насмерть.
— Он мне срочно нужен! Пусть отвечает за то, что сделал! — негодовала Лили¸ пытаясь прорваться в дом.
— А что он сделал? — искренне заинтересовалась Эйлин, упорно держа оборону своего дома и не пуская настырную здоровую девицу в коридор. — Он твоего папашу спас, между прочим, и ты еще недовольна? Ну и ну, и это моему глупому сыну вместо спасибо! Права я была, когда говорила, что все маглорожденные просто неблагодарные, а он меня не слушал, говорил: «Ах, Лили не такая!» — передразнила она.
— Он... он Темную магию применил! Я его не просила! Я вообще против этого! И отца бы вылечили и без этого, зачем он это сделал? — бушевала Лили. — Пусть варит антидот! Мне ничего такого от него не нужно! Я не стану пачкаться Темной магией и Темными искусствами! — бушевала Эванс.
Из соседних домишек выглядывали любопытные соседки, предвкушавшие нехилое развлечение. Эйлин зыркнула по сторонам: скандалов она не любила, хотя волей- неволей и была постоянно в их гуще — когда они с Тобиасом начинали ругаться. Не желая давать пищу для сплетен и хлеба и зрелищ мерзким соседушкам, Эйлин схватила Лили за шкирку и затащила в дом. Дверь захлопнулась и сразу же активировалась Сфера Тишины, которую наложил Северус — у него нещадно болела голова после потери крови.
— Какая ты буйная девица! Не боишься, что от такой горластой стервы муж убежит к нежной и сговорчивой любовнице? — ядовито спросила Эйлин, толкая Лили к так называемой гостиной, которая на самом деле была большой комнатой, совмещавшая и столовую, и хилую библиотеку, и кабинет в одном флаконе. — Сядь и потише себя веди! Северусу сейчас очень плохо, ему отлежаться надо! Ты бы спасибо сказала, за то, что мой сын сделал для твоего родителя! Он для своего такого бы не совершил. Эх, ты...
— Темная магия запрещена в магмире, — упрямо талдычила свое Лили. — Я не хочу...
— Мало ли что ты не хочешь. Гиппогрифы улетели, поздно. Теперь уже не вернешь ничего. Положим, я тоже была категорически против! Всех маглов спасать, знаешь, никаких сил и жизни не хватит. И ни к чему это! Вы же верите в своего Бога и в загробную жизнь, так и радовались бы, что отправитесь к Создателю! А вам темные колдуны и ведьмы, понимаешь, жизнь продляют, противоречат христианским догматам! — Эйлин металась в тесном пространстве, и никак не могла успокоиться, настолько была возмущена претензиями девчонки. Да маги мечтают о таком, что сделал ее сын для обыкновенного магла!
— Какую жизнь, вы о чем! Без понятия, что там за бурду сварил Северус, но я не знаю зелья, которое бы лечило рак крови! Ведь волшебники раком не болеют, и поэтому зелий для его лечения просто не существует! Объяснение может быть только одно — Сев сварил темный эликсир, и скорее всего, забрал здоровье у какого-то другого человека, который и не подозревает, что скоро умрет! Это... это же Черная магия! Я против такого лечения, категорически! Нельзя отнимать жизнь у другого...
— Вот с этим полностью согласна! Нельзя! Нельзя забирать пару десятков лет жизни у моего сына! Ему еще жить и жить! И он за свою длинную жизнь многого добьется, а если раздавать ее направо и налево — то что же ему останется? — гневно вопросила Эйлин.
— Кааак? Какие еще пара десятков лет? У Северуса? — непонимающе переспросила Лили. — Да ну, зачем бы ему это... Кто добровольно отдаст свою жизнь совершенно постороннему человеку?
— А ты бы не хотела разве, чтобы твои родители прожили подольше, ты не отдала бы им часть своей жизни? — вкрадчиво спросила Эйлин.
— Я... я... не знаю! Но ведь родители... они пожили свое, маглы ведь не живут столько, сколько волшебники, — замямлила Лили.
— Это если своей смертью помереть в старости, то достаточно, конечно, пожили. А если от болезни умрут, молодыми, ведь обидно? — рассуждала миссис Снейп, немного успокоившаяся и севшая в потрепанное и продавленное пыльное кресло. — Эх, вы, грязнокровки и есть грязнокровки! Вы же ничего не знаете о нашем мире, впрочем, как и мы о вашем, да. И все равно лезете бездумно, летите как мотыльки на огонь.
— Я закончила Хогвартс на «отлично», — вяло сказала Лили, призадумавшаяся вдруг над состоянием Снейпа утром. И правда, что-то с ним было не так, как будто он часть сил потерял. Ведь еле шел... и ее, наверное, просто не видел, боялся, как бы упасть посреди коридора... А он ведь такой гордый и независимый... Сердце вдруг больно кольнуло.
— А толку-то от твоего «отлично». Все равно ничего не знаешь. Не знаешь, что есть Темная Магия и Темные Искусства! И разница между ними значительная.
— Я разницу не вижу. Или нам ее неправильно объяснили, — тихо сказала Лили. — Разве то, что Северус сделал — это не Темная магия?
Эйлин презрительно хмыкнула.
