миль. Там мы можем передохнуть и подготовиться к долгому путешествию.
— Ты не похож на индейца, — сказал Вольф.
— И ты, мой друг, не похож на шестидесятилетнего старика. Однако здесь мы живем по другим законам. Ладно. Я не рассказывал тебе свою историю, потому что хотел сначала выслушать твою. Но сегодня вечером ты ее узнаешь.
Они почти не разговаривали в этот день. Только Вольф иногда удивленно вскрикивал при виде экзотических животных. Здесь бродили огромные стада бизонов — темных, лохматых, бородатых и куда более крупных, чем их земные сородичи. Встречались все новые и новые табуны лошадей и животных, похожих на верблюдов. Путешественники видели мамонтов и даже семейство степных мастодонтов. Какое- то время спутников сопровождала стая ужасных волков, которые бежали всего в ста ярдах сбоку. В холке их высота доходила Вольфу до плеча.
Заметив тревогу спутника, Кикаха засмеялся.
— Они не нападут на нас, если не голодны. А при таком изобилии дичи вокруг это почти невероятно. Они просто очень любопытны.
Вскоре гигантские волки свернули в сторону и, вспугнув в роще несколько полосатых антилоп, резво помчались за убегавшими животными.
— Это Северная Америка, какой она была задолго до прихода белого человека, — сказал Кикаха. — Дикая, необъятная страна с многочисленными животными и несколькими кочевыми племенами.
Над головами путешественников сотни крякающих уток. С зеленого поднебесья камнем упал ястреб. Он с глухим стуком врезался в клин — и в стае на одну утку стало меньше.
— Страна счастливой охоты! — вскричал Кикаха. — Но иногда она бывает не очень счастливой.
Когда до захода солнца осталось несколько часов, они устроили привал у небольшого озера. Кикаха нашел подходящее дерево и соорудил на нем помост.
— На ночь остановимся здесь. Один будет сторожить, другой — спать, потом поменяемся. На дерево к нам может забраться только гигантская ласка, но и этого вполне достаточно. К тому же здесь шныряют боевые отряды индейцев, а они еще хуже ласки.
Кикаха взял лук, нырнул в траву и через пятнадцать минут вернулся с крупным толстым кроликом. Вольф развел маленький костер из сухих веток, которые почти не дымили. Они зажарили кролика, и во время еды Кикаха объяснил Роберту топографию местности.
— Что бы там ни говорили о Властителе, но, проектируя свой мир, он неплохо потрудился — этого у него не отнимешь. Возьмем, к примеру, наш нынешний уровень, Америндию. На самом деле он не такой плоский, как кажется. Здесь есть цепь легких изгибов, каждый из которых тянется примерно на сто шестьдесят миль. Изгибы ландшафта позволяют воде стекать, образуя ручьи, реки и озера. На этой планете не бывает снегопадов — да это и невозможно без смены сезонов и при довольно однообразном климате. Но дожди идут каждый день, а облака приходят откуда-то из окружающего пространства.
Съев кролика, друзья засыпали костер. Вольф вызвался караулить первым, но Кикаха проговорил все дежурство Вольфа, а тот не засыпал всю смену Кикахи, слушая его удивительный рассказ.
Давным-давно, в начале времен, более двадцати тысячелетий назад, Властители обитали во вселенной, которая существовала параллельно земной. И тогда их никто не считал Властителями. В те времена, после победы в тысячелетней битве с другими видами разумных существ, выжили лишь немногие. Их осталось не больше десяти тысяч.
— Но нехватку количества они полностью компенсировали качеством, — рассказывал Кикаха. — Наши земные достижения по сравнению с их наукой и технологией выглядели мудростью аборигенов Тасмании. Они могли создавать свои личные вселенные. И они их создавали. Сначала каждая вселенная являлась своего рода игровой площадкой, — продолжал Кикаха, — этаким микрокосмическим загородным клубом для небольших групп. Но однажды они разругались. Это должно было произойти, потому что люди всегда остаются людьми, как бы они ни походили на богов. Их сердца переполняло чувство собственничества, не менее сильное, чем у нас. Поэтому среди них началась борьба. Я полагаю, что не обошлось без несчастных случаев и самоубийств. Изоляция и одиночество породили у них манию величия. Но это естественно, если учесть, что каждый Властитель разыгрывал из себя маленького бога и со временем входил в свою роль.
