жить в роскоши, славе и богатстве, а вместо этого мучился и страдал всю свою жизнь!
И Мара рассказала все с самого начала, как встретила и полюбила, как забеременела и была счастлива, как ждала сына, и как вероломством и подлостью убили его отца и отняли у нее самого Северуса. Как она тысячелетия ждала, когда сможет отыскать его и забрать к себе. И как счастлива теперь, спустя столько времени, смотреть на него, держать за руку и разговаривать со своим ребенком.
Снейп был совершенно потрясен.
Он никогда не боялся смерти, после гибели Лили был уверен, что никому в этом мире больше не нужен, и умереть ему мешала лишь клятва Дамблдору и огромное желание отомстить своему хозяину — Темному Лорду. Если бы он знал... он мог бы найти свою истинную мать намного раньше, а вместо этого влачил безрадостное существование в Хогвартсе, год за годом вдалбливая в головы школяров тонкое искусство зельеварения, причем в большинстве безрезультатно. Да ведь могло случиться так, что Волдеморт мог быть нейтрализован гораздо раньше, и без всех этих бессмысленных смертей и жертв!
Но разве мог он даже просто предполагать, что его родной матерью окажется сама Смерть? Он — любимое и единственное дитя Смерти... вот уж воистину. Не потому ли его никто не любил, даже Эйлин, чувствуя в нем его необычность, инакость? Его недетская угрюмость, мрачный вид, хмурое лицо, неестественно черные глаза, пронизывающий ненавидящий взгляд, за который Мародерам так хотелось ударить его, чтобы заставить опустить глаза, неспособность полностью довериться кому-либо, и пришедшее потом желание оттолкнуть, любовь к одиночеству и тишине... все признаки потустороннего существа, не принадлежащего живому миру. Почти все в Хогвартсе кроме истинных слизеринцев, чувствующих Темноту интуитивно, не любили его и всегда были рады кинуть камень в его сторону и поддержать травящих его гриффиндорцев.
Мерлин, все это выжгло в нем такую огромную дыру, что ему казалось, что душа вот-вот расползется в кровавые клочья. Его бесконечные мучительные размышления о несправедливости, переживания и комплексы по поводу внешности, старой дешевой и поношенной одежды... неудивительно, что в конце концов выросло то, что ученики и учителя Хогвартса ненавидели, видя перед собой только внешнюю оболочку. Он так старательно прятал израненную душу за личиной холодного и равнодушного мерзавца, что никто не верил, что в нем вообще могут быть какие-то светлые и теплые чувства.
Северус твердо решил, что никого больше не пустит внутрь себя, никто не посмеет плюнуть или кинуть чем-то в него, а кто попробует — сильно пожалеет. И он сдержал свое обещание. Его боялись, сторонились и... люто ненавидели. И он был этому только рад.
Теперь все встало на свои места — у него мать королева льда, и у ее сына по статусу должно быть ледяное сердце.
Мара тревожно вглядывалась в застывшее лицо Северуса, по которому пробегали судороги от осознания своей сущности, на побелевшие губы, искривленные в невольной усмешке.
— Я знаю, о чем ты думаешь, дитя мое. Но ты не прав. У тебя вовсе не ледяное сердце. Оно обычное, как у меня и твоего отца, и может чувствовать боль и грусть, гнев и сожаление, стыд и раскаяние. Виноват не ты, виноваты те, кто считали тебя клоуном и уродцем, от их равнодушия и холода твое сердце заледенело! Ты просто не хотел, чтобы тебе причиняли боль и дальше! Я сама такая, Северус! Если бы я не заковала себя в крепчайшую броню, я бы не смогла дождаться твоего возвращения — мое сердце без должной защиты просто-напросто разорвалось бы на куски. Лед помог мне сохранить его, и теперь я могу открыть его полностью, а любовь там была всегда — любовь к твоему отцу и к тебе!
И с такой горячей любовью, полностью открыв душу и сознание, смотрела Мара на ненаглядного дитя своего, что Северус не выдержал и уткнулся лицом в ее колени, обняв мать. Впервые за долгое-долгое время он смог заплакать, и горячие слезы упали на парчовое платье богини, превратившись в ледяные кристаллики. Сердце Снейпа вздрогнуло и забилось заново, освобождаясь от ледяной корки и оставляя старую, полную боли, жизнь позади...
* * *
Теперь он жил с родной любящей матерью, с которой мог поговорить совершенно на любые темы. Марена оказалась высокообразованной богиней, прекрасно знавшей любимое Северусом Зельеварение, была сведуща в Темных Искусствах и сама без всякого угрызения совести пользовалась ими. Снейп сутками просиживал в своей и материной библиотеках, жадно поглощая знания из древних источников.
