Но менять планы было поздно.
А дальше произошло самое любопытное. Хамиз оказался не так прост… И не так глуп и доверчив. Лануа, согласно планам Лайзы, очутившись на дальнем берегу, должен был получить инъекцию снотворного и продрыхнуть сном младенца ближайшие сутки.
Вместо этого моя супруга угодила на допрос под дулом пистолета. Причем интересовал Хамиза единственный вопрос: где находится «Сатана»? В том, что Лайза владеет информацией, Лануа не сомневался. А она не сомневалась, что выспрашивает он в интересах Хасана Бен-Захра.
Затем произошло то, что специалисты называют скоротечным огневым контактом. И Лануа умер, унеся с собой ответы на многие вопросы. О чем благоверная искренне сожалеет, она всего лишь хотела поменяться с Хамизом ролями, но уж получилось, как получилось…
– Ты носишь пистолет в камере? – спросил я, почти уверенный в положительном ответе.
Хиджаб хиджабом, но в прочем своем гардеробе следовать исламским канонам Лайза не собиралась. И ее обтягивающие костюмы для скрытного ношения оружия решительно не годились.
– Не совсем, но почти так, – уклончиво ответила ненаглядная половина.
Я не стал допытываться… У женщины должны быть свои маленькие интимные секреты.
– Тайник в расщелине твой? – продолжил я расспросы.
Если светящиеся метки на куртку и обувь Лануа заполучил случайно, то аппаратура принадлежит кому-то другому. И круг возможных владельцев не так уж велик.
– Какой тайник? – удивилась женушка, на вид вполне искренне.
Я объяснил, Лайза решительно открестилась от спрятанной аппаратуры… Ладно, допустим, что владельцем в самом деле был Лануа. На него сейчас можно валить все, так же как на любого другого покойника…
– А где ты была, когда Джафар собрался поиграть в вивисектора? Надеюсь, не наблюдала за действом из амфитеатра?
– Извини… Я и понятия не имела, что ты притащишь с собой этого отморозка. У меня тут случилось… В общем, я встретила одного человека… случайно…
– Человек? Случайный? Здесь?
– Знаешь, это долгая история… А я устала от разговоров.
– По-моему, ты устала не от разговоров… Может, сделаем привал, передохнешь? И надо бы осмотреть твою рану.
– Дойду, – упрямо заявила женушка. – Дело не в ране… Я на ногах уже двадцать часов и чем только за эти часы не занималась: и похищала сама себя, и шаталась по горам, и плавала на катере, и… и убила человека. Первый раз в жизни.
Если так, то для первого раза она держалась неплохо – там, на берегу. Но сейчас совсем расклеилась… Уже не бледная – изжелто-зеленая, шагает все медленней, видно, что движения даются через силу…
И я вновь поднял тему о привале. Сказал, что альтернатива ему одна: очень скоро мне придется нести ее на руках.
– Не придется… Мы почти пришли.
– Пришли? К «Сатане»?
– Нет… Сейчас сам все увидишь. И заодно познакомишься с тем человеком…
Слова ее сбылись очень быстро.
Из полосы тумана мы давно вышли. А теперь выбрались из скопления каменных обломков – угловатых и неровных, самых разных размеров, – от моего кулака до высоты в три человеческих роста. Продвижение каменный лабиринт затруднял неимоверно, но наконец-то закончился.
И я увидел… Наверное, это могло называться альпийским лугом… конечно, если, бывают луга, поросшие вместо травы ягелем. На лугу стояла палатка – большая, многоместная, ярко-синяя. Возле палатки пасся северный олень – понурая животина с понурым взглядом. Чум, установленный чуть в стороне, я заметил не сразу…
– Познакомься, – сказала Лайза, кивнув на сидевшего у костерка человека.
Тихо сказала, почти прошептала. Потом собралась с силами и продолжила еще тише:
– Это…
– Мы уже знакомы. Как жизнь, Иван?
