М. А. Беляева, который одинаково успешно занимался вопросами переоборудования транспортов, формированием отрядов врачей и сестер, снабжением пароходов, спасением раненых на случай каких?либо неожиданностей. Позднее М. А. Беляев за самоотверженную работу по эвакуации раненых из Таллина был награжден орденом Красного Знамени.
Врачи, сестры, санитарки работали сутками на берегу, спасая жизнь людей. Еще труднее было, когда они выходили на транспортах в море для сопровождения эвакуируемых, но никогда не падали духом, находили в себе силы не поддаться отчаянию, сказать доброе слово поддержки раненому воину. Эти люди, до конца преданные своему долгу, в самых сложных условиях вели себя, как герои. Начальник медицинского отдела флота рассказал мне как?то о молодом враче — хирурге главного госпиталя Т. В. Разуме- енко. В последние дни обороны Таллина Татьяна Васильевна шла на одном из транспортов с ранеными. Во время прорыва в транспорт попала сброшенная самолетом врага бомба. Разумеенко оказалась в воде; 16 часов она продержалась на каком?то деревянном обломке. Когда ее подобрал случайно проходивший мимо тральщик 205, она была без сознания. А придя в себя, немедленно стала к операционному столу: требовалась срочная помощь раненым бойцам, подобранным тральщиком.
Прощаясь с Татьяной Васильевной, военком тральщика сказал ей:
— Всех жалко, кто погиб, кого не удалось спасти. Может быть, простая случайность и вас спасла от гибели. Но в этой случайности есть своя справедливость. Вы не должны были погибнуть, ведь вам надо спасать жизнь другим.
После двухмесячного лечения Разумеенко снова стала работать во фронтовом госпитале, возвращая к жизни защитников блокированного Ленинграда, часто выезжала на корабли Балтийского флота. Она пережила все невзгоды блокады, оставаясь всю войну на переднем крае, спасая жизнь бойцов и моряков. После войны Татьяна Васильевна вернулась в Таллин, в военно — морской госпиталь, где начала и где потом кончила флотскую службу. Сейчас она живет в Москве.
Всего из Таллина в Кронштадт было перевезено морем свыше
18 тысяч раненых. Переход каждого транспорта был сопряжен с риском. Фланкирующее положение южной части Финляндии по отношению к коммуникации Кронштадт — Таллин позволяло противнику наносить из финских шхер удары по нашим судам, ставить на их пути мины. От ударов можно было обезопасить себя лишь сплошным «забором» из сторожевых кораблей и катеров, но для этого у нас не хватало сил.
Чтобы читатель получил представление о том, как проходили переходы, я приведу описание одного из них, совершенного транспортом «Балтика». Описал переход И. Г. Святов, ныне контр — адмирал, а в то время капитан 1 ранга, командовавший конвоем.
«В утренних сумерках, — пишет И. Г. Святов, — 11 августа 1941 года корабли снялись с якорей. За островом Аэгна повернули на восток и построились в походный порядок. Впереди шли три тральщика с поставленными параван — тралами. За ними в десяти кабельтовых эсминец «Стерегущий» и в двух кабельтовых за «Стерегущим» — турбоэлектроход «Балтика», оба с поставленными параван — охранителями. Катера морские охотники расположились по окружности на расстоянии восемь — десять кабельтовых от «Балтики»….Тральщики стали подсекать одну за другой мины, которые с легким всплеском выскакивали на полкорпуса из воды. «Стерегущий» и «Балтика» обходили их, держась протраленной полосы. Вдруг раздался мощный взрыв. Огромный столб воды и огня взлетел вверх. Когда он опустился, мы увидели, как один из тральщиков, переломившись пополам, уходит под воду. Останавливаться с параванами на минном поле нельзя, мы продолжали движение. Два морских охотника подбирали оглушенных и раненых членов экипажа погибшего корабля.
Во второй половине дня, когда мы подходили к маяку Родшер, в левом параване «Стерегущего», в десяти — двенадцати метрах от борта, взорвалась мина. Эсминец получил серьезное повреждение. Вмялась и местами разошлась по швам обшивка борта у первого машинного отделения. Часть помещений ниже ватерлинии оказались затопленными. Вышел из строя гирокомпас. Корабль лишился хода и получил крен на левый борт.
Экипаж «Стерегущего» был отлично подготовлен к борьбе за живучесть. Все делалось, как на учении. Скоро выровняли крен, а еще минут через пятнадцать старший инженер — лейтенант Кирке- 8ич доложил: «Можем дать ход десять узлов».
