сгладить свои противоречия подобно тому, как это сделали Англия и Франция. Посол ответил, что это его самая заветная мечта. Эдуард тут же написал письмо императору Николаю с изложением идей исторического rapprochement'a, окончания долгого периода соперничества. В свете исторического сближения 'хозяев земли и воды' едва ли случайно, что звезда Извольского взошла на дипломатическом небосклоне России. В мае 1906 года Извольский сменил графа Владимира Ламсдорфа на посту министра иностранных дел Российской империи. Николай II, разумеется, не случайно назначил Извольского — то был символ сближения противников германской гегемонии в Европе.
Николай II не был, как иногда полагают, англоманом. Консервативные политические симпатии влекли царя Николая скорее к Германии. Но велик был и 'британский актив'. С британским королевским домом его сближало кровное родство (король Эдуард VII был двоюродным братом царя Александра Третьего), знание языка, даже увлечение спортом. Сын королевы Виктории, герцог Эдинбургский, был женат на русской великой княжне. Встречи с британской королевской семьей стали приметами нового времени.
После аннексии Боснии Австро-Венгрией в 1908 году в Лондоне начинают ощущать, что соотношение сил в силовом центре мира начинает меняться в пользу центральных держав. Британский посол в Петербурге сэр Артур Николсон с очевидной обеспокоенностью пишет в Лондон: 'Моим твердым убеждением является, что франко-русский военный союз не выдержал испытания, а англо-русский союз еще недостаточно утвердился и недостаточно крепок для того, чтобы оказывать соответствующее влияние. Если в Европе установится гегемония центральных держав, то Англия будет изолирована. Активность немцев в создании флота значительна, и неожиданное появление Германии на этой сцене производит впечатление. Когда мы пройдем сквозь этот период немецкой 'бури и натиска', я не удивлюсь, если мы увидим и Францию и Россию тяготеющими к центральным державам… Конечная цель Германии безусловно заключается в том, чтобы получить преобладающие позиции на континенте'[67].
В Лондоне и Петербурге еще не знали о степени решимости немцев Добиваться европейского первенства. Там пока еще не знали о записанной в 1906 году 'аксиоме' рейхсканцлера Бюлова: 'Наиболее важными для нас являются отношения с Австрией. Они становятся более важными, чем когда-либо, потому что Австрия является нашим самым надежным союзником… Австро-Венгрия была полностью лояльной в отношении нас в Алхесирасе (где немцы предъявили жесткие претензии к Франции. — А. У)., и мы должны отплатить ей тем же'[68].
Дипломатия
Сближению чрезвычайно способствовала британская дипломатия. Англия встала на сторону этих двух стран, преследуя свою традиционную политику противостояния любой континентальной державе, претендующей на континентальную гегемонию В Лондоне стали приходить к выводу, что только Россия может на полях сражений остановить военную мощь Германии. Премьер Асквит, а затем Ллойд Джордж, министры иностранных дел Грей и Бальфур, военный министр лорд Китченер и начальник имперского генерального штаба сэр Уильям Робертсон пришли к мнению о необходимости поддерживать Россию в качестве противовеса Германии. Посол Британии в России в 1904–1906 годах лорд Хардиндж в два первых десятилетия века тоже приложил усилия для ликвидации взаимного недоверия, для союза России с Западом. 'Я считал абсолютно необходимым найти какую-то форму согласия с Россией… и, придя в Форин- офис, надеялся, что смогу оказать влияние на высшее руководство'. Все главные телеграммы, направляющиеся в Петроград и исходящие оттуда, помечены Хардинджем уже в качестве заместителя министра иностранных дел.
Постоянный заместитель Грея сэр Артур Николсон еще будучи сотрудником британского посольства в Тегеране в 80-х годах (XIX века) пришел к выводу, что наступило время найти глобальное взаимопонимание с Россией. В качестве посла в России (с 1906 по 1909 год) он эффективно участвовал в изменении негативных, сталкивающих две страны, тенденций XIX века. Он не был одиночкой-русофилом в Форин-офисе. Возможно, Николсон был наиболее активным русофилом в британском министерстве иностранных дел Он полагал и писал об этом Грею, что 'наше взаимопонимание с Россией определяет основу нашей современной внешней политики'.
