американцы попытались еще побороться. После подписания мира американский посол 16 марта 1918 г. выступил с заявлением. Если Россия будет ревностно выполнять условия Брест-Литовского мира, 'у нее похитят огромные части ее богатой территории, а сама она в конечном счете станет германской провинцией'.
Но 'я не покину Россию до тех пор, пока меня не принудят это сделать. Мое правительство и американский народ слишком серьезно заинтересованы в благополучии русского народа, чтобы оставить эту страну и ее народ на милость Германии. Америка искренне заинтересована в России и в свободе русского народа. Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить подлинные интересы русских, сохранить и защитить целостность этой великой страны'[871].
Призыв Френсиса сохранить целостность России вызвал ярость немцев. Через 4 дня после его оглашения германский министр иностранных дел Кюльман потребовал от большевистского правительства высылки американского посла из России. Однако правительство Ленина предпочло не реагировать и не довело до американского посольства германскую угрозу. Резонно предположить, что Ленин не исключал возможности того, что при определенных обстоятельствах ему понадобится альтернатива следованию условиям Брестского мира. Нужно было думать о том, что ему придется делать, если немцы все же двинутся на Петроград и Москву. Кюльману было сказано, что в обращении Френсиса не содержится ничего принципиально нового по сравнению с идеями послания президента Вильсона съезду Советов.
Кюльман и Чернин подписывали мир с Румынией в Бухаресте, а Троцкий ушел с поста комиссара иностранных дел. Турки требовали Каре и Ардаган, потерянные в 1978 г. Немцы успели войти в Киев и находились в ста с лишним километрах от российской столицы. Ленин отдал приказ взорвать при подходе немцев мосты и дороги, ведущие в Петроград, все боеприпасы увозить в глубину страны. Весь день 2 марта их части продвигались все дальше и дальше на Восток. Наконец прибыли российские представители. 3 марта мир был подписан относительно второстепенными фигурами и с германской и с русской стороны. Советскую Россию представлял Григорий Сокольников — будущий комиссар финансов и посол СССР в Великобритании. Мир вступил в силу в пять часов пятьдесят минут вечера 3 марта[872]. Россия потеряла к этому часу 2 миллиона квадратных километров территории — Белоруссию, Украину, Прибалтику, Бессарабию, Польшу и Финляндию, в которых до начала войны жила треть ее населения (более 62 миллионов человек), где располагалась треть пахотных земель, девять десятых угля. Она потеряла 9 тыс. заводов, треть пахотной земли, 80 % площадей сахарной свеклы, 73 % запасов железной руды. Россия обязалась демобилизовать Черноморский флот. На Балтике ей был оставлен лишь один военный порт — Кронштадт. Большевики согласились возвратить 630 тысяч военнопленных.
На этом этапе германская революция была для Ленина 'неизмеримо важнее нашей'[873]. Указывая на вину главы правительства за 'легкость' обращения со страной, не следует отказывать В. И. Ленину в широте кругозора и в реализме. Возможно, если бы Россия, которую он возглавил, была могучей военной силой, а Запад стоял на грани краха, он не подписывал бы унизительный ('похабный' — его словами) договор, а послал бы войска против германских претендентов на общеевропейскую гегемонию. И, уж во всяком случае, он отказался бы подписывать Брест-Литовский мир. Но все было наоборот. Россия потеряла силу и волю продолжать борьбу в прежнем масштабе, а Запад, ожидая американцев, надеясь преодолеть противника в будущей схватке, имел возможность сделать Брест-Литовский документ простой бумажкой.
Ленин верил в то, что 'наши естественные ресурсы, наша людская сила и превосходный импульс, который наша революция дала творческим силам народа, являются надежным материалом для строительства могущественной и обильной России'. Для строительства этой новой России ее жители должны многое воспринять у немцев — так же, как они сделали это во времена Петра Великого. 'Да, учиться у немцев! Вот чего требует Российская Советская Социалистическая Республика для того, чтобы перестать быть слабой и бессильной и чтобы стать могущественной и обильной на все времена'[874].
И на Чрезвычайном седьмом съезде РКП(б): 'Учитесь дисциплине у немцев, если мы как народ не обречены жить в вечном рабстве. У нас будет лишь один лозунг. Учитесь в необходимой степени искусству войны и приведите в порядок железные дороги. Мы должны организовать порядок'[875].
12 марта столица страны была перенесена в Москву. 6 марта большевики назвали свою партию коммунистической.
Напомним, что третий,
Триумф Германии
Ликование в Германии по поводу вывода из борьбы огромного восточного противника было безмерным. У кайзера были основания открыть (во второй раз после взятия Бухареста) шампанское. Он объявил Брест-Литовский мир 'одним из величайших триумфов мировой истории, значение которого в полной мере оценят лишь наши внуки'[876].
Через три дня он сообщил собравшемуся в Хомбурге Военному совету, что существует всемирный заговор против Германии, участниками которого являются большевики, поддерживаемые президентом Вильсоном, 'международное еврейство' и Великая восточная ложа франкмасонов. Как справедливо заметил историк М. Гилберт, кайзеру не пришло в голову отметить, что за Германию в рядах ее армии уже погибли десять тысяч евреев и многие тысячи франкмасонов. И он словно забыл, куда еще два месяца назад деньги шли из германских секретных фондов[877].
Печатный орган германских протестантов 'Альгемайне евангелиш-лютерише Кирхенцайтунг' увидела в этом мире триумф германского меча: 'Волки хотели избежать наказания, после того как пролили германскую кровь, сокрушили германское процветание и нанесли ей тяжелые раны… Но Божья воля оказалась иной. Он заставил хозяев России испить из кубка сумасшествия, сделав их грабителями собственного народа, который в конечном счете запросил германской помощи. И из этого самого кубка отхлебнули русские участники переговоров, которые дурачили весь мир и в конечном счете посчитали мастерским ходом прекращение переговоров. Это был Божий час. Германские армии рванулись вперед, от одного города к другому, область за областью, приветствуемые везде как освободители. И Россия, которая вначале не хотела платить репараций, была вынуждена в конечном счете заплатить несметную дань: 800 локомотивов, 8 тысяч железнодорожных вагонов с богатствами самого разного сорта; Бог видит, что мы нуждались в нем… 2600 пушек, 5 тысяч пулеметов, 2 миллиона артиллерийских снарядов, ружья, самолеты, грузовики и бесчисленное множество другого… Англия и Франция предоставили эти припасы, но получила их Германия… Что бы ни случилось с пограничными освобожденными странами, Россия никогда не получит их обратно, защиту и помощь они найдут в Германии'[878].
Украина, Польша, Литва, Курляндия, Ливония и Эстония виделись германским руководством частью 'Миттельойропы', руководимой Германией. 'Германия как главенствующая сила в Восточно-Центральной Европе рассматривала отделение от России этих стран, а также Финляндии и позднее Грузии как средство отбросить Россию назад и распространить германскую сферу влияния на восток'[879].
Но немцы не остановились на этом. Россию следовало раздробить еще более. Кайзер выступил с планом еще более масштабным: после Польши, балтийских провинций и Кавказа следовало поделить Россию на четыре независимых государства: Украина, Юго-Восточная лига (территория между Украиной и Каспийским морем), Центральная Россия и Сибирь[880].
