Она хотела броситься за ним, но Кикаха грубо дернул ее за руку. Лицо женщины исказилось и превратилось в отвратительную маску, отлитую из белого серебра луны. Глаза расширились, как у взбешенной совы. Она вырвалась и отпрянула от него.
— Как ты посмел касаться меня, лебляббий?
— Запросто, — резко ответил он. — И запомни впредь — не называй меня лебляббием. Я могу не только ударить. Я могу тебя убить. Мне претит высокомерие тех, кого я презираю. Твоя гордость основана на пустом, отвратительном и болезненном эгоизме. Ты ничем не лучше меня и сама об этом знаешь. Если я еще раз услышу от тебя унизительные оскорбления, можешь распрощаться с жизнью. К тому же ты пока во всем зависишь от меня.
— Я? Завишу от тебя?
— Конечно, — ответил он. — Разве у тебя есть какой-нибудь план спасения? Хотя бы что-нибудь пригодное, пусть даже с риском для жизни?
Содрогнувшись от усилий, она взяла себя в руки и успокоилась. Ей даже удалось улыбнуться. И если бы он не знал о ярости, клокотавшей в ее груди, эта улыбка могла бы показаться ему самой прекрасной, очаровательной и соблазнительной из того, что он видел в двух вселенных.
— Да! У меня нет плана. Ты прав. Я завишу от тебя.
— Как бы там ни было, мыслишь ты реально, — сказал он. — Большинство властителей, как я слышал, надменны и тупы. Они скорее умрут, чем признают свою зависимость и слабость.
Однако подобная гибкость делала ее более опасной. Ему не следовало забывать, что она — сестра Вольфа. Судя по его рассказам, Вала и Анана являлись наиболее опасными из всех ныне живущих женщин. Возможно, он немного преувеличивал, и здесь сказывалась вполне простительная семейная гордость, но в словах Вольфа, очевидно, имелась доля правды.
— Оставайся здесь! — приказал Кикаха, а затем быстро и бесшумно побежал за Нимстовлом.
Кикаха не мог понять, как двум властителям удалось пройти сюда. А главное, откуда они узнали о малых тайных вратах, спрятанных в храме? Пока он видел только одно объяснение: во время пребывания во дворце Вольфа они нашли карту с расположением всех врат. По-видимому, Анана в тот момент находилась где-то в другом месте или, зная о карте, по каким-то личным причинам притворялась теперь несведущей.
Но если о вратах узнали оба властителя, то почему их не нашли Черные Звонари, тем более что у них было гораздо больше времени? Через минуту он получил ответ на свой вопрос. Звонари знали о вратах и выставили охрану из двух человек. Кикаха наткнулся на их трупы — одного убили ножом, другого задушили. Кикаха увидел сдвинутую в сторону угловую панель стены. Из потайной комнаты пробивался луч света. Проскользнув в узкое отверстие, он попал в небольшой склеп. На плитах пола сверкали четыре серебряных полумесяца, вделанных в камень. Однако половинки к ним, некогда висевшие на стене, исчезли. Два беглых властителя прошли во врата и унесли с собой оставшиеся полумесяцы, чтобы никто больше не мог воспользоваться ими.
Взбешенный, Кикаха вернулся к Анане и сообщил ей эту новость.
— Путь к спасению закрыт, но мы еще не проиграли, — добавил он.
Они побежали по извилистой аллее из диоритовых плит, украшенных по краям драгоценными камнями. Кикаха остановился перед огромной клеткой, в которой сидели две орлицы, достигавшие в высоту десяти футов. Они повернули к нему бледно-красные головы. Желтые клювы хищно раскрылись, когти импульсивно сжались, а крылья и тела затрепетали. Свет луны переливался на зеленых, как полуденное небо, перьях. Глаза казались алыми щитами, в центре которых чернели пятна зрачков.
Одна из них заговорила голосом гигантского попугая:
— Кикаха! Что ты здесь делаешь, подлый обманщик?
