Тыл — фронту

о брате. Как брат, он учил меня, заботился, оберегал. Нет Раи Буновой, доброй, веселой, справедливой. Нет еще кого-то. Это печально. Но жизнь продолжается в наших детях и внуках…

Я рассказала о том, в чем участвовала сама, что запомнилось в товарищах, что дорого сердцу. То драматическое время не ослабило в нас человеческого достоинства, не убавило доброты, искреннего желания прожить жизнь с пользой для людей. В какой-то мере это нам удалось. Удалось потому, что рядом с нами были такие коммунисты, наши старшие товарищи, как Йорш, Бильдюгин, Точеный.

К. И. АЛЕКСЕЕВА (МАРТЫНОВА),

контролер ОТК цеха № 200

Помнить подвиг отцов

Мой отец, Федоренко Сергей Васильевич, бывший во время войны начальником конструкторской группы по вооружению танков и самоходных установок, много рассказывал нам, своим детям и внукам, о Ленинграде, об эвакуации в Челябинск, о работе над конструированием и производством танков на ЧТЗ во время войны.

У него остались дневниковые записи предвоенных и военных лет. Помнить о тех, кто приближал победу в Великой Отечественной войне, — наш долг, и об этих людях — мой рассказ.

После окончания Ленинградского политехнического института в 1930 году моего отца направили на завод «Красный путиловец», впоследствии переименованный в Ленинградский Кировский, в отдел технического контроля тракторного производства, где он работал с опытными инженерами, прошедшими дополнительную подготовку в США. В 1937 году стал начальником специального конструкторского бюро по артиллерийскому вооружению, где трудилось более 50 инженеров-конструкторов.

В 1938-м к ним на завод пришел прославленный впоследствии Жозеф Яковлевич Котин (генерал- лейтенант, генеральный конструктор по танкам). Отец рассказывал, что в то время Котин был еще молодым военным инженером, окончившим Академию бронетанковых войск. Вскоре он стал начальником специального конструкторского бюро по танкам — СКБ-2. Конструкторское бюро по артиллерийскому вооружению было включено в состав этого СКБ-2.

Стиль работы Котина — требовать непрерывного напряжения сил всего конструкторского коллектива. Отец говорил, что они почти никогда не бывали в отпуске, так же, как и сам Котин. Работали без выходных — и зимой, и летом — всегда сверхурочно. Приходили домой в 9—10 вечера. Нередко были ночные вызовы, особенно во время изготовления опытных образцов машин.

После Советско-финляндской войны многие члены их коллектива получили правительственные награды. В Таврическом дворце в Ленинграде, куда прибыл М. И. Калинин, состоялось вручение орденов и медалей, тогда Ж. Я. Котина наградили орденом Ленина. Получил и отец свою первую медаль «За трудовую доблесть».

В 1940 году отца вместе с бригадой специалистов командировали в Челябинск. Предстояло помочь ЧТЗ в освоении производства танков КВ. В отделе главного конструктора в то время было создано специальное конструкторское бюро по танкам, которое возглавлял молодой талантливый инженер М. Ф. Балжи. Это КБ было сформировано из инженеров-конструкторов, местных и с Ленинградского завода имени Ворошилова. В состав этого бюро временно включились и инженеры-конструкторы Ленинградского Кировского завода — М. Н. Ижевский, П. И. Кремнев и мой отец. Технологи Миркин и Шамшур вошли в службу главного технолога ЧТЗ. Позднее из Ленинграда прибыла группа рабочих-сварщиков танков под руководством мастера Жуковского.

Сборка танков на ЧТЗ проходила под руководством начальника производства И. Н. Злотника. Главным технологом был А. Ю. Божко. Отец рассказывал, что находился с Александром Юлиановичем в дружеских отношениях. Божко тоже был ленинградцем, человеком высокой культуры, талантливым инженером и мастером на все руки — даже дома у него имелась маленькая мастерская.

В своих записях отец пишет: «В 1940 году А. Ю. Божко жил в трехэтажном доме напротив нынешнего главпочтамта. Будучи у него в гостях вместе с инженерами-ленинградцами, я впервые увидел домашний холодильник, который он привез из США вместе с женой-американкой. На его автомобиле мы объездили окрестности Челябинска — у него была «эмка», которую в 1941 году взяли для нужд фронта (личные машины во время войны забирали у всех, а в блокадном Ленинграде требовали сдать даже мотоциклы и велосипеды). Божко один из тех инженеров ЧТЗ (Глазунов, Ленкова и др.), которые были командированы в США для проектирования будущего ЧТЗ, что они впоследствии с успехом и сделали».

