– Особы вроде мисс Лэнгли в финансовых вопросах не разбираются. Им бы только бегать по магазинам да тратить деньги. А для чего? Чтобы выйти замуж за какого-нибудь тщеславного болвана. – Он откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. – Это все равно, что бросать деньги на ветер.
– Может быть, это и так, – сказал ему Тэтчер, наклоняясь вперед, – но вы, возможно, смотрите на это в неправильной перспективе. – Пока Эллиот собирался с мыслями, чтобы возразить ему, Тэтчер продолжил: – Если мисс Лэнгли возьмет свои деньги и разумно инвестирует их, а по истечении трех месяцев получит не только солидную прибыль, но и столько денег, что этой леди никогда уже не придется думать о собственной безопасности, вы бы тоже сочли ее планы глупыми?
Эллиот нахмурил лоб:
– Я не высказываю предположений, тем более, когда речь идет об интересах моих клиентов.
– Не сомневаюсь. Но если бы так случилось и доходы леди за три месяца – нет, скажем лучше, за неделю – превзошли бы самые фантастические пределы, вы и тогда остались бы при своем мнении?
Эллиот презрительно фыркнул:
– У меня нет склонности к фантазиям, ваша светлость. Я человек дела. Но если – хотя это весьма сомнительно – у мисс Лэнгли была бы реальная возможность сделать подобное капиталовложение, я бы, возможно, рассмотрел этот вопрос.
– Отлично! Потому что такой удобный случай ей представился, – сказал Тэтчер.
Поверенный покачал головой:
– Но это невозможно.
– Ошибаетесь. Потому что как только вы разблокируете ее финансовые средства, она займет должное место в обществе и до конца текущей недели станет герцогиней, и ее будущее будет обеспечено так надежно, что наследство ее батюшки покажется сущим пустяком по сравнению с богатствами, которые окажутся в ее распоряжении.
– Герцогиней? Но только какой-нибудь болван мог бы… – начал было говорить поверенный, но замолчал, и глаза у него округлились от удивления. – Нет, ваша светлость. Уж не хотите ли вы сказать, что вы…
– Хочу. Но ее деньги должны быть разблокированы таким образом, будто она добилась этого сама. Если вас тревожит возможный риск, то у меня тут заготовлен документ, в котором указывается, что я возмещу все ее расходы, если вдруг она откажет мне, когда я посватаюсь.
Поверенный пристально вгляделся в Тэтчера и вздохнул. Тэтчер был уверен в том, что Эллиот капитулирует – ведь теперь, когда Тэтчер гарантировал целостность ее наследства, он ничем не рисковал.
Однако, к его удивлению, Эллиот отказался:
– Нет, сэр. У меня есть долг перед лордом Лэнгли. Я сделаю для его дочерей то, что сделал бы для собственных девочек. Я не разблокирую ее деньги, потому что, если она вам откажет, дверь конюшни будет открыта, если вы понимаете, что я имею в виду. И мне никогда больше не удастся заставить эту девчонку соблюдать финансовую ответственность.
Тэтчер должен был признать, что мистер Эллиот был человеком весьма сообразительным. К тому же он явно хорошо знал Фелисити.
Однако у него все еще была на руках одна козырная карта.
– Сэр, у вас изысканная клиентура, – сказал Тэтчер, поглядывая на кольцо-печатку и вновь принимая дедушкину излюбленную позу утомленного льва. – Кажется, к числу ваших клиентов относится барон Седжуик?
– Да, да, лорд Седжуик доверяет моему суждению и консультируется со мной по поводу всех своих сделок.
– И герцог Паркертон тоже, – продолжил Тэтчер, назвав имя брата Джека.
– Да, – подтвердил Эллиот, ерзая на стуле.
– Все они мои близкие друзья. Мне очень не хотелось бы, чтобы они отказались от юридических услуг вашей конторы….
– Но это сущий произвол, ваша светлость!
Тэтчер пожал плечами:
– К этому можно добавить несколько замечаний, высказанных в «Уайтсе» таким образом, чтобы их услышали все присутствующие…
– Неслыханное дело! Да ведь вы меня уничтожите!
– Печально, но это так. Вы останетесь абсолютно без клиентуры. И тогда вам наверняка будет не по карману подобное виски, – заметил Тэтчер, осушив свой стакан. Он улыбнулся. – Разблокируйте деньги, Эллиот, и вам не о чем будет тревожиться. – Он поднялся и щелчком сбил воображаемую пушинку со своего рукава.
Эллиот тоже поднялся.
– Ничего хорошего из этого не выйдет. Она истратит деньги до конца недели.
– Но до конца недели она станет герцогиней Холлиндрейк, и это не будет иметь никакого значения.
Эллиот снова нахмурил брови, потому что такая возможность, видимо, внушала ему большее беспокойство, чем потеря всей его клиентуры.
– Она станет абсолютно невыносимой, – предупредил он.
– Я очень на это надеюсь, – сказал ему Тэтчер. – Здесь у меня заготовлен предварительный список того, что требуется. Я осмелился взять на себя заботу о том, чтобы обеспечить прислугу и благоустройство дома. Ну а остальное, вроде кредита у портнихи и прочих необходимых вещей, я оставляю в ваших умелых руках.
– Попомните мои слова: вы совершаете большую глупость, – сказал Эллиот, лицо которого побагровело от негодования, когда он увидел, что список потребностей занимает не одну, а целых четыре страницы. – Если бы она была моей дочерью…
– Так у вас есть дочь? Скажите, мисс Эллиот принята в обществе?
Такой сугубо личный вопрос, казалось, возмутил поверенного. Он входил в мельчайшие подробности дел других людей, но не привык к тому, чтобы его собственные дела подвергались столь же пристальному вниманию.
– Да, конечно, но исключительно в наших ограниченных кругах, – сказал он. – Однако у нее нет таких смехотворных ожиданий, какие, судя по всему, питает мисс Лэнгли…
– У мисс Эллиот есть сестры, которые тоже не приняты в обществе?
