такую рыбину…
- Усатый, я полагаю!… - цедит он одним уголком рта: в другом у него папироска. - Нужен порядочный подсачек.
Пойманная рыба взбесилась. Несколько раз промчавшись по тихой воде у пристани, она вдруг вырвалась назад в бурную струю течения. Ярда не мог ее удержать, катушка затрещала, разматываясь, но мощный поток опять отбросил рыбину к берегу. Кобылка - бегом за ней по набережной, то отпустит добычу немножко, то опять к себе подтянет - измором берет. Рыболовы бегут за ним с подсачеками. За ними дети и зрители всех возрастов. На берегу суматоха…
Под Гофманкой вода разлилась на прибрежном лугу, она доходит здесь до колен, но зато тихая. Вот сюда, в тишь, и нужно завести рыбу. Теперь уже видно, что это сильная штуковина, вправду усатый сом. Переваливается, как боров, устал уже. Кобылка его подтягивает потихоньку, словно бревно.
- Кило десять потянет!
- Двенадцать!
- Врите уж! В нем добрых пятнадцать!
- Увидим! - отвечает хладнокровно Кобылка. - Эй, Пе- пик! - повернулся он к приятелю в резиновых сапогах. - Схва- ти-ка его за рыло, только смелей!
Прежде чем Пепик сообразил - глядите люди! - к подведенному к берегу сому прыгнул некий инспектор рыбнадзора - тоже был в резиновых сапогах - и цепко ухватил великана за голову.
Сом отбивался, но тщетно. Инспектор его выволок прямо к корням груши под насыпью шоссе, где тот уже не мог удрать. Он был пойман за хвост, хорошо был подцеплен, большой мощный крючок прочно сидел у основания хвостового плавника.
- Спета твоя песенка, страшилище! - восхищается инспектор, весь мокрый. - Голова моя! - говорит Кобылке.
- Ну, само собой! И еще кус в придачу отвалю! Ты мастак, товарищ контролер! - со знанием дела оценил его помощь удачливый ловец. - Пошли со мной, распотрошим его как полагается.
Рыболовы потянулись обратно к пристани. Старый Зоула в это время подцепил какую-то мелкоту, бросил обратно в воду и заворчал:
- Стар уже, не могу…
Молодой Петрак подъехал к нему. Хитро усмехнувшись, сказал уверенно:
- Вот так речи! К ночи увидите, дядюшка, когда на берегу никого не будет… Навяжу я на леску секач и пойду их таскать, как селедки из бочек!
Секач - изобретение браконьеров: это целый хвост крючков, которым водят по дну и подбагривают залегших там рыб.
Зоула закачал седой головой:
- Ну, ты, я знаю, вреден, как выдра, а я на это не гожусь. Я уже рад, что у воды сижу, пусть и не поймаю ничего…
И он стал, не отрываясь, смотреть на могучую реку, на покрытый влажной дымкой простор воды, на солнце, заходящее над Стромовкой в небе, охваченном светлым огнем, вдохнул в себя предвесеннее томительное очарование и блаженно улыбнулся. Быть у воды - и то для него великое счастье…
- Хорошо начинается новый год, - говорит он скорее самому себе, чем другим, и, услышав под ногами плеск воды, кричит с восторгом:
- А все еще, бестия, поднимается! Ой, братцы, вот завтра они нам натянут удочки!
Пронеслись над водой чайки. Дети бежали по дороге, крича:
- Сома поймали… Сома!…
Над Влтавой шумела весна, и была она тем милее, что шел январь.
(№ 6, 1956)
Э. Петреску
Рыбацкая солянка
Фэникэ очень любил рыбу. И уху, и тушенную с луком, но особенно ему нравилась рыбная солянка. Однажды он ел ее с теплой мамалыгой во время экскурсии в Течете на берегу Дуная. И потом, когда он вспоминал об этом, у него всегда текли слюнки.
- Нет, жена, никогда в жизни не сварить тебе такой солянки! То была настоящая рыбацкая солянка из сомовых голов! - мечтательно говорил он Рикуце.
А она чего только не делала, чтобы солянка хоть раз получилась «рыбацкой». Расспрашивала всех знакомых, собирала рецепты, но все напрасно! Однажды Фэникэ не на шутку разозлил ее.
- Жаль, что у меня нет времени показать тебе, как надо варить. Вот рыбаки в Течете… Они брали несколько голов, чистили и…
- Здесь тебе не берег Дуная, где рыбы сколько хочешь, - сердито ответила жена. - Несколько голов! Я варю одну голову. А выбрасывать деньги на ветер, покупать десять сомов только для того, чтобы сварить из голов солянку, я не стану.
Как-то, возвращаясь с работы, Фэникэ встретил в трамвае своего старого друга. Они не виделись лет шесть, с тех пор как Фэникэ женился. Друзья обменялись горячим рукопожатием.
- Ты где теперь, Санду?
- В провинции. Сейчас у меня отпуск, вот приехал навестить родителей.
- Ну так я тебя никуда не отпущу. Пошли к нам обедать. Познакомишься с моей женой. Вставай, сейчас сходить.
- Не обижайся, Фэникэ, но в другой раз.
- Да почему же? Ну не заставляй себя просить. Пошли.
- Нет, не могу. На сегодня у меня другие планы. Видишь? - И Санду показал на тщательно завернутые удочки и сачок. - Это моя страсть. Увлекаюсь спортом - рыбной ловлей.
- Это ты называешь спортом? - рассмеялся Фэникэ. - Ну какой же тут спорт? Футбол - вот спорт. Движение, быстрота, прыжки, и все на свежем воздухе.
- А рыбная ловля не на свежем воздухе? - иронически спросил Санду. - А когда тащишь рыбу, - то по- твоему не нужна быстрота и ловкость? Футбол!… Разве на футболе ты увидишь такие восходы и закаты? И, наконец, рыба. Даст тебе футбол жареного карпа или солянку из голов сома?
Услышав о солянке, Фэникэ, уже взявшийся было за ручку двери, остановился.
- Тебе сходить?
- Неважно, сойду и на следующей. Расскажи что-нибудь еще о рыбной ловле.
Санду довольно улыбнулся, словно ему удалось подцепить на крючок редкую рыбу.
- Что же тебе рассказать?
- Ну вот, например, про сома. Трудно его поймать?
- Совсем нетрудно. Только нужна подходящая снасть.
- Нет, не только,- вмешался в разговор пассажир, который все время прислушивался к их беседе. - Еще необходимо терпение, ловкость, умение.
Фэникэ искоса посмотрел на него.
- Да, конечно, - согласился Санду. - Но со временем это приходит.
- А главное - наживка… - опять прозвучал голос непрошенного собеседника.
- А какая должна быть наживка? - спросил Фэникэ.
