Яков Семенович смотрел на Петьку и вспоминал своего сына, ученика четвертого класса. Где он сейчас? Может, и ему трудно приходится, как вот этому маленькому пленнику. Сколько тяжести взвалила проклятая война на неокрепшие плечи ребят!
Вслух штубендинст сказал:
— Скоро конец рабочего дня. Спрячься здесь. А завтра что — нибудь придумаем.
Восьмой блок ужинал. Когда похлебка из моркови и брюквы была съедена, ребята, сложив миски на столе, занялись своими делами. Штопали ветхую арестантскую одежду, чинили колодки. А вот один паренек где-то раздобыл серого тряпья и из лоскуточков шьет себе шарф. Открылась целая мастерская.
Самые маленькие узники, семи и восьми лет, сгрудились, словно цыплята, возле дяди Яши и Володи Холопцева, которые попеременно читают вслух интересную книжку. Яков Семенович хитрыми путями раздобыл ее в вещевой камере. Попались сказки Афанасьева. Дети, затаив дыхание, слушают удивительные истории про Ивана — царевича, серого волка, жар — птицу, бабу — ягу…
— Теперь слушайте, ребятишки, новую сказку, — перевернув страницу, говорит дядя Яша. — Называется она «Правда и Кривда». Жили два купца: один кривдой, другой правдой, так все и звали их: одного Кривдою, а другого Правдою.
«Послушай, Правда! — сказал раз Кривда. — Ведь кривдою жить на свете лучше!..»
— «Нет!»
— «Давай спорить».
— «Давай».
— «Ну, слушай, у тебя три корабля, у меня два, если на трех встречах нам скажут, что жить правдою лучше, то все корабли твои, а если кривдою, то мои!»
— «Хорошо!..»
— Правда все равно победит Кривду, — с детской убежденностью произносит один малыш.
Дядя Яша дочитывает сказку до конца:
— Так и выходит, что правдою-то жить лучше, чем кривдою. Верно, ребята?
— Верно, дядя Яша!
— Хорошо, что понимаете… Вот нас держат фашисты в этом лагере, плохо нам, а ведь правда-то на нашей стороне.
И придет время, когда она победит. А кривду — в могилу. Ну теперь читай ты, Володя. — Яков Семенович передал книжку и ушел к старшим ребятам. Подходя, он услышал Петькин голос.
— Нет, я не стал бы жить в Германии. Здесь нет Черного моря. Да и потом — не люблю я эту немчуру. Всех бы их одной веревкой связать и утопить.
— Ты что это, Петя, разбушевался? — усмехнулся Гофтман, садясь рядом с ним на скамейку.
Петька пробурчал:
— А чего их жалеть, таких зверей!..
Яков Семенович немного помолчал, переводя взгляд с одного мальчишки на другого. Лица не по — детски суровы.
— Многого вы еще не знаете, — вздохнул Гофтман. — Я как — нибудь прочту вам прекрасные стихи великого немецкого поэта Генриха Гейне. Он дружил с Карлом Марксом. Когда вырветесь отсюда, то непременно услышите по радио или в концерте музыку гениального Бетховена, его симфонии. Недалеко от Бухенвальда находится, как вы знаете, город Веймар. Это очень древний и интересный городок. В нем жили великие немецкие поэты Гете и Шиллер. На горе Эттерсберг, где наш лагерь, сохранилось дерево, под которым любил сидеть Гете.
— А я об этом и не знал! — заморгал глазами Петька.
В глазах ребят появились огоньки любопытства.
— А какие замечательные люди коммунисты Германии, сподвижники Эрнста Тельмана, вы и сами знаете. Вот так ребятки. Немцы и фашисты не одно и то же.
Коля Науменко смотрит на Петьку, улыбается и переводит разговор на другое.
— Петь, когда наша армия разобьет фашистов и кончится война, ты чем будешь дома заниматься?
— Чем? Как приеду — первым делом наемся, до отвала. Съем все, что под руку попадет.
— Ой ли? А если кошка под руку попадется, ее тоже съешь?
— Кошку не буду. Буду есть колбасу, хлеб. Много всего съем, пока живот не затрещит. — И он показал руками, какой у него будет огромный живот. — Потом лягу на кровать и буду переваривать пищу.
— Ты что, удав разве?
— А я сейчас готов бы сделаться удавом, — сказал Владек. — Подполз бы к какому — нибудь эсэсовцу — и ам, проглотил бы живьем.
— Сдалось глотать такую дрянь! — поморщился Петька.
— Нет, я не хотел бы быть ни удавом, ни крокодилом, — высказался Митя Бужу. — Лучше всего изобрести бы такую мазь, чтобы натерся — и стал невидимкой.
Петьке это понравилось.
— Да! Сделаться бы невидимкой и перебить всех фашистов, а потом и домой уехать.
— Ведь у тебя дома-то нет… — неосторожно заметил Владек.
Блоха нахмурился:
— Чего? Дома у меня нет? Не понимаешь ты ничего. Конечно, хорошо иметь отца и мать, но не всем ведь такое счастье выпадает. Ну и что же!.. Если бы ты знал, как хорошо у нас в детдоме: кино, лекции, представления разные. Да еще шефы с подарками. Каждый день — как праздник. Ешь, да сил набирайся. А если нет аппетита за обедом — тебя сейчас же к врачу: не заболел ли.
И забыв, что он отвечает Владеку, Петька с упоением стал вспоминать:
Эх, ребята, а летом что за жизнь была! Помогали мы колхозу убирать виноград, яблоки, груши, арбузы. Ешь сколько хочешь, никто не ругает. За целый-то день так, бывало, на — пробуешься всего, что живот под рубашкой не умещается. А когда домой поедем, смотрим — за нами катит грузовик, полный гостинцев. Вот это лафа!
Владек, поняв свою оплошность, сказал: — У нас в Польше Советской власти нет, у нас все по — другому.
Во флигель вошел незнакомый Петьке мальчик, остановился, отыскивая кого-то глазами.
Владек обрадованно замахал рукой. — Жан! Иди сюда.
Мальчик, сказав всем «бонжур», сел рядом с Владеком. Они тут же оживленно заговорили по — французски. Остальные ребята продолжили свой разговор.
— Ты, Петь, все о еде. Неужели только и будешь дома есть да лежать? — скучно протянул Коля Науменко.
— Конечно, нет. Буду учиться на токаря по металлу. Это очень интересно-точить разные детали. Токарь Петька Блоха!
— Блоха! Ха — ха — ха — ха! — озорно пропел Митя Бужу.
— Владек, а ты кем будешь? — спросил Петька в свою очередь.
— Я? — растерялся маленький поляк. — Еще точно не знаю. Наверное, открою магазин и буду торговать мясом. Выращу много — много жирных свиней, зарежу их и буду продавать.
— И все?
— А чего же еще? Мясо все любят.
Петька кивнул на Жана:
— Спроси — ка у него, Владек, кем он станет после войны.
Владек задал вопрос Жану по — французски. Затем стал переводить его ответ:
— Жан говорит, что он дома будет учиться на врача. Ему потребуется для этого очень много франков, потому что обучение во Франции платное. Но у Жана есть богатый дедушка, он заплатит за внука. Дед — хозяин одной парижской клиники. И Жан, выучившись на врача, станет там работать и после смерти дедушки получит в наследство эту клинику.
— Фи, значит, Жан капиталистом будет? — скорчил гримасу Петька.
— Да, он будет хозяином.
