Но, несмотря на его яростное сопротивление, массивному мужчине почти без труда удалось затолкать Гарри в чулан. Под горячую руку досталось и Дадли. Ему пришлось также удалиться в свою комнату. От неожиданности он даже сильно не капризничал. После этого дядя с тетей продолжили обсуждение в кухне, забыв из-за волнения о том, что чулан под лестницей находится в пределах слышимости.
Плотно прижав ухо к двери чулана, Гарри смог расслышать гневную речь дяди Вернона:
- Я не буду платить за обучение этого морального урода. Да еще на кого его намереваются учить! Мы просто не будем им отвечать, они и забудут об этом будущем уголовнике. Именно так мы и сделаем!
Что отвечала тетя, невозможно было разобрать. Гарри было понятно одно - она чем-то сильно расстроена. Самым ценным в подслушанном разговоре была информация о предполагаемом обучении Гарри. Это звучало странно. Кто мог знать мальчика настолько хорошо, чтобы пригласить его куда-то учиться? Да и успехи в начальной школе у Гарри были довольно скромными, чтобы это могло кого-то заинтересовать.
Тетка выпустила Гарри из чулана под вечер, велела идти в свою комнату. Потом принесла немного поесть. И без того мальчик в этот день остался без обеда. О случившемся утром она ничего не говорила. Гарри, чувствовавший ее настроение, заводить разговор первым не стал. Засыпая, он разрывался между отчаянием из-за того, что теперь уже никогда не вырвется из несносного плена, и надеждой на то, что неизвестные доброжелатели (а Гарри не мог думать о них иначе - любое изменение в его жизни могло быть только добрым) пришлют приглашение еще раз.
Утром за завтраком все, включая даже непрошибаемого Дадли, чувствовали себя не в своей тарелке. Гарри невольно прислушивался к звукам - не появится ли почтальон. И вот послышался шелест падающих в ящик писем. Дядя Вернон резво кинулся к входу, Гарри так и не удалось его опередить. По довольному виду дяди мальчик понял, что повторного письма не было.
Так прошло два дня. Гарри на всякий случай, ничего ему не объясняя, посадили под домашний арест. И вот утром третьего дня за завтраком Поттер одновременно услышал какое-то поскребывание по оконному стеклу и увидел, как резко побледнело лицо тетки. Гарри обернулся и с удивлением увидел, что в окно бьется довольно крупная серая сова. В ее лапках был какой-то рулон бумаги или письмо. Письмо!
Дядя Вернон с удивительной для его комплекции скоростью выскочил из-за стола и кинулся на улицу, захлопнув входную дверь перед лицом Гарри, и тут же закрыл ее на ключ. В последние дни дядя всегда ходил с ключом в кармане жилета. Гарри оставалось только подбежать к окну, чтобы увидеть, как дядя бросает в птицу комки влажной после прошедшего накануне дождя почвы. Со стороны это выглядело, наверное, так, словно этот тучный мужчина сошел с ума. Сова возмущенно кричала, но все же удалилась на приличное расстояние от дома Дурслей.
Режим домашнего ареста для Гарри ужесточили. Он теперь не только находился безвылазно в доме, но и не должен был находиться около окон дома без надзора взрослых. Поэтому мальчик практически на весь день переселился в «родной» чулан. Он находился именно там вечером накануне своего дня рождения, когда услышал, как довольным голосом дядя говорит Петунии:
- Ну, все! Договорился сегодня об отпуске. Через три дня все вчетвером выезжаем на Джерси. Над морем они не полетают. Сволочи!
В другой ситуации Гарри обрадовался бы новости. Они поедут отдыхать. Он увидит море, посетит курорт на острове Джерси с его знаменитым зоопарком. Поттеру как-то довелось читать одну из книг Даррела о нем. Дурсли покупали сыночку кучу разных книг, и Гарри при случае таскал потихоньку книжки из комнаты кузена. Все равно он их не читал.
Воспоминание о зоопарке на острове невольно вызвали из памяти посещение другого зоопарка в день рождения Дадли. Завтра день рождения самого Гарри. Как он пройдет?