Если вкратце описать историю, длившуюся многие века, Властитель, создавший эту вселенную, в конце концов оказался в полном одиночестве. Его звали Ядавином. И у него не было спутницы жизни. Но Властитель не жалел об этом. Зачем делить мир с равной себе, когда он, как Зевс, мог обладать миллионами Европ и самыми прекрасными Ледами планеты?
Он населил свой мир существами, похищенными из других вселенных, но главным образом с Земли. Многих он создал сам в лабораториях дворца на вершине самого верхнего яруса. Он создавал божественных красавиц или, когда ему хотелось, экзотических чудовищ.
Единственная проблема заключалась в том, что Властителей не удовлетворяла власть лишь над одной вселенной. Они домогались миров друг друга, и их борьба не прекращалась ни на минуту. Они воздвигали почти неприступные оборонительные рубежи и изобретали почти неотразимые средства наступления. Битва стала смертельной игрой. И они уже не могли изменить фатальный ход событий, потому что тоска и скука превратились в постоянных спутников и врагов каждого Властителя. Когда ты почти всемогущ, а твои создания слишком жалки и слабы, чтобы вечно занимать тебя, — что еще может быть таким волнующим и трепетным, как риск потерять свое бессмертие в борьбе с другими бессмертными?
— Но как во все это угодил ты? — спросил Вольф.
— Я? На Земле меня звали Пол Янус Финнеган. Второе имя я получил от фамилии матери. Как тебе известно, Янусом звали и латинского бога ворот, бога старого и нового года, обладавшего двумя лицами, одно из которых смотрело вперед, а другое — назад. — Кикаха хитро усмехнулся. — Тебе не кажется, что имя «Янус» мне очень подходит? Я человек двух миров, и мне удалось пройти сквозь врата между ними. Впрочем, я никогда потом не возвращался на Землю, да и не хотел этого. Здесь я пережил такие приключения и добился такого положения, о которых и думать не смел на нашем мрачном старом глобусе. И здесь меня знают не только как Кикаху. Я вождь на этом уровне и такая же большая шишка на других ярусах, в чем ты со временем убедишься.
Вольф задумался над его словами. Он начал подозревать, что уклончивость Кикахи принадлежит второму его лику, о котором тот не собирался говорить.
— Я представляю, о чем ты думаешь, но ведь ты и сам в это не веришь, — произнес Кикаха. — Да, мне часто приходится обманывать, но с тобой я откровенен. А кстати, знаешь, что означает мое имя на языке «медвежьего народа»? Кикаха у них считается мифологическим героем, полубожественным обманщиком. Что-то вроде Старого Койота Прерий, или Нанабожо у оджибве, или Вакджункаги у виннебагов. Когда-нибудь я расскажу тебе, как мне удалось заслужить это имя и стать советником у хроваков. Но сейчас я должен рассказать тебе нечто более важное.
Пол Финнеган любил лошадей, поэтому в 1945 году в возрасте двадцати трех лет записался добровольцем в кавалерию США. А чуть позже он стал танкистом, служил в Восьмой армии и в конечном счете переправился через Рейн. Однажды, после того как конники помогли пехоте взять небольшой городок, он обнаружил в развалинах местного музея необычный предмет. Это был полумесяц из серебристого металла, который оказался таким прочным, что удары молотком не оставляли на нем следов, а ацетиленовой горелке так и не удалось его расплавить.
— Я расспросил о предмете нескольких горожан. Но они знали только то, что он находился в музее с давних пор. Один профессор химии, проведя с ним кое-какие опыты, пытался заинтересовать им мюнхенский университет, но у него ничего не вышло.
После войны я увез полумесяц с собой вместе с другими трофеями. Вскоре мне удалось восстановиться в университете штата Индиана. Отец отвалил приличную сумму, чтобы как можно реже