В огромной голове орлицы находился мозг женщины, похищенной Ядавином три тысячи двести лет назад с берегов Эгейского моря. Ради забавы властитель перенес этот мозг в тело птицы, которое он создал в своей биолаборатории. Лишь некоторые из зеленых орлиц имели человеческий мозг. И только сорок из первых пяти тысяч особей выжили с тех давних времен. Они размножались партеногенезом, поэтому остальные миллионы гигантских орлиц являлись их потомками.
Кикаха ответил на микенском наречии:
— Девиванира! А что ты делаешь в этой клетке? Я думал, ты птица Подарги, а не императора.
Орлица вскрикнула и вцепилась в прутья решетки. Кикаха, стоявший слишком близко, отскочил назад и засмеялся.
— Верно говорят, что вы глупые птицы! Вы готовы убить даже тех, кто хочет дать вам свободу!
— Свободу? — спросила другая орлица.
— Да, — быстро ответил Кикаха. — Мы предлагаем вам бежать вместе с нами. Если вы поможете нам выбраться из Таланака, мы выпустим вас из клетки. Но прежде дайте нам свое слово. Да или нет? Говорите быстрее. У нас мало времени.
— Подарга приказала нам убить тебя и Ядавина-Вольфа! — закричала Девиванира.
— Вы можете с этим немного повременить, — ответил Кикаха. — Но в случае отказа вам уже никогда не вырваться из клетки. Неужели вы не хотите снова ощутить чувство полета и еще раз увидеть своих подруг?
На ступенях дворца заметались факелы. Их огненная дорожка направилась к зоологическому саду.
— Да или нет? — крикнул Кикаха.
— Да! — ответила Девиванира. — Клянусь грудью Подарги, да!
Чтобы помочь Кикахе, из тени выбежала Анана, и орлицы, рассмотрев ее лицо, захлопали крыльями:
— Подарга!
Кикаха не стал говорить, что она сестра Ядавина-Вольфа, но на всякий случай успокоил орлиц:
— Лицо Подарги делалось с натурщицы.
Однажды, во время экскурсии с императором, он не пожалел времени и обследовал каждый уголок зоопарка. Теперь же, похвалив себя за предусмотрительность, Кикаха сбегал в кладовку и вернулся с несколькими обрезками веревок. Он спрыгнул в небольшой ров перед клеткой и всем телом налег на железный рычаг. Сталь скрипнула, и массивная дверь открылась.
Анана на всякий случай натянула тетиву лука. Девиванира, пригибая голову, выбралась из клетки и безропотно позволила Кикахе привязать к своим ногам концы веревок. Ее подруга Антиопа, с трудом протиснувшись сквозь дверь, терпеливо ждала своей очереди.
Кикаха объяснил им план побега, и, когда солдаты ворвались в зоопарк, две огромные птицы вскочили на край низкой ограды, которая окружала территорию верхнего уровня. Орлицы не привыкли взлетать подобным образом; обычно, находясь на земле, они разбегались и отталкивались вверх в мощном прыжке. Но теперь им приходилось полагаться только на силу крыльев и медленное планирование.
Кикаха подлез под Девиваниру, сел на веревку, ухватился за ноги орлицы чуть выше огромных когтей и закричал:
— Анана, ты готова? Давай, Девиванира! Летим!
Несмотря на тяжесть, обе птицы подпрыгнули в воздух на несколько футов и забили крыльями. Кикаха почувствовал, как веревка впилась в его тело. Последовал резкий рывок вперед и вверх; ограда осталась позади. Внизу виднелись угловатые склоны, исполосованные зелеными и серебристыми нитями жадеита. Между ними проступали улицы, искрившиеся точками пылавших факелов. А затем все это угрожающе понеслось на него.
В трех тысячах футов, у подножия горы, изгибалась широкая река, блиставшая черным расплавленным серебром.
Склон проносился в опасной близости от них. Будучи во много раз сильнее земных орлов, зеленые птицы могли удерживать довольно значительный вес, но взрослый человек был для них чересчур тяжелым. И в этой ситуации они лишь пытались замедлить падение.
Орлицы снижались параллельно склону и неистово колотили крыльями, пролетая над ограждениями, выступавшими по краям улиц. Потом они мучительно медленно — или это так казалось Кикахе — удалялись от поверхности горы и, стремительно пронесшись над улицей, зависали у края очередного уровня. Белые,