У него теперь было вдосталь времени. Ведь сын Смерти отныне мог не беспокоиться, что его жизни ограничена какими-то сроками. Перед ним была практически Вечность, и он собирался провести ее с толком. Ему в Хогвартсе всегда не хватало времени, весь свой досуг он тратил на варку зелий для Больничного крыла и лично для Дамблдора и его никчемного Ордена, приходилось вести уроки, принимать отработки, заготавливать ингредиенты в Запретном Лесу, проверять бесконечные бездарные контрольные и эссе тупых школяров, а на все просьбы выдать ему хроноворот, старый манипулятор отвечал отказом. Снейп постоянно не высыпался, поэтому почти всегда имел недовольный вид и плохое настроение, сказывавшееся на учениках.
Жива и Лель, и бабушка Лада приняли его как родного. Да он таким и был. Просто они все вздохнули облегченно еще от того, что многолетнее горе Мары наконец-то кончилось, и она стала для них той прежней живой и привычной Марой-Мареной.
Заботливый дядька Лель постоянно пытался свести племянника с красивейшими девушками, но Северус давно и бесповоротно считавший себя потерянным для женской половины человечества каждый раз трусливо аппарировал в свои ледяные покои.
Пока однажды мать не поговорила с ним.
— Я знаю, что ты всю жизнь был верен своей рыжей подруге, Северус...
— Да, ее зовут Лили, матушка.
— Подумай вот о чем. Твоя Лили... да-да, я знаю ее, поинтересовалась ее биографией и жизнью и смертью, как говорится, чтобы иметь представление, за что ее мог бы любить мой сын. Так вот, ты все это время любил миф, свою мечту, свой идеал, да другого у тебя и не было, как не было возможности этот идеал встретить. Ты же закуклился в этой своей привязанности!
— Лили была самая лучшая!
— О да, она была лучшая, но только для себя! Она цеплялась за тебя лишь поначалу, и когда попала в Хогвартс, ей быстро внушили, что она чуть ли не богиня, снисходящая до дружбы со слизеринцем, и это убеждение прекрасно укрепилось в незрелой амбициозной душе девчонки! Северус, ты знаешь, что я имею несколько ипостасей, и не все из них приятны глазу, а некоторые закономерно вызывают отвращение и ужас. Но твой отец любил их все! Он любил не мою внешность, а мою душу, мои личностные качества, мою жестокость, мою черную работу, мою верность ему, мою нежность и привязанность, мое стремление всегда быть с ним — в радости и печали, в болезни и горе. И я была готова на все то, что он желал дать мне. Вот настоящая любовь. Она может жить века и тысячелетия. Когда тебя любят и цветущей красавицей и древней сморщенной старухой, королевой ползучих гадов, царицей царства смерти и молодой неопытной девчонкой.
Твоя же любовь была однобокой и ущербной, это, как я уже говорила — любовь раба к самозванной царице. И посадил ее на престол ты сам. Ты не видел и не желал видеть ее равнодушия, черствости, ее натянутости и желания побыстрее отвязаться от тебя, ее хитрости, когда ты ей был нужен зачем-то, например, помочь с Зельями? Разве не так? Да, девочка была неплоха в зельях, но ни таланта, ни умения изобретать новые рецепты и усовершенствовать старые, у нее не было. Она просто обычная заучка, которой легко дается зазубрить и запомнить школьный материал. Ты же мыслил нестандартно и необычно, не шел на поводу у учителей, ты раздвигал сами рамки зельеварения и заклинаний, на это способны очень немногие маги, а только истинные волшебники и колдуны, которые формируют само магическое наследие написанными книгами и трудами, разработанными новыми рецептами и новыми заклинаниями.
Так вот, твоя Лили была красавицей, но у нее все было наоборот. Если я имела несколько личин и одну неизменную душу, то с ней все наоборот — внешность постоянна, красива и привлекательна, снаружи ангельский лик и примерное поведение, но внутри... она была разная. С тобой — одна, со своими дружками-приятелями — другая, с твоими недругами Мародерами — третья, с преподавателями и для общения с сестрой и родителями — также своя манера. Она как хамелеон, пытаясь быть хорошей для всех, примерялась под многих, меняя свою душонку сообразно людям и обстоятельствам. Уверена, если бы ее допустили в слизеринский круг — она была бы там совершенно иной, чем когда бывала с тобой. Потому что она из тех, кто всячески пытается быть идеальной для чужих, совершенно не ценя и не считаясь со своими ближними — а это были ее родители, ее сестра и ты, бедный мой обманутый и желающий обманываться сам сын...
Неужели ты всего этого не видел? Нет, просто не хотел замечать и признавать, потому что тогда ты потерял бы даже эту хрупкую иллюзию дружбы. Но я считаю, что лучше прожить вечность в одиночестве, чем с человеком, в любой момент готовым предать тебя ради своего личного благополучия, всеобщего восхищения и положения в обществе.
Северус подавленно молчал.
Он и сам видел все метаморфозы Лили, но ведь так трудно признать, что у твоего божества отваливается золотой нимб и отлетают белоснежные крылья.
Одно то, что после всех пламенных уверений Лили что она ненавидит Джеймса Поттера и той знаменательной ссоры с ним у озера, она стала встречаться с его врагом и вышла за него замуж... Признаться, его мир тогда рухнул окончательно, потому что он бы так легко свое
