привнеся нотку непреднамеренной комедии в процесс. Удовлетворенный тем, что схема не была придумана за спиной его протеже, Путин любезно утвердил выбор депутатов. На следующий день Медведев заявил, что в случае своего избрания он попросит Путина стать его премьер-министром.
Почему Путин выбрал своего давнего коллегу? «Уверен, что это будет хороший президент, достойный президент и эффективный руководитель, – пояснил Путин. – Но и существует, кроме всего прочего, еще такая личная химия – я ему доверяю. Просто я ему доверяю». Два месяца спустя, после того как закончилась бессистемная кампания, пронизанная чрезвычайно избыточными избирательными манипуляциями, шел слабый снег, двое мужчин стояли вместе на сцене за пределами Кремля, чтобы поблагодарить избирателей. Медведев пообещал продолжить курс, начатый Путиным. После его инаугурации в мае он переехал в президентский кабинет с дубовыми панелями в здание кремлевского Сената. Путин отправился на пятый этаж Белого дома на набережную Москва-реки, где огромные апартаменты были отремонтированы специально для нового премьер-министра, с бассейном и двумя достроенными банкетными залами.
Как будет работать эта новая система в реальности, никто не знал. В смутных переменах после утверждения Путиным Медведева журналист Андрей Колесников обратил внимание, как молодой специалист, которому поручили взять краткое интервью у Путина и Медведева, смотрела то на одного, то на другого с выражением смущения, «будто назначила свидание по ошибке сразу двоим в одном месте и в одно время». Журналисты пришли к выводу, что такая организация – Медведев как президент и Путин как с премьер-министр – тандем правительства.
Казалось, что цель следующих нескольких лет – переубедить иностранных инвесторов и вновь воссоединиться с Западом таким образом, чтобы система силовархов смогла продолжать обналичивать деньги через IPO и вкладывать средства в международные выгодные предприятия. Решение Путина выбрать Медведева предполагало утихомирить либеральных критиков с помощью ловкого продвижения к демократии, урегулировать административный механизм и дать надежду подрастающему поколению современных молодых специалистов, которые, возможно, готовились укрепить систему. Под руководством Путина Медведев смог бы утвердиться в новом кабинете, позволив своему предшественнику уйти на задний план на заслуженный отдых.
Казалось, Медведев жаждал подтвердить ожидания в плане перехода к более либеральной политике. В феврале 2008 года, обращаясь к крупным предпринимателям в Красноярске, он объявил, что «…свобода лучше, чем несвобода… Речь идет о свободе во всех ее проявлениях: о личной свободе, об экономической свободе, наконец о свободе самовыражения». Во время вступления в должность в своем обращении он призывал страну «добиться истинного уважения к закону, преодолеть правовой нигилизм». Фраза стала своего рода молитвой Медведева. Общаясь с журналистом Николаем Сванидзе, он сетовал: «Все мы законные нигилисты по отношению к нашему костному мозгу». Разрабатывая детали инициатив модернизирования, Медведев поддержал создание нового научно-исследовательского центра – Института современного развития – и согласился работать в качестве председателя совета доверенных лиц.
Однако к концу первого года правления либеральные сторонники Медведева были расстроены. Оптимисты могли указать на небольшое количество крошечных реформ, гуманные жесты, убедительные речи и содержательные собрания. Одну женщину, мать маленьких детей, адвокат компании ЮКОС досрочно освободил из тюрьмы; другую, умирающую от ВИЧ, выпустили под залог. Одного сильно критикующего судью уволили. Медведев встретился с издателем оппозиционной «Новой газеты», обсудил работы Хьюма и Руссо и похвалил газету за отказ «подлизываться к кому-либо». Компания несерьезных технократов колебалась и во время антидемократических изменений, происходивших в эпоху Путина. Борясь с коррупцией, Медведев приказывал всем высокопоставленным чиновникам, начиная с самого себя, предъявлять ежегодные сведения о своем доходе.
