воздушного боя, сидя на завалинке… В сильном, как кулак, сплошном строе фашистских бомбардировщиков военный талант Покрышкина нашел слабость. Покрышкин еще раз показал на опыте, как важно глубоко разобраться в тактике, находить те единственные возможности, которые позволяют бить врага «не числом, а умением»».
Действия 9-й гвардейской дивизии, мастерские и вдохновенные, изменили ситуацию в небе Донбасса. В отчете штаба 8-й воздушной армии подведен итог боевых действий за сентябрь:
«В целом же в течение всего месяца воздушная обстановка над полем боя была благоприятная, преимущество в соотношении сил явно было на нашей стороне. В ответственные моменты наступательной операции воздушному противнику не удалось воспрепятствовать наступлению войск ЮФ. Противник терял уверенность в воздухе, при появлении наших истребителей часто сбрасывал бомбы не на цели, а по своим войскам или в поле не прицельно и быстро уходил на свою территорию».
Незадолго до разговора с Покрышкиным Иван Бабак отличился при освобождении Мариуполя. Выполняя задание по разведке железнодорожных эшелонов на перегоне Волноваха — Мариуполь, он увидел, как из окон теплушек советскому летчику махала руками увозимая немцами молодежь. «Кобры» и «илы» разбивали паровозы и пути впереди этих эшелонов. Многим удалось избежать каторжных работ в Германии.
Советские войска стремились ускорить наступление к Днепру. Были известны немецкие приказы и директивы о тотальном разрушении всего, что не могло быть вывезено из Донбасса. 7 сентября Г. Гиммлер требовал от высшего руководителя войск СС и полиции на Украине Прюцмана: «Противник должен найти действительно сожженную и разрушенную страну».
Обстановка на Южном фронте для немцев столь обострилась, что 8 сентября Гитлер прибыл в Запорожье, в штаб группы армий «Юг», где заслушал командующего Э. Манштейна. Ничего утешительного генерал-фельдмаршал фюреру доложить не мог…
10 сентября 1943 года Мариуполь был освобожден. 9-я гвардейская дивизия приказом Верховного Главнокомандующего получила почетное наименование Мариупольской.
Страшные картины представали перед освободителями… После одного из боевых вылетов нога шасси «аэрокобры» Покрышкина провалилась в рыхлую землю. Сделавшие подкоп техники увидели десятки трупов. В лесопосадках по границам аэродрома также были обнаружены могилы расстрелянных немцами военнопленных и мирных жителей.
В полк вернулся инженер по вооружению Яков Жмудь. Он рыдал. В Ногайске, куда его отпустил Покрышкин, инженер узнал о расстреле оккупантами еще в 1941 году всех евреев, среди которых были его родители, жена и дети.
Покрышкин сказал: «Возьми себя в руки и не горюй. Слезами не поможешь!.. Мстить беспощадно им будем! Вот сбил я сейчас бомбера, и, по-видимому, не одного. В следующем вылете клянусь за гибель твоих родных сбить еще. Крепись, ты мужчина и воин!»
Перед этим Александр Иванович вылетел парой с Голубевым на «свободную охоту», но получил с КП дивизии приказ атаковать группу из восемнадцати Ю-87, сорвал бомбометание и с трудом вырвался из-под атак шестерки Ме-109.
Комдив Дзусов, прилетев в полк, спросил Покрышкина с раздражением:
— Где находятся группы вашего полка? Их не видно и не слышно над линией фронта. Группы других полков патрулируют в поле зрения войск на высотах две-три тысячи метров. А ваших не видно!
Покрышкин объясняет — перехватывать бомбардировщиков надо на подходе, «если мы над вами будем гудеть, как шмели, то задачу не выполним».
Но Дзусов на этот раз не в духе:
— Бросьте убеждать меня своими теориями! Патрулируйте, как положено, чтобы я не выслушивал нарекания от командования!
Покрышкин, вычислив время налета «юнкерсов», решает лететь восьмеркой, но Исаев сокращает состав группы вдвое. Звено «качает маятник» в тылу у немцев. Когда время патрулирования уже истекало, показались бомбардировщики. Александр Иванович пишет: «Предполагая, что противник идет бомбить скопление конницы восточнее города, принимаю решение пропустить их к Большому Токмаку и провести показной бой на глазах строгого начальства, недовольного моей тактикой».
