо придумал? Я плохо не придумываю. Вот ты смотри придет директор, а мы снег убираем. Он спросит: «Вы что делаете?» А мы скажем: «Снег убираем». Он спросит: «А кто вам поручил убирать снег?» А мы скажем: «Никто не поручил, мы сами догадались. Мы решили следить, чтобы возле нашей школы было чисто. Мы решили, чтобы за всю зиму ни одни человек возле нашей школы не поскользнулся». Что он тогда подумает?
— Подумает, что мы ненормальные, — сказал Саня и снова зевнул.
Олег вздохнул и укоризненно посмотрел на верного друга.
— Не знаешь ты, Саня, взрослых, — сказал Олег. — Они только и мечтают, чтобы мы стали сознательными. Директор ведь только в школе директор. А так он самый обыкновенный человек. Вроде моего отца или твоего отца. Твой бы отец тоже мог быть директором…
Саня понимал, что слова Олега только слова, но все же вздрогнул и даже попятился. Только этого ему еще не хватало.
— Иди ты… — сказал Саня. — Ты что, с ума сошел?
Олег засмеялся.
Ну что ты директора так боишься? Ты вообще всех боишься. А тут все просто: увидит он, что мы снег убираем, и подумает, что мы сознательные. Никто ведь не догадался одни мы. Значит, кто в поход должен идти? Мы, конечно. И Анна Ивановна так подумает, когда увидит, как мы работаем.
— Все равно холодно, — сказал Саня.
— Если холодно, тогда погрейся. Начинай снег убирать.
— А чего убирать, если никто не видит? — резонно возразил Саня. — Сам убирай.
— Мне-то не холодно, — приплясывая, заявил Олег.
— И мне не холодно, — растирая уши, сообщил Саня.
Мимо ребят, оставляя за собой хвост черного дыма, с ревом прошла большая машина. Саня скользнул по ней взглядом.
— Дизелек, нежно сказал Саня. — Трехосная. Все три — ведущие. Олежка, ты бы хотел шофером работать?
Школу кончу, там посмотрим.
— А я бы хоть сейчас пошел. Только не возьмут. Там не меньше восьми классов надо. Ты как думаешь — доучусь я до восьмого?
— Так ты ведь и не учишься. Так… — списываешь помаленьку. Это же не трудно.
Саня вздохнул.
— Мне самому списывать надоело. Анна Ивановна со мной дополнительно, знаешь, сколько занималась? Когда она рядом сидит — все понимаю, отойдет опять ничего не понимаю. Наверное, у меня мозги неправильные.
— Брось ты, Саня, мы тебе мозги выправим, утешил Олег. — Мы с тобой заниматься будем. Это только начать трудно, а потом само будет получаться. Ты с меня бери пример. Я вот способный, но разболтанный. И все равно у меня троек нет. А ты и неспособный и разболтанный. Конечно, так ничего не получится. Если ты неспособный, то тебе надо стать трудолюбивым. Ясно?
— А как стать? — уныло спросил Саня.
— Начинай снег убирать.
— Я тебя серьезно, а ты смеешься, — обиделся Саня.
— А ты не обижайся из-за ерунды, — сказал Олег. — У каждого человека свои мозги. У тебя такие, что ты списываешь, у меня такие, что я без смеха не могу.
Тяжело груженная машина с прицепом шла по улице по направлению к школе. Двигалась она медленно и как-то нерешительно. Шофер часто притормаживал и посматривал то вправо, то влево, будто что-то выискивал. Не доезжая до школы, грузовик замигал правыми подфарками, прижался к тротуару и встал.
Шофер вылез из кабины, поднял капот, покопался в моторе и снова скрылся в кабине. Когда он снова спрыгнул на тротуар, в руках его позвякивало ведро.
Переваливаясь с боку на бок в негнущихся, с резиновыми галошами, валенках, шофер подошел к ребятам.
— Вы из этой школы, ребята?
— Из этой.
— Где бы тут у вас водички набрать?
— Радиатор долить? — радостно спросил Саня.
Шофер, наверное, заметил Санин восторг. Он улыбнулся.
— Точно. А ты, случайно, не шофер?
Саня застеснялся.
— Да нет, я учусь…
— Он у нас отличник, — сказал Олег, — у него ни одной тройки.
Шофер с одобрением посмотрел на Саню.
— Ну и правильно. Так и надо.
Саня толкнул Олега локтем в бок, но Олег продолжал, как ни в чем не бывало:
— И ни одной четверки.
— Ну, понятно, раз отличник, — согласился шофер.
— И ни одной пятерки! — сказал Олег. — Одни двойки!
— А вот это уже нехорошо, — сказал шофер.
— Слышишь, Саня, что про тебя говорят?
— Да нет, это я тебе говорю — нехорошо. Он ведь твой товарищ, так? А ты над ним смеешься. Да еще при постороннем человеке.
— Ага! Значит, вы — посторонний? Сами признались?! — торжествующе сказал Олег.
Но шофер не оценил того, как остроумно перевел Олег дело с больной головы на здоровую. Он, наверное, не первый день находился в дороге, этот шофер. И вид у него был нездешний, не городской: ватные брюки, телогрейка, старая шапка-ушанка. Лицо усталое и небритое.
— Так как же насчет воды? — повторил шофер, обращаясь на этот раз к Сане.
— Я сейчас принесу, — Саня выхватил из рук шофера ведро и скрылся за школьной дверью.
Шофер порылся в кармане, не доставая пачки, вытянул оттуда мятую папиросу. Закурил. Внимательно посмотрел на Олега.
— Видал, как получается? — сказал он. — Обидел товарища…
— А если у него и правда двоек много? — возмутился Олег. — Что я, молчать должен?
— Вот этого я не знаю, должен ты молчать или нет. Я человек посторонний — приехал и уехал. И все забыл. А вот у товарища твоего все в памяти останется, все слова твои. Словом-то человека сильней, чем кулаком, убить можно.
Олег насупился. Не хватало, чтобы проезжие учили его, как жить.
— Что это мне все про слова говорят?! Анна Ивановна тоже: «Слово, слово…» А кто меня говорить научил? Вы же и научили, — сказал Олег, имея в виду взрослых вообще. — Что же мне теперь — рот заткнуть?
Но шофер опять не оценил тонкого юмора.
— А кто это Анна Ивановна? — спросил он.
— Учительница наша. Классная руководительница.
Шофер усмехнулся.