— Все зависит от намерений человека, от его выбора. Скажу простыми словами, чтобы ты поняла, девочка. Я, конечно, не в курсе магловских медицинский достижений, однако же часто смотрю телевизор. Пристрастилась, понимаешь, самой стыдно. И передачи про донорские органы смотрю, да. Так вот, ты можешь спасти близкого человека, отдав ему свое сердце или почку, и он проживет еще какое-то время — это и есть Темные Искусства. А есть ситуации, когда эти самые сердца добываются нелегально, при этом убивается невинный человек, и продаются эти органы на черном рынке — вот это Темная магия, когда нужное забирают без спроса, без согласия, ради наживы или собственного спасения.
Северус по собственной воле отдал твоему отцу часть своей жизни. У волшебников очень сильный организм, и их кровь обладает целительными свойствами — она пожирает все магловские болезни. Поэтому они и живут так долго.
Темными такие искусства называются потому, что в магмире подобные манипуляции обычно запрещены — кровь волшебника очень сильная субстанция, с ее помощью можно много чего сделать не всегда позволенного, но это опять-таки зависит от самого человека. К тому же, зачастую, запрещается то, чего люди боятся и не понимают. Между тем, Темные Искусства могли бы спасать многих, но большинство волшебников, так же как и маглы, бывают беспросветно глупы и невежественны и путают эти два понятия. Поэтому и настроены так воинственно. Потому что жизнь можно взять и у смертельно больного, хоть это и редкость, и умирающего мага — с его согласия. Но наши волшебники очень глупы, трусливы и жадны. Они предпочтут никчемно умереть, но не согласятся у врат смерти пожертвовать остаток жизненных сил кому- либо, даже своим близким и родным, ошибочно не желая запачкать их Темной магией.
Но отдать свою силу, магию и жизнь можно только добровольно, силой ее не заберешь — только человека погубишь. И слава Мерлину, иначе не знаю, что было бы с нами со всеми.
Лили подавленно молчала. Ей нечего было ответить.
— Но почему Северус не пришел ко мне? Я бы... наверное, смогла отдать отцу часть своих жизненных сил. Ведь я его родная дочь, кому, как не мне...
— А ты бы стала его слушать? Стоило тебе услышать про кровь, колдовство и Темные Искусства — ты бы выставила его за дверь. В школе-то ты не больно интересовалась его увлечениями, даже не старалась вникнуть. Хотя,.. говорят, когда дело коснется тебя лично, можно согласиться на такое! Даже на то, что ты раньше так яростно отрицал и готов был убить за это! — насмешливо сказала Эйлин. — Можешь даже провести небольшой опыт — спроси у своего дорогого женишка, как он относится к тому, чтобы поделиться с будущим родственником-маглом частью своей жизни — хотела бы я услышать его ответ! Зуб даю — он возмутится и скажет, что это мерзость.
— Но вы же совсем не знаете Джеймса, почему вы такого плохого о нем мнения? Я вот, напротив, уверена, что он бы с радостью поделился с моим отцом своей кровью, чтобы не расстроить меня. Он... он хороший! — горячо заступилась Лили за своего будущего мужа.
— Хороший? Девочка, ты так уверена в этом? — брезгливо выплюнула Эйлин. — Как же он запудрил тебе мозги! Не мое это дело, но я не стану молчать. Скажи, почему ты стала с ним встречаться, ведь Северус рассказывал мне, что ты его терпеть не могла?
— Ну... на седьмом курсе он резко изменился... перестал доставать Северуса, стал спокойным и выдержанным, не идиотничал и не кривлялся. Он... стал казаться мне нормальным парнем, к тому же, он не бросил ухаживать за мной, несмотря на все оскорбления, которыми я его осыпала...
— И неприступная крепость решила, наконец, пасть? — подковырнула Эйлин. — Девочка, девочка... как же ты еще наивна и глупа... Но тебя винить и нельзя, ведь парни, когда всерьез хотят завоевать девушку, идут и не такие жертвы. Однако, есть люди, которые мало меняются с возрастом. Нельзя быть уверенной, что человек вдруг взял и поменялся совершенно на пустом месте, тут может крыться и нечто другое. А сам он в глубине души останется таким же мерзавцем и негодяем. Очень многие притворяются так годами...
— Что вы хотите этим сказать? — непонимающе спросила Лили. — Джеймс меня обманывает? Но в чем конкретно?
Эйлин поднялась.
— Ты, видимо, решила, что он вдруг резко стал добрым и хорошим, и поэтому перестал нападать на моего сына и оставил его в покое? Не так ли?
— Ну да... они теперь вообще не трогают Северуса, — растерянно ответила Лили.
— Не трогают, значит... Ну это ясно, просто не трогают на твоих глазах, — задумчиво произнесла Эйлин. — Но кто может знать, что происходит в заброшенных классах и темных коридорах Хогвартса?
— На что вы намекаете? — c вызовом спросила Лили.
— Я не намекаю, я тебе покажу, — Эйлин направилась в комнату сына, поманив за собой Эванс.
Северус лежал на боку на узкой деревянной кровати, накрытый старым лоскутным одеялом. Он весь горел, волосы слиплись от пота, тяжелое дыхание с трудом вырывалось из худой груди. На
