- Задайте эти вопросы мистеру Кинтеру. Все распоряжения по этому делу отдавал он, - одновременно со своим недружелюбно настроенным товарищем, произнес Эдинспот.
Гарри ему благодарно кивнул. Кинтер… Снова Кинтер. Да что там! Все сходится. Просто один к одному. Наверняка Эл узнал о каких-то темных делишках начальника аврората, вот тот его и устранил. А дело поручил вести одному из своих преданных псов. Вот только… Значит ли это, что Эдинспот в курсе всего происходящего? Ведь если нет, то… То должен же был он за прошедший со дня гибели Эла месяц понять, насколько тут все не чисто. Если уж даже он, Гарри, не имеющий доступа к основным проходящим по делу материалам, смог разобраться…
Гриффиндорец пристально посмотрел в лицо вызвавшему его подозрения аврору. Эх, если бы только он был таким же мощным лигиллиментором, как Дамблдор или Снейп… И плевать ему было бы на все гласные и негласные запреты!
- Ну можете просто сказать: вы для себя уже что-нибудь поняли?
- Нет.
- Как - нет?! Ведь месяц уже прошел! Месяц! - вскричал Гарри.
- Нет - я ничего не могу сказать. Извините, мистер Поттер, вы разрешите нам пройти? - Эдинспот взял гриффиндорца за плечи, отодвигая с прохода, и Гарри с большим трудом подавил в себе желание достать палочку и хорошенько проклясть негодяя. Он уже не сомневался в том, что Эдинспот - сообщник Кинтера. Два позорящих звание аврора мерзавца!
Какое-то время молодой человек еще простоял на крыльце, глядя в ту сторону, откуда аппарировали трое авроров. Затем посмотрел на часы. Было без семи минут девять. Взгляд гриффиндорца непроизвольно остановился на расположенных по центру циферблата числах. Они указывали сегодняшнюю дату. И дата эта была… Мерлин, ведь он же сам только что сказал, что со дня гибели Эла прошел месяц, сам! Но даже и не предполагал, насколько был точен.
Пятнадцатое октября. Утром пятнадцатого сентября Эл был еще жив. И днем, и ранним вечером…
Если бы только он тогда не оставил Эла одного дописывать тот отчет. Если бы они с Роном сразу послушались встревоженную Джинни и пошли бы на поиски Эла хотя бы минут на пятнадцать раньше. Если бы… Сколько же их - этих «если бы»!
Взгляд гриффиндорца остановился на переулке, в котором он тогда нашел тело друга. Пара ведущих вниз ступенек, несколько десятков шагов - и вот уже он стоит на том самом месте.
Прикрыв глаза, Гарри вспомнил тот вечер. Темнота, туман, желтоватый свет нескольких горящих фонарей. Его не хватало даже на то, чтобы как следует осветить небольшую площадь перед зданием аврората, что уж говорить о боковых улочках и переулках… Молодой человек вспомнил охватившее его тогда чувство тревоги, то, как услышал слабый стон и топот убегающих в темноту людей… Людей! Ну конечно! Судя по тем звукам, их было несколько. Двое или трое.
Кинтер и Эдинспот, наверняка.
Гарри сжал руки в кулаки и в который уже раз пообещал себе во что бы то ни стало разоблачить убийц друга.
* * *
Игнорировать подначки Линни в этот день Гарри было особенно тяжело. Хотелось плюнуть на все: и на вызывающего лишь чувство омерзения напарника, и на не способных рассказать что-то новое просителей. Залезть в кабинет Эдинспота, а заодно и еще раз посмотреть на предмет незамеченных тайников бывший кабинет Эла. Ведь ну не мог он совсем ничего, кроме того блокнота, ему не оставить! А в идеале - выкрасть бы у Эдинспота сам блокнот… И почему только он не догадался снять со всех его страниц копию, пока тот еще был в его руках?!
Деятельная натура Гарри требовала немедленно вплотную заняться расследованием. Но при этом он слишком хорошо понимал, что если все обстояло так, как он думал, в открытую ему делать ничего нельзя. Наоборот, надо как можно тщательнее усыплять бдительность противников. И даже если из-за этого он потеряет время, выиграть он, возможно, сможет гораздо больше.
