обращал внимания, и Одетта постепенно стала успокаиваться.
Как только танец закончился, Джимми сразу же вывел ее на воздух.
— Ну вот, — сказал он, — я снова предоставляю вам возможность себя жалеть. Идите и рыдайте, сколько душа пожелает. — Вручив ей свой большой носовой платок и не прибавив ни единого слова, он оставил ее в одиночестве.
Одетта, хлюпая носом и содрогаясь от холода, побрела под снегом куда глаза глядят. Она долго танцевала, вспотела, и теперь ей казалось, что кожа постепенно покрывается скользкой ледяной чешуей.
Одетта поняла, что забрела на поле. Отсюда воздвигнутый усилиями Ситтонов ярко освещенный шатер казался пристанищем инопланетян из фильма «Звездные войны». Неожиданно она услышала, что у нее за спиной кто-то громко, натужно дышит. «Неужели Джимми Сильвиан?» — подумала она, повернулась и увидела нагонявшего ее Гарта Дрейлона.
— Сначала я подумал, что вижу призрак, и только потом, приглядевшись, понял: это ты, — сказал он, подходя к ней и переводя дух. — Тогда я сиганул через забор и двинулся за тобой. Даме не следует бродить по полям в одиночестве в такую погоду.
— Вовсе я не брожу по полям, — пролепетала Одетта. — Просто мне захотелось на минутку вырваться из этого душного шатра на простор.
— Как я тебя понимаю, детка! Что может быть лучше безраздельного простора? — Глаза Гарта шарили по местности в поисках шалаша или иного романтического укрытия, где, как известно, милые обретают рай. Так и не обнаружив ничего достойного внимания, он высказал предложение: — Может, укроемся от непогоды в моей машине, а, милашка? У меня «Порше Каррера» с интерьером из красной кожи. Классическая модель!
— Извините, — сказала Одетта. — Но как раз именно эта модель мне почему-то очень не нравится. — С этими словами она отвернулась от валлийца и двинулась в обратный путь — в сторону ярко освещенного шатра. Гарт был значительно быстрей на ногу и, без сомнения, легко бы ее нагнал, если бы не провалился в прикрытую снегом нору и не повредил себе голеностоп. Одетта уже подходила к передвижным туалетам и, по идее, могла чувствовать себя в полной безопасности, если бы… Если бы эта праздничная ночь не оказалась еще и балом всех местных вампиров.
Выскочив из кабинки, к ней подлетел Лайэм и пошел рядом, ловко попадая с ней в шаг.
— Все время тебя искал, — сообщил он. — Можно сказать, все глаза проглядел. Может, прогуляемся до гостиницы, а? — Тут он без всякой преамбулы грубо ее облапил и попытался просунуть язык ей в рот.
Одетта обеими руками отпихнула Лайэма от себя. Если бы у нее не свело от холода руки, она бы еще и по физиономии его ударила, но теперь это было ей не по силам. По счастью, у нее объявился защитник. Следовавший за ней, припадая на ногу, Гарт Дрейлон, обнаружив в лице Лайэма неожиданного соперника, грозным голосом крикнул:
— Оставь эту леди в покое, парень! Не то тебе придется иметь дело со мной.
Пока Гарт прятал свой драгоценный «Ролекс» в карман и поднимал руку, чтобы как следует размахнуться, Лайэм Тернер успел нанести ему сильнейший удар головой в лицо. Завязалась драка. Поначалу Одетта собиралась позвать кого-нибудь на помощь, но потом поняла, что ей хочется одного: убраться отсюда как можно дальше.
Когда из шатра выскочил наконец Джимми Сильвиан, разнял дерущихся и осмотрелся, его взгляд выхватил из темноты удалявшуюся фигуру женщины в голубом платье. На фоне непрерывно сыпавшей с темного неба снежной крупы она показалась ему особенно хрупкой и беззащитной.
Вместо того чтобы идти через поместье, Одетта побрела по дорожке, которая, как она считала, напрямую выводила к деревне. Идти на каблуках было неудобно, поэтому туфли ей сразу же пришлось снять. Ноги у нее мгновенно промокли, а еще через несколько минут стали холодными, как ледышки, и занемели. Стояла такая темень, что она несколько раз теряла направление, сворачивала на обочину и утыкалась в живую изгородь.
