Сид тоже уехала в Лондон навестить внучку и у Эльзы они встретятся.
Эльза мигом избавила ее от этого заблуждения, как, впрочем, и от многих других. Когда Одетта, прижимая к себе малышку, с замирающим сердцем отгибала одеяльце, чтобы рассмотреть ее личико, Эльза пренебрежительно отозвалась о своей «обожаемой матушке», которая, по ее мнению, не проявляла к внучке никакого интереса.
— В тот день, когда мы с Йеном привезли Флоренс домой, она всунула мне в руку три жалкие увядшие розочки, сказала: «Флоренс — просто прелесть», и через десять минут умотала, потому что очень торопилась.
— Ты хочешь сказать, что она не была с тобой во время родов?
— Ты, должно быть, шутишь? — спросила Эльза и горько рассмеялась. — Меня другое интересует — кто привез ее к нам, когда я выписалась из больницы? Ведь тебя на ферме не было…
— Возможно, она приехала на поезде?
— Возможно… — с сомнением в голосе протянула Эльза. Потом, правда, она занялась ребенком, и этот вопрос перестал ее волновать. Только после того, как Флоренс задремала в своей колыбельке из лакированного бамбука, Эльза вернулась к разговору с Одеттой. — Как вообще у тебя обстоят дела? — спросила она.
Вопрос был настолько объемным, что ответ на него занял бы несколько часов, но Одетта не хотела загружать Эльзу своими проблемами, тем более она ясно видела, что ее подругу сейчас интересует по- настоящему одна только Флоренс.
— Нормально, — вот все, что она сказала Эльзе. — Пытаюсь жить дальше.
Пришел Йен, который, желая дать женщинам возможность поговорить без помех, некоторое время дипломатично прогуливался в японском садике у дома.
— Привет, крошка, — сказал он, целуя Одетту в щеку. — Отлично, между прочим, выглядишь.
Одетта передала Йену подарки, которые они купили совместно с Джимми. Среди них были большая коробка шоколадных конфет и мобильный телефон.
Эльза взяла дочь на руки и начала кормить грудью. Одетта смутилась и, не желая отвлекать молодую мать, заговорила с Йеном. В частности, спросила у него, как обстоят дела с его книгой.
— Меня гонят с ней из издательств, как школьника из взрослой дискотеки. Никто не желает признавать гения. Я подумываю уже о том, что мне стоит сменить жанр и переключиться на написание биографий.
— Ты представляешь? Он хочет, чтобы моя маменька рассказала ему в деталях о своей жизни, — фыркнула Эльза.
— А что думает по этому поводу сама Сид?
— О, она сказала одну очень странную, на мой взгляд, вещь, — заметила Эльза, отнимая ребенка от груди и поглаживая его по спинке. — «Я, говорит, только еще начинаю жить. Хочу наверстать упущенное и получить от судьбы то, чего была лишена в юности». Честно говоря, не знаю, что она имела в виду, поскольку юность у нее была бурная — уж можешь мне поверить.
— Она забрала у меня диктофон и пообещала надиктовать несколько пленок, — вступил в разговор Йен. — В свободное от «наверстывания» время, разумеется. А еще она сказала, что ближе к лету мы узнаем о ней нечто сенсационное. Возможно, она собирается напроситься на прием в Букингемский дворец, чтобы обнять своего старого приятеля принца Чарлза — кто знает?
— Ну, мне она об этом рассказывать не станет, — сказала Одетта.
— А ты заезжай к нам почаще. Будешь в курсе всех последних новостей, — произнесла Эльза, обнимая Одетту и провожая ее к выходу. — Уверена, матушка почтит нас еще своим присутствием. Хотя бы для того, чтобы встретиться с Йеном. Ведь она чертовски тщеславна, а шанс иметь личного биографа выпадает далеко не каждому.
Встреча с Эльзой доставила Одетте такое удовольствие, что она решила не упускать случая и пообщаться с еще одной своей подругой. Она остановила такси и дала водителю адрес Лидии.
