ветственны за ущерб, причиненный растущему числу кораблей. В годы перед началом Второй мировой войны его агенты поместили взрывчатку с часовым механизмом в грузе следующих кораблей, все из которых получили повреждения: датское грузовое судно «Вестплейн», японский грузовой пароход «Казу Мару», германское фрахтовое судно «Клаус Беге», румынский сухогруз «Бессарабия» и знаменитый польский лайнер «Баторий», который год или два спустя участвовал в норвежской и других кампаниях в качестве военно-транспортного судна.
Гестапо, а также и контрразведки других западных держав были не единственным источником беспокойства для Вольвебе-ра в довоенные годы. Это было время великих сталинских чисток в России, которые практически разрушили Лигу Вольвебера.
На протяжении почти шести месяцев Вольвебер не имел никакой связи с Москвой. В отчаянии он отправляет специального курьера к своему старому другу, главе Коминтерна, болгарскому коммунистическому лидеру, а позднее премьер-министру Болгарии Димитрову, но лишь для того, чтобы узнать, что тот ничем не может ему помочь. Вольвебер приходит к выводу, что ему остается одно — ликвидировать сеть, и уже начинает разрабатывать подробный план действий, когда неожиданно — как это потом не раз происходило в подобных случаях в годы войны, штаб-квартира ГБ в Москве вновь выходит на связь с Вольвебе-ром так, словно их контакты никогда не прерывались.
К этому времени шпионская сеть Вольвебера была уже полностью изолированной и совершенно самостоятельной. Поначалу Вольвебер еще поддерживал контакты с парижской штаб-квартирой ГБ, снабжавшей его фальшивыми документами, взрывчаткой и другими необходимыми вещами, однако считал это опасным. И вскоре прервал всякие связи со всеми другими советскими сетями. Столь же осторожным он был и в отношениях внутри своей собственной сети. Так, о подробностях планируемой операции всегда знал лишь один из его помощников. Вольвебер настаивал, чтобы легенды курьеров и агентов тщательно продумывались и были безупречными, а следовательно, не разваливались, как это часто бывало в других организациях, на первом же серьезном допросе.
Возражал он и против письменных отчетов, и всегда, когда это было возможно, курьеры передавали информацию устно. А когда все-таки необходимо было передать письменное сообщение, их писали невидимыми чернилами — лимонным или луковым соком.
У каждого члена Лиги было по крайней мере по одному псевдониму, и действовали агенты через многочисленных связников и «предохранителей», которые ничего не знали ни о Вольвебере,
ни о его непосредственных подчиненных. По всей Европе были разбросаны тщательно скрытые тайники с взрывчаткой и другими материалами, которые могли бы понадобиться в нужный момент . Большинство оперативников Вольвебера были профессионалами высокого класса, многие из них впервые доказали свою преданность делу Советов еще в начале гражданской войны в Испании. Все они пользовались тайным кодом Вольвебера, в котором слово «мясо» означало динамит, а слово «нож» — бомбу с часовым механизмом.
По оперативной деятельности Лиги Вольвебера был нанесен серьезный удар, когда весной 1940 года немцы оккупировали Норвегию и Данию. Многие члены сети были арестованы в датской столице и к конце концов предстали перед судом по обвинению в проведении более двадцати диверсий.
Швеция оставалась единственным убежищем, и потому в начале мая Вольвебер, скрывавшийся с тех пор, как немцы заняли Данию, бежал через узкий пролив в Швецию. Но едва он ступил на шведскую землю, имея при себе фальшивый паспорт на имя гражданина Дании Фритца Келлера, как был арестован и вскоре приговорен к шести месяцам тюремного заключения.
Несмотря на отсутствие самого Вольвебера, его сеть продолжала функционировать, и факт подписания пакта Молотова— Риббентропа не стал для Лиги сигналом к приостановке нападений на корабли стран «оси». К концу 1940 года действия Лиги превратились в одну из главных проблем для нацистских властей, и Рейнхард Гейдрих, руководитель Главной службы безопасности рейха, сделал специальный доклад, посвященный Лиге Вольвебера.