Набрав высоту, Покрышкин направляет звено в лоб «юнкерсам». Начало сложилось неудачно. Показалось, что на самолетах красные звезды, которые, выцветая, отсвечивали желтым цветом. Покрышкин командует «не стрелять», затем, разглядев свастики, злой на себя, через спину разворачивается назад. Залп в упор по ведущему. Страшной силы взрыв громыхнул над степью. На месте «юнкерса» вздулся шар пламени, диаметром более пятидесяти метров! Как вспоминал участник боя Константин Сухов, это было: «похожее на огненный аэростат облако. Вспышка показалась ярче солнца. Отвернуть было поздно, и наша пара пронеслась под полыхнувшей массой. Истребитель сильно тряхнуло, даже какой-то странный хлопок послышался, запахло порохом и бензиновой гарью».
«Кобра» Покрышкина пронизала самый центр этого огненного шара! Сюрреалистическое зрелище! Тот бой Александр Иванович вспоминал как второй самый памятный за всю войну. Из облака пламени вывалился горящий кусок крыла с вращающимся пропеллером… От взрыва загорелся еще один Ю-88. Придя в себя через несколько секунд, Покрышкин расстрелял третий бомбардировщик, который врезался в берег реки Молочной. Четвертый сбила пара Виктора Жердева.
Весь бой над Большим Токмаком видели с земли командование, летчики и техники. Летчик 104-го гвардейского полка Алексей Закалюк, кавалер пяти орденов Красного Знамени и талантливый художник, написал потом картину этого боя, которую подарил командиру. Маслом и карандашом А. Закалюк запечатлел на холсте и бумаге целый ряд воздушных побед летчиков-покрышкинцев.
Яков Жмудь встретил Александра Ивановича на летном поле:
— Товарищ майор, зачем вы так рисковали? У меня при виде взрыва в воздухе даже защемило сердце.
— Все нормально, Яков! Главное — выполнено обещание и сорвана бомбежка.
Инженер полка по электрооборудованию самолетов Я. М. Жмудь вскоре погиб при исполнении служебных обязанностей, вылетев на По-2 в штаб 4-й воздушной армии…
На самолете Покрышкина — копоть, царапины, пробоины. «Вот рвануло! — говорит Александр Иванович. — То ли во взрыватель бомбы на «юнкерсе» угодила пуля, то ли бензобаки взорвались?.. Но подобного со мной еще не бывало».
Вновь чудо спасло великого летчика. В сходном бою 12 марта 1944 года погиб один из лучших «сталинских соколов», командир знаменитого 9-го гвардейского полка Герой Советского Союза Лев Шестаков (29 личных побед и 45 в группе). Расстрелянный с 20–30 метров Ю-87 взорвался, Ла-7 Шестакова был поврежден, летчик покинул самолет на слишком малой высоте…
Риск всегда велик даже для аса. Тяжело ранен Борис Глинка, ему не хватило скорости прорваться через «пулевой капкан» стрелков группы Ю-87. 29 сентября погиб командир 104-го гвардейского полка Герой Советского Союза Владимир Семенишин. Вступив небольшой группой в неравный бой, он сбил три самолета, был тяжело ранен и не смог открыть парашют.
… Константин Сухов сообщил Покрышкину, что комполка Исаев приказал не засчитывать ему третьего бомбардировщика, заявив, что он сам загорелся от взрыва…
— Не возмущайся, Сухов! В отношении меня действует «закон подлости…»
Командир полка после Кубани все чаще где-то «задерживался». Вернувшись после двухнедельного отсутствия, попадает «под горячую руку» комдива Дзусова, который после резкого разговора с Исаевым, и упрекнул Покрышкина за патрулирование по собственным «теориям».
После боя над Большим Токмаком Ибрагим Магометович, прибыв в полк, спросил Покрышкина:
— Ну как, не сердишься на меня за прошлый разговор насчет прикрытия?
— На начальство, товарищ полковник, сердиться нельзя — во всяком случае, вслух.
Дзусов улыбнулся:
— Это правильно. Но вот за последний бой кавалеристы вас сердечно благодарят. Молодцы! Хорошо разделали «юнкерсов».
Вскоре Исаев, вылетевший на УГ-2 для осмотра аэродрома, намеченного полку для перебазирования, задел колесами землю на бреющем полете, скапотировал, получил серьезные травмы. Летные навыки