Вернувшись из Петербурга в Форин-офис, инициативы Сазонова, направленные на союз с Англией, поддерживал замминистра сэр Артур Николсон. Он писал 21 марта 1914 г.: 'Я убежден, что если Тройственная Антанта будет трансформирована во второй Тройственный союз, мир в Европе будет обеспечен на одно или два поколения'.
Новый английский посол при петербургском дворе Джордж Бьюкенен являлся хорошим специалистом в русских делах. Это признают даже его противники. Еще за шестнадцать лет до назначения в Петербург он, будучи поверенным в делах в Гессенском княжестве, познакомился с красивой, робкой и сдержанной принцессой Гессенской Алике, которой суждено было стать русской императрицей Александрой Федоровной. Там, в Гессене, Бьюкенен не раз играл в теннис в клубе, куда приходил наследник престола, будущий царь Николаи II. Назначенный послом в Петербург (1910 год), Бьюкенен выступил с самой высокой оценкой России как мировой силы и как союзника
Особенно быстрым стал процесс улучшения двусторонних отношений после Алхесирасской конференции (апрель 1906 г.), на которой тевтонское самоутверждение было продемонстрировано самым разительным образом. Тогдашний английский посол в Петербурге сэр Артур Николсон получил инструкции у всей верхушки Великобритании В доме Грея его встретили министры Асквит, Холдейн и Морли Четырехчасовое обсуждение всего спектра англо-российских отношении привело к двум выводам. Во- первых, общее улучшение с временно ослабленной, но потенциально великой Россией желательно. Во- вторых, следует укрепить буферные государства, типа Афганистана, Тибета, Персии, с целью обезопасить Британские владения в Азии.
Решающие переговоры начались между только что заступившим на свой пост Извольским и послом Николсоном 6 июня 1906 года в Петербурге. Извольский явно боялся 'обидеть' фон Бюлова Николсон объяснил Грею: 'Он боится, что мы плетем сеть и создаем враждебное кольцо вокруг Германии, он не хотел бы вовлечь себя в какие-либо комбинации и поставить свою подпись под каким-либо документом, направленным против Германии'.
В октябре 1906 года Извольский направился в Берлин для переговоров с Бюловым. Канцлер выразил ту точку зрения, что Берлин будет приветствовать англороссийское сближение до тех пор, пока оно не затронет германских интересов. Извольскому пришлось преодолевать оппозицию той части российского генерального штаба, которая не хотела так легко отказываться от возможности держать в напряжении уязвимые части Британской империи.
Со своей стороны англичане проявили свое традиционное качество сдержанность. Министр иностранных дел Э. Грей наставляет посла Николсона:
'Нужно избежать возникновения у Извольского подозрений относительно того, что мы пытаемся воспользоваться слабостью России в данный момент'.
В ноябре Николсон сказал Извольскому, что Англия при определенных обстоятельствах могла бы обсудить позиции России в Дарданеллах. Ничто не могло вызвать более живого интереса российского министра. Он повернулся к Николсону 'сияя от удовольствия'. Техника посла, — пишет его биограф и сын Гарольд Николсон, 'была сходна с техникой гуманного и в высшей степени опытного дантиста, обратившегося к трем больным зубам. Деликатно, но твердо он обсудил положение Афганистана; при первых же признаках боли он применил обезболивающее, вату и гуттаперчу и последовал за следующей целью Тибетом. Таким образом он вошел в полное доверие господина Извольского и по всем трем направлениям достиг результатов, не затронув чувствительных нервов' [69].
31 августа 1907 года Николсон и Извольский подписали в российском министерстве двустороннюю конвенцию. То не была фиксация союза, в ней не было закрытых военных статей, но она пролагала тропу к более полному взаимопониманию в будущем Гарантировалась территориальная неприкосновенность
