После его ухода еще немного поговорили о тех временах, когда Джеймс Брайант работал в госдепартаменте, а потом снова переключились на экономические темы.
Между тем, после разговора с бывшим министром перед Даникой словно забрезжил свет. Спустя два дня, неожиданно для себя, она нашла в справочнике номер телефона экс-министра, набралась храбрости и позвонила Джеймсу Брайанту домой.
– Министр Брайант? – начала она, стараясь не растерять уверенности в себе. – Это Даника Линдсей – знакомая Шарон Тейлор. Может быть, вы меня помните. Мы встречались в женском клубе позавчера.
– Ну конечно, я вас помню, миссис Линдсей, – последовал ответ. – Я еще не такой старый, чтобы не замечать красивых женщин. Должен признаться, вы очень похожи на мою покойную жену Диди, царство ей небесное… Прекрасная была женщина, правда, жили мы как кошка с собакой – жене не нравилось, что работа поглощает все мое время, и все-таки мы прожили вместе сорок два года… Но я опять заболтался. Ведь вы позвонили не для того, чтобы выслушивать историю моей семейной жизни, верно?
Даника улыбнулась.
– В общем, нет, но вы очень интересно рассказываете. В другой раз я с удовольствием послушаю. Я действительно позвонила вам не без причины… – Она перевела дыхание. – Я хотела спросить, сможете ли вы со мной встретиться. Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.
– Кое-что обсудить… Звучит интригующе, – заметил он.
– Я серьезно. Есть одна идея… К тому же я живу по соседству и могу прийти в любое удобное для вас время.
Пожилой джентльмен подумал немного.
– Постойте, сейчас взгляну… Мое расписание передо мной. Так… Сегодня я свободен, пожалуй, и завтра тоже. – Он хмыкнул. – Теперь, как видите, я мало кому нужен, так что назначайте время. Когда вам удобно?
Даника приободрилась. Она уже побывала в библиотеке и, заглянув в справочники, выяснила, что Джеймс Брайант в свое время был очень влиятельным человеком и видным политическим деятелем. Это теперь он казался этаким добродушным старичком… Интересно, как он воспримет ее идею?
– Вас устроит завтра в одиннадцать? – спросила она.
– Договорились, буду вас ждать! До встречи, миссис Линдсей!
– Благодарю, господин министр. До завтра.
Она и сама ждала этой встречи с большим нетерпением. Ровно в одиннадцать она была на Бикон-стрит и звонила в дверь дома Джеймса Брайанта. А уже через пять минут сидела у него в гостиной и пила чай, который тут же принесла служанка.
– Я бы и сам принес чай, – улыбнулся бывший министр, – но с некоторых пор мои руки стали ужасно дрожать… – Он вытянул перед собой дрожащие руки. – Современные дамы обижаются, когда не ухаживают за ними. Так что примите мои извинения, и еще прошу вас – называйте меня просто Джеймс, – неожиданно предложил он. – Меня упорно называют министром, – продолжал он, – хотя я вышел в отставку вот уже двадцать лет назад. Я понимаю, что таким образом люди хотят выказать мне свое почтение, но, поверьте, это ни к чему… Итак, – спохватился он, – что же привело вас в мою стариковскую берлогу?
Дом Джеймса Брайанта меньше всего напоминал берлогу. Прекрасная обстановка, огромные окна, на стенах дорогие картины. Но Даника не стала возражать.
– Я размышляла над тем, что сказал Алан Хэнкок. Он предлагал вам писать воспоминания. Вы знаете, я с ним совершенно согласна. Ваши истории – это большая ценность, нельзя, чтобы они были преданы забвению.
– Это потому, что вы слышали только одну историю. Если я начну рассказывать, вы первая умрете от скуки. Так, по крайней мере, на них реагирует мой сын. Сразу начинает зевать – он терпеть не может, когда я ударяюсь в воспоминания.
– Это потому, что он ваш сын, – заметила Даника. – Вы, вероятно, с ним очень близки…
С собственным отцом у нее все обстояло наоборот. Между ними всегда стояла стена.
– Нет, – спокойно и убежденно возразил ей Брайант. – Ему не интересна политика. Теперь, как известно, многие люди ею не интересуются… Как странно, – продолжал он, – когда я был на государственной службе, мне казалось, что вокруг меня вращается весь мир. Политика, знаете ли, ужасно затягивает. Вы просто больше думать ни о чем не можете…
– Многие люди с вами согласятся. Те, кто интересуется политикой, – сказала Даника, взвешивая каждое свое слово. – Но история о Фрэнки Коне, которую я сама от вас слышала, вовсе не из разряда политических. Уверена, что вы знаете еще много таких историй! Вот я и хочу предложить вам сделать запись, словом, заняться не то чтобы мемуарами, но собрать все эти истории из жизни – о том, как жили в Бостоне сорок, пятьдесят, шестьдесят лет назад. Своего рода история Бостона в лицах и эпизодах.
– Вы это серьезно? – поднял брови хозяин дома.
Даника кивнула утвердительно.
– Честно говоря, никогда не задумывался об этом всерьез, – сказал Брайант, – но, вижу, вы настроены серьезно. И что же, вы хотите предложить мне свое участие и помощь?
– Вы правы, мне бы хотелось быть вам полезной в этом деле, – подтвердила она.
– Но зачем вам это нужно? – поинтересовался он.
Она была готова к этому вопросу.
– Меня увлекает сама идея, вы сами произвели на меня огромное впечатление, – честно призналась Даника. – Я закончила колледж, но по специальности мне не довелось работать – я рано вышла замуж. У меня нет детей, зато есть свободное время. Я ищу что-то, что могло бы всерьез заполнить мою жизнь… А позавчера мне пришло в голову, что мы с вами могли бы собрать необходимый материал и подготовить книгу… Во всяком случае, я предлагаю вам свою заинтересованную помощь. Располагайте мной, как считаете нужным.
Воцарилось молчание. Джеймс Брайант задумчиво смотрел на свою гостью.
– Интересное предложение. Но с чего вы взяли, что у вас достаточно опыта и умения, чтобы… стать моим соавтором? Вы ведь сами сказали, что не работали по специальности.
Впервые Даника увидела в добродушном старичке былого государственника – строгого и внимательного. Его тон почти не изменился, но она явственно услышала в его голосе начальственные нотки.
– Не подумайте, что я так самонадеянна, – сказала она. – Дело в том, что мой муж и я ведем большую общественную работу. Мне приходилось общаться с влиятельными людьми, я умею с ними разговаривать и хорошо их знаю. Я с детства слышала о политике, ведь мой отец – Уильям Маршалл. Он стал сенатором, когда я была еще девочкой…
– Что ж вы сразу об этом не сказали? – удивился экс-министр.