________________________
* В Англии школьное обучение разбивается на две ступени. В начальной школе дети учатся с шести лет. В современной Великобритании это чаще всего государственные школы. Когда мальчикам и девочкам исполняется одиннадцать, приходит пора для старшей школы. Очень многие из старших школ до сих пор частные - построенные по принципу полного пансиона, когда школьники живут в специальных общежитиях при школе.
4.
День рождения Гарри начался довольно обычно. Тетя Петуния выпустила племянника из заточения пораньше, чтобы он приготовил завтрак и испек пирог. Мальчик надеялся, что, возможно, какой-нибудь кусок перепадет и ему из того, что не сможет слопать кузен. Вскоре на кухне появилась и тетя Петуния. С мрачным видом она сунула Гарри привычный конверт с собранными за год марками.
В этот момент страшный грохот раздался со стороны входных дверей. Собственно говоря, грохотала именно дверь, словно ее срывали с петель. Когда Гарри вслед за пораженной теткой выбежал в холл, оказалось, что дверь действительно выломали. Какой-то здоровенный (ростом примерно на голову выше самого рослого мужчины, которого когда-либо до этого дня видел Гарри, да и еще необъятных размеров в талии) бородатый мужчина вертел ее в руках, будто бы не зная, что с ней делать. На левой руке бородача висел ветхий - размером под стать хозяину - зонт розового цвета, придававший вторгшемуся в дом мужчине особо нелепый вид. На шум из своих комнат выскочили уже одетый для завтрака дядя и Дадли в пижаме.
Немного смутившись от всеобщего внимания, бородач повернулся и с удивительной, как для такого громадного мужчины, ловкостью водрузил дверь на место. На этом странном гиганте была надета таких же невероятных размеров куртка с множеством карманов и карманчиков в самых неожиданных местах. Порывшись в одном из внутренних карманов, бородач извлек из него средних размеров примятую картонную коробку и протянул ее Гарри Поттеру:
- Это тебе, Гарри. С днем рождения! Сам пек. Я, правда, на него того… сел случайно. Но он ведь и после того такой же вкусный. Ведь, правда!
Оторопевший Гарри взял неловко коробку в руки, отчего крышка приоткрылась, и показался край покрытого голубой сахарной глазурью кекса. Тут бородач почему-то пустил слезу, сказал растроганно:
- До чего ж ты похож на отца стал! Вылитый Джеймс. Только глаза материны, зеленые. А я ж тебя совсем крохотулечкой помню. Я тебя сюда вот в пеленках принес собственными руками.
Дядя и тетя, до этого момента пребывавшие в полной прострации, оживились. Дядя Вернон явно собирался что-то возмущенно сказать, но его опередил племянник, спросив:
- Простите, а вы кто?
Великан хохотнул:
- А ведь и правда! Я не представился. Меня зовут Рубеус Хагрид. Ну, ты меня можешь звать просто Хагрид без всяких там мистеров. Меня так все кличут. Я смотритель ключей «Школы магии и волшебства Хогвартс».
Дядя Вернон подавился воздухом, отчего его слова прозвучали более высоким, чем обычно, тоном, словно у подростка, у которого ломается голос:
- Вы - шарлатан! Не задуривайте голову моему племяннику. Покиньте помещение, это частное владение.
Хагрид в ответ только захохотал. Гарри же вообще ничего вокруг не замечал. У него был шанс, наконец, что-то узнать и понять. Этот странный гигант говорил о его родителях, произносил какие-то удивительные слова о магии и волшебстве, о школе. Гарри начал именно с этого:
- Простите, какая школа?
Бородач насупился:
- Ну, как же! Школа «Хогвартс», ты в нее с самого рождения записан. Так ты чего, совсем ничего не знаешь? Ну, мы поняли, конечно, что ты наших писем не получал. Того я сам и пришел, не дожидаясь ответа. Но ты ж вообще ничего не знаешь, получается. Так что, выходит, эти маглы,- Хагрид ткнул зонтом в сторону дяди и тети,- ничего тебе не рассказывали о нашем мире. Я же сам, собственными глазами видел, как Дамблдор положил в твое одеяльце письмо для них. Они должны были рассказать тебе о мире магов.
- Прекратите! - заверещал Дурсль старший. - Я запрещаю вам говорить о таких бессмысленных вещах.
- О каком мире? - быстро вклинился в образовавшуюся паузу Гарри, пока дядя вбирал в легкие воздух.
