переговоры о цене за спасение общины евреев-сефардов, живущих во Франции.
Культурные, космополитично настроенные и зачастую богатые, члены сефардской общины были потомками испанских и португальских евреев, бежавших во Францию во времена испанской инквизиции. Многие из них давно утратили все характерные еврейские черты, другие не только не исповедовали веры своих отцов, но и не имели ничего общего с другими евреями. И на этом основании лидеры общины умоляли «Робина», о связях которого с немцами им было известно, начать переговоры с тем, чтобы исключить сефардских евреев из списка подлежащих преследованиям и депортации.
До этого времени «Робин» ограничивал, насколько это было возможно, свои контакты с германскими оккупационными властями, однако поддерживал светские связи с некоторыми немцами через членов русской белогвардейской общины в Париже, с которыми он давно поддерживал самые дружеские отношения. Одна из бывших подружек «Робина» была французской актрисой, незадолго до войны вышедшая замуж за одного из белогвардейцев. Через этих русских «Жак Вальтер» и вышел на представителей Эйхмана.
Поначалу немцы были неумолимы в отношении евреев-се-фардов, однако «Робин» был первоклассным торговцем международного класса, а потому намекнул, что в конце концов всего лишь одно маленькое административное решение может принести крупное вознаграждение. Как один добрый нацист другому, он предложил представителям Эйхмана и Розенберга учесть, что многие из этих «verdammte Juden» обладают крупными суммами денег. Так почему бы, вопрошал «Робин», и не отрезать себе кусочек, тем более что это ничего не будет стоить — один лишь росчерк пера? И никто в Берлине ничего не узнает.
Немцы, служившие в антиеврейской службе, слушали уговоры Робина со все большим и большим интересом. Ясно же, соглашались они, что эти сефарды совсем не евреи! Начались переговоры, которые шли заведенным немецким порядком: долгие заседания с отчаянной торговлей перемежались столь же долгими псевдофилософскими рассуждениями со ссылками на Канта и Гете и прикладыванием к бутылке коньяка, стоявшей на столе.
«Робин» прекрасно сознавал, что перед ним — упорные дельцы, у которых на протяжении всех переговоров были все козыри на руках. Но наконец-то было согласовано, что за сумму в один миллион долларов, помещенных на секретный и цифровой счет в швейцарском банке в Лозанне, немцы оставят свои колебания и постараются обуздать свои антисемитские чувства. Они заверят всех евреев-сефардов, проживающих во Франции, что будут считать их обычными французами, и выдадут им обычные француз-
ские документы, в которых не будет никакого упоминания об их еврейских предках.
Ну а потом кто-то проговорился, СД пронюхала о деле, и переговоры были внезапно прекращены. Однако к тому времени «Meine lieber Herr Walter» из Страсбурга уже стал персоной грата в небезызвестной СС и других германских кругах и был единодушно признан человеком, с которым полезно вести знаком- стю.
Он по-прежнему продолжал получать приглашения от самых важных людей — как немцев, так и в особенности русских белогвардейцев, вращаясь в тех кругах, где представители германских оккупационных сил были почетными гостями. В одном из роскошных домов, располагавшихся близ авеню Фош, которую непочтительные парижане обозвали «авеню Бош», в начале сентября «Робин» встретился с одним из своих самых важных «дру-зей-оккупантов».
Когда «Робин», одетый в костюм от Сэвиля Роу, купленный еще до войны, вошел в гостиную, он сразу оценил, сколь блестящая компания собралась здесь. Геррен Оберг, Кнохен, генерал Штульпнагель— военный комендант, а также старшие офицеры из штаба фон Рундштедта, располагавшегося в Сен- Жермен-ан-Ло, — все были здесь. Хозяйка предложила «Робину» превосходный коктейль из шампанского — у немцев и их друзей был выбор старых марочных вин, — а затем они вместе стали переходить от одной группы гостей к другой. Разговор в основном шел на немецком, и подходя к каждой группе, хозяйка, питавшая некие подозрения в отношении деятельности «Робина», поскольку знала его настоящее имя, представляла «Робина» гостям как «герра Вальтера» из Страсбурга.