– Как всегда. Живу, – откликнулся потомственный шаман, он же ниндзя из Новой Хатанги. – Чай пить будем?
Сердце билось так, словно твердо решило сокрушить ребра, разорвать плоть и кожу, увидеть, наконец-таки увидеть небо и солнце, – а там будь что будет. По жилам вместо крови струилась ледяная вода, так по крайней мере казалось Хасану Бен-Захру.
С ним что-то не так… Ранен?
Он провел тыльной стороной ладони по лбу. Лоб был липким и мокрым. Пот, всего лишь пот…
Он решил, что опасность немедленно умереть пока не грозит. И переключился с насущного вопроса «Что со мной?» на другой, не менее насущный: «Где я?» Ресурсов мозга явно не хватало, чтобы оценить все субъективные и объективные факторы в совокупности…
Он был в вертолете, полном психов. Чтобы осознать этот факт, Хасану потребовалось секунд десять, или десять минут, или десять часов, он совершенно утратил чувство времени. И совершенно позабыл, что существуют измеряющие время приборы.
Вокруг творилось безумие. Кто-то пел, пел без слов, – негромко и заунывно мычал, раскачиваясь совершенно не в такт песне, и опять же не в такт стучал головой о переборку десантного отсека. Хасан не вспомнил имя певца, хотя лицо показалось очень знакомым. Другой человек изгибался и корчился на полу, словно в приступе эпилепсии. Третий говорил с кем-то невидимым, говорил горячо, убежденно, сопровождая свою речь богатой мимикой и жестикуляцией, – но при всем том беззвучно, губы шевелились, как на экране визора с отключенным звуком.
Дверь в кабину пилотов оказалась распахнутой настежь – и там, в кабине, происходило нечто шумное. Кто-то хохотал, не переставая, кто-то вопил радостно и бессвязно, Хасан долго пытался разобрать слова, отчего-то они его заинтересовали… Что-то мешало этому увлекательному занятию, он отмахнулся раз, другой, не помогло, Хасан повернулся и увидел человека, теребящего его за плечо.
Человек был огромен. Широченный разворот плеча. Громадные мускулистые руки. Мышцы, облепившие торс, рельефно выступали через одежду. Движения гиганта выглядели несколько странно: он тряс за плечо Хасана очень осторожно и аккуратно, словно добродушный великан, опасающийся раздавить невзначай детскую игрушку.
– Командир, ты в порядке? – спросил великан.
– Да… – соврал Хасан и сделал паузу, надеясь что имя великана само всплывет в памяти.
Имя всплывало медленно и неохотно, словно пузырь болотного газа, протискивающийся через вязкий ил. Но все же всплыло.
– Да, Зиг… – повторил Хасан.
А может, это Заг, но какая разница… Внезапно Хасан понял одну вещь – вертолет с психами стоит на земле, двигатель не работает, иначе он не слышал бы ни Зага (Зига?), ни заунывного певца, ни веселящихся в кабине. Шлемофона на Хасане не было, шлемофон куда-то подевался…
Он обрадовался сделанному выводу. Не столько тому, что никуда не летит в компании психов (хотя полет воздушного дурдома едва ли завершится мягкой посадкой), – сколько тому, что удалось наконец выстроить хотя бы такую короткую логическую цепочку, нащупать хоть какую-то причинно-следственную связь.
Мозг включался. С трудом, но включался.
– Где мы, Заг? – спросил Хасан.
Гигант выглядел наименее пострадавшим в творящемся вокруг повальном сумасшествии. Но видимость оказалась обманчивой. Мозг генавра тоже пошел вразнос, только проявилось это иначе. Генавр наморщил лоб. И завис. Секунды капали и утекали в вечность, а под наморщенным лбом все продолжались и продолжались загадочные мыслительные процессы, не воплощаясь ни в каком внешнем проявлении…
Потом морщины разгладились.
– Мы на Таймыре! – объявил Зиг (или Заг).