Позвонив в дверь, она дожидалась ответа Лидии, казалось, целую вечность. Одетта даже подумала, что у нее сейчас пациент, но потом вспомнила, что Лидия сексуальной терапией больше не занимается. У одного ее клиента случилась преждевременная эякуляция, и он нажаловался на нее в районное управление по здравоохранению.
— Слушаю, — раздался наконец голос Лидии в домофоне.
— Приветик, это я, Одди, — проворковала Одетта, исполненная доброжелательства и сентиментальных чувств.
— Хм… Не могла бы ты зайти минут через десять?
— Нет, не могла бы. Я ехала сюда из Суссекса не для того, чтобы шляться по улице в ожидании, когда меня впустят. — Одетта знала, что Лидия помешана на своей внешности, и ей, возможно, просто захотелось подкрасить губы. — Мне необходимо с тобой поговорить, причем срочно.
Такая настойчивость принесла свои плоды, поскольку через минуту замок щелкнул и Одетта получила возможность войти в дом. Лидия встретила ее в длинном мешковатом платье, что было совершенно не в ее стиле. Можно было подумать, что она, спеша к двери, набросила на себя первую попавшуюся вещь из своего гардероба. Одетта сразу поняла, что тут замешан секс. Вне всякого сомнения, в доме, помимо Лидии, находился еще один человек, и Одетта считала, что знает его имя.
— Извини за вторжение, — тихо сказала она. — Но я была уверена, что Финли сейчас на работе.
— Так оно и есть, дорогуша, — так же тихо ответила Лидия. — Я, конечно, очень рада тебя видеть, но прежде всего скажи, что случилось? — Лидия старалась оттеснить ее к кухне, откуда доносился запах кофе. — Может быть, выпьешь чашечку капуччино?
Из-за закрытой двери спальни послышался чей-то басовитый кашель. Одета вопросительно выгнула бровь.
— Общаешься с родственниками Финли? — осведомилась она с сарказмом. — В таком случае, еще раз извини за визит. Я могла бы и сама об этом догадаться.
С этими словами Одетта устремилась к двери, но Лидия схватила ее за руку и затащила на кухню, проявив при этом незаурядную физическую силу.
— Я рада, что ты приехала, Одди, — прошептала Лидия, закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной. — Мне требуется твой совет, поскольку у меня голова просто идет кругом. Мне казалось, я полюбила этого человека, но он только что заявил, что он — бисексуал и любит какого-то парня по имени Нед. По его словам, они собираются купить дом в Уимблдоне и жить там вместе.
— Калум — бисексуал?! — У Одетты было такое ощущение, что ее ударили кулаком в солнечное сплетение. Получалось, что Сид, намекая на гомосексуальные наклонности Калума, была права.
— При чем тут Калум? — Лидия подняла на нее голубые, обведенные темными кругами глаза. — Это Флориан. Я в него влюбилась, а он оказался педиком. Ты представляешь, что я теперь испытываю?
48
На девичник к кузине Мелани Одетта не поехала, хотя приглашение получила. Она решила провести это время с пользой — в частности, расписать видами Лондона стены у себя в спальне. К сожалению, Джимми оказался никудышным художником. Собор Святого Павла в его исполнении был похож на женскую грудь. В этом смысле куполу дворца «Миллениум» повезло ничуть не больше — он тоже сильно смахивал на сиську, но уже значительно больших размеров. В творчестве Одетты склонность к изображению женских бюстов не прослеживалась, зато у нее обнаружилось подсознательное стремление к примитивистскому стилю. В результате расписанная ею стена напоминала авангардное полотно, которое можно было условно назвать «Лондон после ядерной бомбардировки».
Они работали несколько вечеров, а когда наконец закончили, Одетта отложила кисти, окинула картины на стенах критическим взглядом и сказала, что стены лучше всего еще раз покрасить, а потом расписать заново милыми сердцу сельскими видами Суссекса. Джимми от всей души расхохотался и согласился с ее мнением. Правда, он выдвинул одно условие — предложил отложить работу на пару дней,