Но все эти жесты и манипуляции были заменены другими, которые представляли государство менее открытым и отзывчивым. В декабре безо всяких объяснений в конституцию внесли изменения с целью увеличения срока правления президента от четырех до шести лет и Думы – от четырех до пяти лет. Президенту давалось право назначать главу конституционного суда, чья кандидатура подтверждалась Советом Федерации; раньше судьи сами избирали своего главу. Новый закон исключал присутствие присяжных заседателей в судах, рассматривающих политические вопросы или вопросы терроризма. Особые милицейские организации по борьбе с организованной преступностью (она хоть и была менее распространена, чем в 1990-е годы, но все еще оставалась проблемой) были упразднены и заменены службой по борьбе с экстремизмом. Хотя Россия страдала от тревожного распространения расистской жестокости, борьба против экстремизма под руководством Путина была сосредоточена на мониторинге и преследовании политической оппозиции.
В начале 2008 года Медведев сказал, что учебники по истории следует максимально деполитизировать. Спустя год вместе с военными и одаренными чиновниками он издал указ о том, чтобы побороть искаженное российское прошлое, которое, по его словам, все больше и больше становилось «суровым, порочным и агрессивным». Как кандидат в президенты Медведев объявил противозаконный рейдинг компаний – принудительное поглощение компаний с помощью шантажа и взяток – позорным. Рейдинг продолжался[54], иногда с видимой поддержкой членов правительства. Наконец, когда срок тюремного заключения Ходорковского подошел к концу, работники прокуратуры выдвинули новые обвинения против него и его коллеги Платона Лебедева. Самое большее, что мог сделать Медведев, – перевести судебное заседание из отдаленного сибирского городка в Москву.
Сведения о доходах, возможно, имели положительный эффект. Вскоре они превратились в цинизм. Как заметили остряки, Россия оказалась под управлением бедных мужей богатых жен. «Российские бюрократы только смеются, – говорил депутат Думы и бывший генерал КГБ Геннадий Гудков. – Нет никого, кто мог бы проверить эти сведения». Медведев, успешный бизнесмен, владеющий значительной частью акций одной из самых крупных лесозаготовительных компаний, объявил о наличии в собственности московской квартиры[55] (вместе со своей женой) и о сбережениях в 84 000 долларов. Его жена Светлана, часто появляющаяся в одежде от известных модельеров, имела около 4000 долларов доходов и водила десятилетний «Фольксваген Гольф». Но пока сведения были неточными и неполными, скромные семейные обстоятельства вызывали много вопросов.
Несоответствие полемики Медведева данным правительства было настолько велико, что часто ему казалось, что он выступает против самого себя. Обращаясь к парламенту в ноябре 2008 года, он раскритиковал административный аппарат государственной власти, который сам возглавлял.
Между тем государственная бюрократия по-прежнему, как и 20 лет назад – руководствуется все тем же недоверием к свободному человеку, к свободной деятельности… Бюрократия периодически «кошмарит» бизнес – чтобы не сделал чего-то не так. Берет под контроль средства массовой информации – чтобы не сказали чего-то не так. Вмешивается в избирательный процесс – чтобы не избрали кого-нибудь не того. Давит на суды – чтобы не приговорили к чему-нибудь не тому. И так далее.
В результате, государственный аппарат у нас в стране – это и самый большой работодатель, самый активный издатель, самый лучший продюсер, сам себе суд, сам себе партия и сам себе в конечном счете народ. Такая система – абсолютно неэффективна и создает только одно – коррупцию. Она порождает массовый правовой нигилизм, она вступает в противоречие с конституцией, тормозит развитие институтов инновационной экономики и демократии.
Эта влиятельная речь предназначалась… для лидера оппозиции. Резкое обнажение президентом российских проблем расходилось с несмелыми попытками реформирования. Бюрократы – прежде всего те, которые находились под руководством Медведева, – подавляли свободу печати, указывая телевизионным каналам на то, что нельзя показывать. Не стоит беспокоиться – технологический прогресс придет на выручку.
Опыт показал, что уговаривать чиновников «оставить в покое» СМИ практически бесполезно. Нужно не уговаривать, а как можно активнее расширять свободное пространство Интернета и цифрового телевидения. Никакой чиновник не сможет препятствовать дискуссиям в Интернете или цензурировать сразу тысячу каналов.
Чиновники стращали судей господством своих интересов. Каково же решение? Медведев советовал «порекомендовать судьям всех уровней свести к минимуму контакты с бизнесменами и даже представителями государственных служб». Почему бы вместо этого не посоветовать чиновникам уменьшить
