– Вы правы, – ответил Билли.
– Свой материал я уже даю в утреннюю «Таймс», и там будет обрисована вся картина. Его немедленно подхватят агентства новостей, и это тоже поможет.
– Прекрасно. Похоже, пора двигаться, – проговорил Билли и направился в душ.
Такер удивился, до какой степени его вывело из равновесия пребывание в тюрьме. Утром в субботу он проснулся совершенно разбитый, а когда начались звонки журналистов, он быстренько заехал в участок, а затем провел субботу и воскресенье в доме матери, предупредив Бартлетта, чтобы его вызывали только в случае крайней необходимости.
Несколько раз он мылся с применением специального медицинского шампуня, чтобы полностью освободиться от вшей и прочих паразитов, подцепленных в камере. Ощущение личной нечистоты делало его восприятие происшедшего еще более мрачным. Он решил следить за тем, чтобы у него в тюрьме регулярно проводилось окуривание против паразитов, и пришел к мысли, что больше не будет столь легко относиться к помещению человека в камеру.
Он смотрел выступление Билли в вечерних воскресных новостях, где тот пытался расставить все по своим местам, однако, это попытка показалась Такеру безуспешной. Сам же он, по совету Холмса, сделал краткое письменное заявление, где говорилось, что арест Спенса был произведен обоснованно после совершения на него нападения, и что он верит, что последующее рассмотрение дела в суде докажет, что он действовал правильно и в соответствии с ситуацией. Он надеялся, что это поможет.
В понедельник и вторник он почти не сидел в участке, вместо этого, особенно в день выборов, он бесцельно ездил по городу и в подавленном настроении размышлял, стоит ли ему продолжать работать на этом посту.
В ночь после выборов у Билли появилось ощущение «повторения пройденного»: он сидел и ждал результатов подсчета голосов, что, как он полагал прежде, будет уже не нужно. К полуночи стало ясно, что на абсолютное большинство рассчитывать не приходится. Маллинз добился даже лучших результатов, чем предполагалось. В итоге Билли не добрал четыре пункта до той цифры, за которой вопрос о губернаторстве решался сам собой, а не на сессии палаты представителей штата.
– Как вы думаете, каково на данный момент наше положение в палате? – спросил он Холмса.
Банкир вынул записную книжку.
– Все выходные я висел на телефоне, – заявил он. – Мы в гораздо лучшем положении, чем во время предварительных выборов, но все еще есть человек десять – двенадцать, не определившихся до конца. Если бы надо было дать точную цифру на данный момент, нам бы не хватило четырех-пяти голосов. На будущей неделе вам придется названивать до упаду.
– Думаю, что мы поступим еще лучше, – проговорил Билли. – Думаю, что нам лучше всего взять небольшой самолетик и самим побывать у кое-кого в разных уголках штата.
– Отличная идея.
– Мистер Холмс, а что вы сами думаете о наших шансах? Только честно. – И Билли подумал, что еще никогда не видел банкира таким постаревшим и усталым.
Холмс покачал головой.
– Сынок, за всем этим для тебя стоит слишком многое. Думаю, что относительно вице-президентства Кеннеди рассматривает вопрос всерьез. Я действительно так думаю. Мне бы хотелось сказать уверенно и твердо, что мы победим, но я не знаю. Просто не знаю.
И тут до Билли дошло, что где-то в глубине души он позволил себе воспринимать свой будущий пост не только, как ступеньку на пути к вице- президентству, но как отправную точку в направлении к собственно президентской должности. Если он проиграет в палате, всему конец. И он ощутил себя дураком, поверившим в несбыточную мечту.
Глава 20
В среду утром Такер почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы по-настоящему приступить к работе. В участок он приехал рано и занялся просмотром почты и служебной информации, накопившейся за его отсутствие. И с радостью удостоверился, что ничего существенного за это время не поступило. Но радость его тут же улетучилась, как только он добрался до основания бумажной горы. Во-первых, там лежала и ждала его папка с подобранными материалами по пропавшим без вести мальчикам. Во-вторых, из управления патрульной службы штата по телетайпу пришло сообщение о том, что молодого человека, объявленного в розыск последним бюллетенем, видели в городке Буэна-Виста, в сорока милях к югу от Делано. Сообщение было датировано третьим числом, то есть, было двухдневной давности.
Поскольку за время своего отсутствия он постарался в максимальной степени выбросить из головы все, относящееся к работе, он точно так же избавился от мыслей о Фокси Фандерберке. Но вот перед ним лежит эта папка; вот на него опять глядят эти мальчики. Он подумал, а не съездить ли к Фокси, но тут же отказался от этой мысли. Холмс заранее предостерег его от подобного шага, вдобавок, каким-то образом Фокси стал частью проблемы, связанной с Хоссом Спенсом и Скитером Уиллисом. Единственный вариант – строго следовать совету Холмса и действовать через соответствующие каналы, а именно, через шерифа графства Тэлбот Бобби Патрика.
Ему была отвратительна сама, мысль обратиться к Патрику за помощью, а, побывав в тюрьме у Скитера, он с огромной неохотой думал о поездке в подобное же заведение, принадлежащее Патрику. Но другого выхода не было, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Такер засунул папку в конверт из плотной бумаги и прошел в служебное помещение. Бартлетт ел пирог с бататом и запивал его кофе прямо на рабочем месте.