Но все же, одно дело понимать, что так надо, а совсем другое - заставлять себя терпеть. Слушать и молчать. И не сметь даже невинно проклясть совсем уж зарвавшегося Линни.
Когда рабочий день подошел к концу, гриффиндорец чувствовал себя совершенно вымотанным. А ведь был еще только вторник, начало недели. В обычных обстоятельствах можно было бы отдохнуть дома, но только не в Принц-Мэноре. Там, так же как и в аврорате, расслабляться было нельзя. Пусть и несколько по иной причине, но…
В течении всего дня ему удалось не думать о Снейпе, и теперь вспомнить о полученной вчера информации было особенно неприятно.
Гарри вышел из здания аврората на улицу и несколько минут простоял в растерянности, не зная, куда идти. Отправиться бродить по улицам, как вчера? Но для этого он слишком устал. Пойти посидеть в какой- нибудь кафешке?.. Не хотелось видеть людей: ни знакомых, ни даже случайных.
Взгляд молодого человека, как и утром, остановился на той улочке, на которой месяц назад все произошло. И он понял, что знает, куда идти.
* * *
Кладбище, на котором был похоронен Эл, встретило молодого человека тишиной и спокойствием. Странно было думать так о подобном месте, но гриффиндорец поймал себя на том, что мысленно назвал его «уютным».
Чуть в стороне высилась серо-бежевая громада церкви. С того места, где стоял Гарри, она казалась по-настоящему большой, но при этом нисколько не подавляла. Наоборот, ее устремленная к небу колокольня со шпилями, ажурная роза и острая покатая крыша придавали пейзажу легкости и… какой-то очень правильной умиротворенности. Из высоких окон падал расцвеченный витражной мозаикой свет, окрашивая холм, на котором стояла церковь, и близлежащие кусты в разные оттенки красного, желтого, синего, фиолетового…
Слева от Гарри тянулась узорчатая ограда. Несколько метров усыпанная листьями дорожка шла вдоль нее, затем забирала чуть наискосок вправо, и дальше уже петляла между многочисленных каменных надгробий.
Молодой человек был здесь всего один раз, в тот день, когда хоронили Эла, но тогда ему было совсем не до того, чтобы оглядываться по сторонам. Так что теперь Гарри лишь смутно представлял себе, где именно находится могила друга.
Подсвечивая себе люмосом, гриффиндорец двинулся вдоль рядов надгробных камней, надеясь по контурам отыскать нужный.
А вот и он. Простая прямоугольная гранитная плита, с выбитой надписью: «Aliis inserviendo consumor» и изображением свечи. «Служа другим расточаю себя» - так звучала эта фраза в переводе с латыни. Кто именно придумал выбить эти слова над местом упокоения Эла, Гарри не помнил, но ему казалось, что они идеально подходили для опытного, самозабвенно влюбленного в свою профессию аврора. Человека, который так и не успел в своей жизни познать семейного счастья.
- Кто же убил тебя, Эл? - вслух задал вопрос Гарри. - Кто-то из авроров? Кинтер? Эдинспот? - из-за соседнего надгробия протестующе каркнула ворона. Раздалось хлопанье крыльев, и крупная черная птица, еще раз недовольно каркнув, улетела подальше от беспокойного пришельца.
Гарри сел на корточки, прислонившись спиной к стволу росшего над могилой Эла клена, и предался воспоминаниям о друге и наставнике.
О том, как они познакомились, и как его тогда поразило, что такой веселый, общительный человек, как Уилден в жизни может быть одинок. Это позже он узнал, что большинство авроров остаются без семьи. Да оно и не удивительно: вечные ночные дежурства, авралы интересных дел, абсолютно ненормированный график… У доблестных стражей порядка просто не оставалось времени на знакомство с подходящими женщинами. Или… мужчинами.
Гарри вспомнил вчерашний разговор с Джиджи, слова красавчика о том, что пол партнера для него не важен, если человек нравится. И то, что он рассказал о собственных предпочтениях в постели.
Интересно, каково это: доверять кому-то настолько, чтобы…
На какое-то мгновение Гарри даже подумал, что здорово было бы оказаться в объятиях кого-то сильного, надежного, уверенного в себе… как Снейп…
