начал лузгать семечки, языком отделяя ядрышко от шкурки и выбрасывая шелуху в окно.
— Хочешь?
Она проигнорировала предложение. «Что вам нужно от меня?»
— Не злись. Есть хорошие новости. Я вернулся, чтобы вытащить тебя из этой упряжки. Я не мог выбросить тебя из головы, особенно когда я увидел тебя во время так называемой свадьбы. Ты не заметила меня? Я думал, заметила — так дернулась. Я проезжал мимо, и я увидел красавицу, в этом твоем платье, стояла на балконе, и приказал водителю остановиться. Ты не можешь себе представить, как я был потрясен. Волосы у тебя растут хорошо, очень симпатично и с такой длиной — очень модно. И я подумал, я был прав с самого начала насчет этой девочки. Я должен был доверять своим инстинктам и попридержать тебя подольше. И когда этот осел–крестьянин выходит в своем пиджаке из проката и начинает тащить тебя за руку, позволю себе заметить, он, очевидно, тебя очень раздражает. Бедняжка. Жизнь длинна, слишком долго придется жить с ненавистным человеком.
— Я не ненавижу его.
Бонг–ил засмеялся и опять защелкал семечки. «Так или иначе я решил тебя похитить. Я забираю тебя из рук этого крестьянина, отдам тебя туда, где жить тебе будет лучше, может, немного карманных денег на одежду и побрякушки, если будешь хорошо себя вести. Я нашел тебе человека получше.
— Я не хочу никого другого.
— Заткнись. Я имею в виду себя. Понимаешь? У меня уже есть жена, но она просто маленькая глупая девочка, и мешать тебе не будет. Можешь себе представить, каково это быть женатым на подростке. Музыка, волосы, вечеринки. Я сказал ей, что нам нужна еще одна горничная, но ты не будешь ей подчиняться. Только мне. Кто знает? Может, если все сложится удачно, я продам ее, и мы будем вдвоем — ты и я.
— Мой муж найдет меня.
— Муж? А, ты имеешь в виду мужика, который купил тебя за три тысячи триста юаней? Пошел он на хрен, этот глупый крест. Если я буду в щедром настроении и ты будешь не слишком меня раздражать, может, я найду ему другую невесту взамен. А тебе?то что? Ты видела, где я живу, почти что дворец. Будешь там жить со мной. Я — твой новый хозяин. Ха–ха. Твой Любимый Руководитель.
«Лэнд Крузер» ехал со скоростью шестьдесят пять километров в час, когда Юн–джу выпрыгнула из него. Скатилась по обдирающему гравию. Потом бетонный столб вырос из дороги и ударил ее по голове, и будто чернильная бомба разорвалась у нее перед глазами.
5
В свой первый день после отпуска инспектор Янг из Отдела Иностранных Преступлений получил приказ выполнить самую ненавистную из своих должностных обязанностей: вернуть беженку. Он нашел женщину в амбулаторном пункте, где доктор — сам этнический кореец, поначалу возражал, что в таком состоянии ее нельзя передавать; но он был государственным служащим, и когда гарнизонный командир ясно поставил перед ним задачу, он подписал все необходимые бумаги на выдачу. Янг препроводил забинтованную пленницу в наручниках в такси, которое ждало снаружи, и велел водителю ехать к границе. Мужчины разговаривали на китайском, которого девушка явно не понимала. Инспектор Янг радовался, что вел машину китаец; они?то ценили необходимость такой работы. «Эти корейцы наводнили бы весь регион, если б вы их не останавливали, — сказал водитель. — Ни одного человека не осталось бы от Демилитаризованной Зоны до реки Туманган. Все они были бы здесь.» Янг кивал, но чувствовал себя неуютно. Он взглянул на заключенную, синяки на глазах, окровавленное ухо, рука на перевязи. Девушка была настолько перепугана, что пребывала в шоке. Всю дорогу до границы, шестьдесят километров, она смотрела перед собой, ничего не говоря.
Они остановились на полчаса, чтобы заполнить еще одну стопку бумаг на пограничном посту с китайской стороны, затем прошли к середине моста до линии границы, проведенной на асфальте. Уже наступило лето, на ней не было пальто, поэтому она оказалась здесь без значка с Любимым Руководителем, что само по себе было предательством. Северокорейский пограничник, не дожидаясь, пока пленница перейдет через линию на его сторону, ударил ее кулаком в глаз.
— Тебе понравилось трахаться с этими китайцами? — сказал он.
Юн–джу не смогла сдержать рыданий, которые копились месяцами, годами, десятилетиями, в этот момент она чувствовала себя постаревшей, отягощенной горем, болью, изоляцией, мужчинами, перспективой умереть в одиночестве в очень малом пространстве. Ей только сейчас пришло в голову, что она так и не сказала Янг–шику, что беременна.
Инспектор Янг видел, как пограничник потащил девушку в гарнизон на другой берег и втолкнул ее за дверь. Вздохнув, он вернулся в такси и сказал: «Поехали отсюда.»
Водитель, наблюдавший всю эту сцену с берега, произнес: «Ну и мудаки же эти северные корейцы.»
Инспектор покусывал ручку. Казалось неэтичным по отношению к братству людей в форме ответить на этот комментарий.
— Может, она выберется обратно, — рассуждал водитель. — Я слышал, такое бывает. Они дают взятки.
Янг пожал плечами. «Кто?то же должен что?нибудь сделать, — философски заметил он. — Все всегда кончается именно так».