Постепенно, как это бывает на вечеринках, переходя от одного маленького кружка к другому, «Робин» разговорился с плотного сложения немцем средних лет в хорошо сшитом гражданском костюме. По всему было видно, что немец — новичок в Париже. Этого человека с короткой стрижкой и бычьей шеей истинного пруссака, представили «Робину» как «высокопоставленного представителя рейхсминистра Шпеера», и вскоре двое мужчин уже были увлечены беседой. Немец, ничем не выдавший своего звания, был явно еще не знаком со всеми удовольствиями, которые мог дать оккупированный Париж, и потому когда он понял, что «Робин», превосходно говоривший по-немецки, уже давно живет во французской столице, он попросил своего нового знакомого показать ему все «самые лучшие места», которые бы ему понравились. Со смехом немец признался, что для него «удовольствие — это когда много выпивки и много хорошеньких девушек». Вскоре он уже расспрашивал «Робина», когда
они отправятся в поход. Видный и элегантный, «Робин» разбил не одно дамское сердце, а потому был тем самым человеком, который мог приобщить немца к удовольствиям Парижа. Немец был явно человеком высокого ранга, и потому «Робин» ответил:
Немец был в восторге, и вскоре двое мужчин тихонько улизнули с белогвардейской вечеринки и пустились в путешествие по кабаре и барам, расположенным по соседству Елисейских полей. И когда они сидели в третьем по счету баре, немец признался «Робину»: «Это именно то, чего мне хотелось. Примите мою самую сердечную благодарность, mein Herr Вальтер. Вы можете сделать мое пребывание в Париже сплошным удовольствием».
И хотя немец был явно осторожен в присутствии незнакомца, «Робин» заметил, что он плохо переносит выпивку. И тут немец спросил, не проводит ли «Робин» его домой. До сих пор они передвигались из бара в кабаре, и из кабаре в ночной клуб на огромном «мерседесе» с шофером в форме СС, и именно на этой машине германского штаба они и подкатили к отелю «Рой-яль Монсо», где остановился немец.
Когда «Робин» помог немцу войти в фойе, тот сказал: «Ну, мой дорогой герр Вальтер, вечер был просто превосходный. Как вы думаете, сможете вы составить мне компанию на следующую вылазку?»
Отдавая себе отчет в том!, что этого человека следует всячески обхаживать, «Робин» немедленно согласился. Они договорились встретиться через два дня здесь же, в отеле. Немец предложил подвезти «Робина» домой, однако «Робин» был не так прост, чтобы соглашаться, — у него не было никакого желания, чтобы кто-нибудь из немцев узнал, где он живет. И потому он ответил, что «предпочитает пройтись по свежему воздуху». Когда он вышел из отеля и направился домой, мысли его были заняты одним: как лучше использовать новое знакомство.
«Робин» знал, что рейхсминистр Шпеер был блестящим молодым архитектором, который обратил на себя внимание Гитлера проектом здания новой Имперской канцелярии и который в конечном итоге, уже в военное время, стал министром промышленности и вооружений. «Герр профессор», занимая высокий пост в подобном министерстве, был несомненно специалистом в своей области с определенным доступом к широкому кругу информации — той самой информации, которая могла бы оказаться весьма интересной для «Робина» как британского агента и одного из руководителей подполья.
Как же подобраться к этому немцу?
Возможностей было по крайней мере две : или «найти» немцу подружку, или же действовать самому. «Робин» был уверен, что ему не составит труда найти очаровательную французскую девушку, патриотку своей страны и участницу подполья, которая пожелала бы пожертвовать собой в качестве «подружки» герра профессора. С другой стороны, информация, к которой имел отношение немец, могла быть сугубо технической и, без сомнения, сложной для понимания. А потому использование девушки в данном случае означало бы получение информации из вторых рук. И кроме того, «Робин», как и большинство других известных сотрудников секретных служб, в душе не доверял женщинам.
Провал или даже какой-то промах в его общении с немцем могли поставить под удар всю созданную им подпольную сеть. С другой стороны, если ему удастся войти в доверие к немцу, награда может быть достаточно велика. И потому «Робин» решил пойти на риск, но при этом «Жака Вальтера из Страсбурга» должен держать строго отдельно от других его псевдонимов, которыми он пользовался в своей подпольной работе. Точно так же, как никто из его телохранителей, ни Фернан ле Кед, ни Тони де Чех, ни остальные, не должны знать о его общении с немцем.