Дойдя до развилки, Одетта в недоумении остановилась. Не зная, куда направить свои стопы, она после минутного размышления свернула налево, решив неукоснительно держаться левой стороны, как делала это в детстве, выбираясь из лабиринта в Луна-парке. Продолжая брести в избранном ею направлении, она через какое-то время, показавшееся ей вечностью, подошла к огороженному забором абсолютно темному зданию и поняла, что перед ней Дейтон-менор — прежнее обиталище семейства Ситтон. Деревня находилась в противоположной стороне, и до нее было не менее получаса ходьбы. Все объяснялось просто: она пошла не по той дороге, и теперь ей предстояло возвращаться.
Избитые об острые камни и коряги ноги Одетты превратились в сплошную рану, и каждый шаг давался ей с огромным трудом. Это не говоря уже о том, что она насквозь промерзла, безмерно устала и ее начало клонить ко сну. Двигаясь рывками, как заводной манекен, она отправилась в обратный путь и ценой неимоверных усилий снова добралась до развилки. Тут ей захотелось присесть на кочку и немного подремать. Сон властно звал ее в свои объятия, предлагая сладостное отдохновение в награду за перенесенные испытания.
Она опустилась на землю, прислонилась спиной к живой изгороди и, склонив голову к груди, прикрыла глаза. По этой причине она не увидела, как по дороге заметался свет фар подъезжавшего автомобиля, а звук его мотора услышала только в последнюю минуту — все звуки доносились до нее как через вату. За рулем дряхлого «Форда Зефира», принадлежавшего Феликсу Сильвиану, сидел его старший брат Джимми. Он едва не проехал мимо Одетты — в свете фар ее голубое платье почти сливалось с присыпанной снегом живой изгородью, у которой она сидела.
Сдав назад, он выскочил из машины и подбежал к Одетте. Она была холодна, как мрамор, и едва могла говорить.
— Это ты, Калум? — пробормотала она после того, как он с силой потряс ее за плечо. Волосы у нее были припорошены снегом, а ресницы покрылись инеем и походили на мохнатые паучьи лапки.
— Нет, это Джимми, — ответил Сильвиан, поднимая ее с земли.
Ноги у Одетты так заледенели, что почти не сгибались в коленях, поэтому Джимми стоило большого труда устроить ее на заднем сиденье автомобиля и закрыть за ней дверцу. Когда Джимми затаскивал Одетту в машину, юбка на ней задралась, и он увидел у нее на бедрах желтоватые пятна старых кровоподтеков.
— Что смотришь? — напустилась на него Одетта. — Не знаешь, что это такое? Ну так я тебе скажу — это следы от занятий продвинутым сексом двадцать первого века! Неприятное, знаешь ли, занятие, а главное — болезненное.
В салоне древнего «фордика» было относительно тепло, и Одетта постепенно стала оттаивать — в прямом, так сказать, и переносном смысле. Во всяком случае, вырывавшиеся поначалу из ее уст малопонятные, несвязные фразы стали трансформироваться в более осмысленные.
— Я остановилась в гостинице «Корона», — пробормотала она, растирая онемевшие от холода ноги. — Это в деревне. Рядом с церковью.
Джимми уже было решил, что она начала приходить в норму, но стоило ему покатить в сторону деревни, как у Одетты снова началась истерика. Ее хриплые, надрывавшие душу рыдания напомнили ему стенания льва, только в голосе Одетты было еще больше горечи и безнадежности, чем у одинокого африканского хищника.
Впрочем, когда Джимми подъехал к гостинице и выключил мотор, Одетта неожиданно замолчала. Как радио, у которого кто-то выдернул шнур из розетки.
Джимми, свыкшийся уже в течение вечера с бесконечными истериками Одетты, почувствовал себя не в своей тарелке.
— Позвольте мне купить вам выпивку, — предложил он, поскольку ничего другого ему просто- напросто не приходило в голову. — Думаю, мы это заслужили.
Одетта отрицательно помотала головой.
— Вам не следует пить, — прошептала она. — Вы же за рулем.
— В таком случае я провожу вас до комнаты, — сказал он и открыл дверцу «Форда».
Управлявшаяся с делами в баре сварливая хозяйка «Короны» краем глаза заметила, как по лестнице,