Пока мы устраняли повреждения, «Балтика» обогнала эсминец и шла теперь непосредственно за тральщиками. «Стерегущий» пристроился судну в кильватер… У форштевня «Балтики» послышался легкий всплеск, а затем рванул взрыв. Водяной столб поднялся выше мачт, сотни тонн воды медленно осели на палубу «Балтики». Она стала крениться на левый борт.
Подозвав к «Стерегущему» морской охотник, я вместе с аварийной партией эсминца поспешил на «Балтику». В воде плавают люди, покинувшие в панике судно, хватаются за спасательные круги, пояса, плотики. Спускаются шлюпки. По штормтрапу поднимаюсь наверх, за мной матросы… На судне суматоха… Сам факт высадки военных моряков на аварийное судно произвел впечатление на пассажиров и раненых… Киркевич развил бурную деятельность, обеспечивая живучесть «Балтики», затопил ряд отсеков, чтобы выровнять крен, привлек всю команду и легкораненых к дополнительному креплению водонепроницаемых переборок и откачки из помещений воды ручными помпами.
…Катера морские охотники успели свезти на остров Гогланд около 600 человек. Я приказал капитану «Балтики» Г. П. Бютнеру приготовить буксирные концы, а командиру «Стерегущего» взять судно на буксир… Около 21 часа «Стерегущий» дал ход, и «Балтика» двинулась в кильватер эсминцу.
К исходу дня «Стерегущий», не отдавая буксира, стал на якорь у Гогланда…
…Ночь эта, полная тревоги за судьбы кораблей и людей, длилась для меня бесконечно долго. Не оставалось сомнений, что враг ведет за нами наблюдение и, возможно, готовит новое нападение.
Нас вовсе не устраивала перспектива предрассветных торпедных атак и дневных налетов авиации. Поэтому, поторопив с возвращением на борт судна раненых, ранее отправленных на Гогланд, я приказал уйти с Гогландского рейда ночью, благо на «Стерегущем» уже ввели в строй гирокомпас.
Решили не пользоваться рекомендованным корабельным фарватером, а идти через пролив Хайлода, оставив остров Лавенсари и Сескар к северу. Так ближе к своему берегу, здесь меньше опасность подвергнуться нападению противника. Но был немалый риск навигационного порядка. Пролив Хайлода очень узкий, шириной всего 120–150 метров, извилистый, пролегает среди камней и рифов с глубинами не более десяти метров. Осадка же «Балтики» после затопления отсеков составляла восемь метров, всего два метра под килем! Движение начали за час до рассвета. Рассчитали так, чтобы пролив Хайлода пройти при хорошей видимости. Но с приближением к нему вдруг попали в полосу густого тумана. Пришлось бросить якоря. Стоим 30–40 минут, и вот слышим гул моторов большой группы самолетов. Не обнаружив «Стерегущего» и «Балтики», они сбросили бомбы на батарею, находящуюся на мысе Кургалово.
С улучшением видимости «Стерегущий», несмотря на сложнейшие навигационные условия, двигаясь между камней и рифов, благодаря отличной штурманской службе, сумел к вечеру 13 августа благополучно доставить транспорт в Кронштадт».
Переход «Балтики» считался успешным, удалось спасти раненых, сохранить судно; потеря конвойного тральщика огорчала, но, в сущности, это была не такая уж большая потеря. Не всегда, однако, дело завершалось столь благополучно. 19 августа под усиленной охраной боевых кораблей и авиации из Таллина вышел конвой, в составе которого находился и транспорт «Сибирь». На его борту было около 1200 человек — раненые и гражданское население. Несмотря на то, что судно имело санитарные опознавательные сигналы, за ним начали охотиться самолеты противника. Во второй половине дня около маяка Родшер в «Сибирь» попала бомба. Нарушилось управление, возник большой пожар, длившийся более суток. Неимоверными усилиями личного состава охранных кораблей и присланных с Гогланда тральщиков удалось спасти и перевезти на остров около 900 человек, из них 690 человек раненых. Пожар ликвидировать не удалось. Около полуночи 20 августа «Сибирь» затонула… Судьбу «Сибири» разде- 114 лили несколькими днями позже транспорт «Леени» и гидрографическое судно «Норд», подорвавшиеся на минах.
Не меньшие, а порой, может быть, большие трудности приходилось преодолевать при доставке боеприпасов и горючего на полуостров Ханко. Капитан 1 ранга запаса М. Ефимов пишет: «В то время я был командиром БТЩ-203 («Патрон»). 30 июля 1941 года мы получили приказ отконвоировать транспорт «Хильда» с боеприпасами и баржу с бензином на буксире «Лива» из Таллина на полуостров Ханко. Нам