– Бадди, я еду в Тэлботтон повидаться с Бобби Патриком по одному делу. Постараюсь вернуться как можно скорее. Если я понадоблюсь, звоните в канцелярию шерифа графства Тэлбот, а если меня там не будет, пошлите машину на перевал и свяжитесь оттуда со мной по радио. Для нашей стационарной антенны эта гора – непреодолимое препятствие.
– Это как-то связано с пропавшими без вести? – Такер не делился с Бартлеттом своими соображениями?
Такер кивнул.
– Да, но для меня это недоступно. Все в юрисдикции Патрика.
Бартлетт забеспокоился.
– Начальник, будьте осторожны, о'кей?
– А как же! – пообещал Такер и уехал.
Пока он добирался до Тэлботтона, за двадцать миль пути его опасения несколько поубавились. Наконец, он решился действовать, и это улучшило его настроение. Тут ему пришло в голову, что следует позвонить Джону Хауэллу и ввести его в курс дела, как он и обещал.
Он поставил машину перед зданием суда на платной стоянке, а не на резервированном пространстве для официального транспорта, отдавая себе отчет В том, что он инстинктивно стремится исключить даже намек на конфликт. В канцелярии шерифа его вежливо, но холодно принял вольнонаемный служащий, очевидно, знавший, кто он такой. У Патрика кто-то был, и пришлось подождать.
Ждал он почти час, и нервы его уже были на пределе. Он просмотрел лежащие на столике старые номера журналов «Сайнпост» и «Форд Таймс» и специально не пил холодные напитки, имевшиеся у него в машине, чтобы избежать необходимости отправиться в туалетную комнату, где мог возникнуть инцидент из-за того, что это помещение, быть может, предназначено только для белых, а спрашивать, куда ему пойти в подобном случае, он не желал. Наконец, из кабинета выплыл Патрик, пожал руки посетителю на прощание и заметил Такера.
Рот у Патрика расплылся в улыбке.
– Да это же старина Такер! Каким ветром занесло тебя сюда, парень?
Слово «парень» Такер пропустил мимо ушей, поскольку знал, что белые южане часто называют так друг друга, так что это не было расовым оскорблением, хотя в устах Патрика это могло быть и так.
– Я к вам по делу, Бобби.
Патрик жестом пригласил его в кабинет и усадил в кресло. Такер заметил, что Бобби нацепил на себя все существующие среди полицейского инвентаря жестянки и медяшки: значок, зажим для галстука, по золотому орлу на каждый из погонов полицейской габардиновой формы цвета хаки. На шляпной вешалке в углу висела белая, как снег, стетсоновская шляпа.
– Ну, ну, парень, – чуть ли не ликуя, проговорил он, – чем могу служить?
Такер выложил перед ним дело и раскрыл его. Шаг за шагом он познакомил Патрика с историей исчезновений, подчеркнул географическое распределение мест, где пропавших, без вести видели в последний раз, затем ознакомил его со своими выводами. И когда Такер кончил, Патрик некоторое время не говорил ничего, а лишь слегка улыбался. Затем захлопнул папку и вернул ее Такеру.
– Вот что я скажу, Такер, – проговорил он. – Надо спуститься вниз и пройти через холл к судье Грину. Расскажите ему обо всем. Ведь это он должен будет выписать постановление на обыск, о'кей?
– Прекрасно, – успокоившись, произнес Такер. Он не представлял себе, с чем придется столкнуться, но на столь быстрый отклик не рассчитывал.
В аппарате судьи их приняли сердечно и без проволочек. Судья вел себя, как добрый дедушка, внимательно выслушал то, что рассказывал ему Такер, то и дело глубокомысленно кивая по ходу рассказа. Когда Такер закончил, судья посмотрел на Бобби Патрика и чуть-чуть усмехнулся. Патрик усмехнулся в ответ. Затем судья громко расхохотался, и Патрик расхохотался в ответ. Затем захохотали одновременно оба, и хохотали они до тех пор, пока слезы не потекли у них из глаз. Такер встал и вышел из кабинета.
Патрик догнал его, когда он уже заводил машину.
– Эй, послушай, Такер, – улыбаясь, проговорил он, давясь от смеха. – С того дня, как я вступил в должность, меня еще никто так не веселил. Знаешь, судья и Фокси дружат уже тридцать лет. Вместе охотятся. Вот как! – Тут он скрестил пальцы. – Как только у вас появится что-нибудь такое же веселенькое, обязательно приезжайте к нам. Рады будем послушать! – Затем лицо его стало холодным и жестким. – Послушайте, я знаю, что ваша жопа затеяла спор со Скитером Уиллисом, и лучшего парня вы выбрать не могли. И если вы думаете, что способны выкрутиться и одержать верх, притащив сюда подобное говно, подумайте дважды, прежде чем сюда зачем-то приехать. Я вас с Крючка снимать не собираюсь, а старину Фокси оставьте в покое. И если я услышу, что вы его потревожили в очередной раз, то я засуну вашу жопу под тюрьму графства Тэлбот! Понятно?