Лига, заявил Гейдрих, считавший ее одним из звеньев коммунистической террористической сети, разбросанной по всей Европе, ответственна за диверсии в отношении 16 германских, 3 итальянских и одного японского кораблей. При этом основным приемом, используемым диверсантами Вольвебера, является организация пожаров в грузовых отсеках судна. Два из упомянутых в докладе Гейдриха кораблей были полностью разрушены, однако в остальных случаях диверсанты оказались не столь удачливы.
Основные центры шпионско-диверсионной сети Вольвебера находились в Гамбурге, Бремене, Данциге, Роттердаме, Амстердаме, Копенгагене, Осло, Риге и Ревеле. В Голландии диверсантами руководил коммунист, содержавший Интер-клуб в портовом районе Роттердама. Взрывчатку доставляли из северной Скандинавии — очевидно, из железорудных районов Швеции, и транспортировалась она обычно как «скобяной товар».
Гейдрих также сообщил, что его шпионам удалось установить, что Лига Вольвебера основала секретные базы на островах
Балтики Даго и Озель. Базы эти будут задействованы в случае германской оккупации островов — или начала советско-германской войны!
Из материалов допросов в гестапо, продолжал Гейдрих, многих членов сети, арестованных в Дании, можно сделать вывод, что в будущем операции вольвеберских диверсантов будут направлены против баз германских подводных лодок, расположенных по всему побережью северо-запада Европы, танкеров, находящихся в гаванях и морских портов, используемых для снабжения люфтваффе. Есть данные, дающие основание предположить, что некоторые сети пошли на контакт с коммунистическими частями французского и других движений Сопротивления и оказывали ценную помощь союзникам после нападения Германии на Россию в 1941 году.
Диверсия на финском судне в одном из шведских портов в 1941 году дала понять, что сеть Вольвебера отнюдь не сидит сложа руки. Сам Вольвебер и его главные немецкие и шведские сообщники были арестованы. Суд приговорил их к трем годам тюремного заключения, однако сразу же после приговора началась яростная борьба между гестапо и ГБ за обладание Эрнстом Воль-вебером.
Нацистские власти, с изрядной долей справедливости, требовали передачи им Вольвебера на том основании, что он — гражданин Германии, разыскиваемый за совершение многочисленных актов саботажа и диверсий против немецких кораблей. Германия требовала передать ей Вольвебера, когда тот отсидит свой срок в шведской тюрьме .
Но и ГБ не испытывала никакого желания позволить руководителю крупнейшей шпионской сети попасть в лапы нацистов. Кремль призвал на помощь внушительную и грозную фигуру — советского посла в Стокгольме мадам Александру Коллонтай, царскую гран-даму, ставшую одной из ближайших сподвижниц Ленина в 1917 году.
Коллонтай поставила в известность шведского министра иностранных дел о том, что Вольвебер разыскивается советскими властями за совершение очень серьезного преступления — незаконное присвоение крупной суммы советских государственных средств. Однако на шведов это откровение не произвело никакого впечатления.
Тогда мадам Коллонтай пошла дальше и заявила, что Вольвебер — советский гражданин. И это действительно было так.
Происходило это в 194 4 году. Осторожные шведы сумели, наконец, решить, какая из сторон одерживает верх в войне, и в ноябре 1944 года освобожденный из шведской тюрьмы Вольве-бер был доставлен в Стокгольмский аэропорт, где сел на борт
советского самолета, который тут же поднялся в воздух. Весть об освобождении Вольвебера была передана в Москву неким шифровальщиком, называвшим себя Петровым, который спустя десять лет прославился на весь мир, будучи в Австралии. В Москве Вольвебера встречали как дорогого и высокого гостя.
Спустя шесть месяцев Вольвебер, в форме русского офицера, вошел в Берлин с армиями маршала Жукова.
Согласно решениям Потсдамской конференции, состоявшейся летом 1945 года, был официально признан раздел Германии на четыре оккупационные зоны. Руководство ГБ отправляет Вольвебера со «специальной миссией» в оккупированный англичанами Рур. Каково было его истинное задание — неизвестно, однако мало сомнений, что целью его были англичане . Но в последний момент Москва