Первый танк КВ был собран накануне 1941 года и проходил обкатку на участке от заводуправления до гостиницы «Южный Урал» по булыжной мостовой улицы Спартак (ныне проспект им. В. И. Ленина).

В новогоднюю ночь в клубе завода состоялся банкет, на котором заводчане во главе с директором Соломоновичем и гости, командированные с ЛКЗ[7], отмечали общую победу — выпуск первого тяжелого танка КВ на уральской земле.

В феврале 1941 года отец и остальные ленинградцы уезжали к своим семьям. Думалось, больше не придется возвращаться в Челябинск. Но время распорядилось иначе.

Из записей отца:

«В воскресенье 22 июня 1941 года я мирно отдыхал на даче со своей семьей в поселке Вырица в 60 километрах южнее Ленинграда. По приемнику услышали выступление министра т. Молотова о вероломном нападении на нас фашистской Германии. Через час я уже мчался на пригородном поезде в Ленинград к месту работы, навстречу мне неслись товарные поезда, переоборудованные под солдатские теплушки, — и в них к линии фронта ехали новобранцы в летних гражданских рубашках — форму и оружие они должны получить в пути. В тот же вечер началось затемнение города и прозвучала первая воздушная тревога.

В сентябре начались бомбежки, а затем артобстрелы. Каждый из нас, уходя на работу, не был уверен, что возвратится домой живым и застанет дом, не разбитый бомбами. Над городом стали поднимать на тросах аэростаты заграждений. Мы, конструкторы, дежурили и работали ночь дома, другую на заводе. В ту ночь, когда я находился дома, разбомбили наше КБ. Утром, придя на работу, мы застали печальную картину: на той стороне здания, где взорвалась бомба, все окна вместе с рамами были вырваны и отброшены к противоположной стене. Все чертежные столы и кульманы изломаны и прижаты к противоположной стене. Чертежные доски (вернее, то, что от них осталось) были покрыты впившимися в них стеклянными осколками. Всюду холодный ветер гонял обрывки разорванных чертежей. Были раненые. Тяжело ранило инженера Н. М. Синева — взрывной волной и обломками его ударило в грудь. Нашли его без сознания под обломками. Но богатырское здоровье взяло верх, и после больницы он встал в строй, впоследствии даже работал заместителем главного конструктора. Генерал Котин во время взрыва был в коридоре и отделался царапинами. Один из дежурных инженеров, находившийся на улице, видел спускавшуюся на парашюте бомбу и принял ее за парашютиста. Взрывной волной его перебросило через гребень крыши, но он отделался лишь контузией.

Наши семьи эвакуировались специальным поездом на Восток. Мы продолжали работать под обстрелом и бомбежкой. Затем было принято решение о переброске основного коллектива сборщиков танков и конструкторов на ЧТЗ».

В середине октября, рассказывал отец, их коллектив эвакуировали в Челябинск. В серый от снегопада день поднялись в воздух около десятка камуфлированных самолетов. Летели над Ладожским озером на бреющем полете. Проскочили благополучно под носом у немцев. Ленинград уже окружили — выход был только через озеро.

В Тихвине, где их высадили, сразу стало многолюдно — в тот день прибыли кировцы: танкисты, рабочие-сборщики, конструкторы, технологи и другие специалисты. Что их больше всего обрадовало — это сытный мясной обед без всяких ограничений (были бы деньги).

Из записей отца:

«В Тихвине нас усадили в холодные товарные вагоны эшелона, двигавшегося на Восток по северной дороге на Киров, Свердловск, Челябинск.

В Челябинске нас разместили в заводоуправлении опытного завода, затем определили на подселение к местным жителям. Челябинцы восприняли наплыв эвакуированных в общем радушно. С дружеской улыбкой принял нашу семью технолог ЧТЗ Иосиф Израилевич Барштейн и его жена Софья Степановна Дергачева. У них была семья из пяти человек. В их двухкомнатную квартиру с проходными