раньше времени на свет из материнской утробы, порвав ее в клочки. Он был груб и дик, светлокож и рыжеволос. Дикарь, одним словом.
Исида сидела на своем троне. Она так и лучилась от счастья. Осирис долго отсутствовал, и ей его не хватало. Пока его не было, Сет подкатывался к ней и интересовался, не желает ли она той же монетой отплатить супругу за адюльтер с Нефтидой. Отвяжись, сказала ему Исида. Но, честно говоря, она не знала, как долго ей удалось бы продержаться. Богини еще слабее на передок, чем простые смертные бабы, а как те слабы на передок, не мне вам объяснять.
Впрочем, Исиде пришлось подождать. Сет закатил такой банкет, что Сесиль Б. де Милль позеленел бы от зависти. Когда все до отвала набили пузо, а отрыжка рокотала над столом, как разрывы ракет над Форт-Генри, Сет хлопнул в ладоши. В зал ввалились еще четверо богов — крупных, но меньшего ранга. Они внесли изумительной красоты сундук и поставили на пол.
— Что это за дивное <i>objet d'art</i>, братец? — спросил Осирис.
— Это подарок для того, кому он окажется впору, — ответил Сет.
Любой другой сказал бы не «впору», а «по росту», но Сета гораздо больше занимала форма, чем содержание.
Для начала Сет попробовал забраться в сундук сам. Но, как он прекрасно знал, ему сундук оказался мал. Для семидесяти двух сообщников Сета по заговору — Сет был злодей, но не сквалыга — сундук оказался велик. Исида не стала даже и пытаться. Тогда Осирис встал, слегка пошатываясь от всех галлонов выпитого вина, и произнес:
— Будет впору, придется носить.
Все засмеялись. Осирис лег в сундук и вытянулся. Макушкой он едва касался одной внутренней стенки, а подошвами — другой.
Осирис улыбнулся, но улыбался он недолго. Заговорщики захлопнули крышку и забили ее гвоздями. Сет захохотал; Исида завизжала. Народ в панике разбежался. Не обращая внимания на доносящийся из сундука стук, сообщники побежали прямиком к Нилу. Там они скинули сундук в воду, и течение повлекло его к морю.
III
Одним богам нужен воздух. Другие анаэробны. В те дни все боги нуждались в воздухе, хотя могли прожить без воздуха гораздо дольше, чем люди. Но путь вниз по Нилу, а потом через море до финикийского города Библос оказался очень долгим. Когда сундук выбросило на берег, Осирис уже умер.
Какое-то время Сет держал Исиду в заключении. Но Нефтида, которая Сета уже терпеть не могла, приняла сторону Тота с Анубисом, и втроем они освободили Исиду. Та отправилась в Библос и привезла в Египет сундук с телом (вероятно, на воловьей упряжке, потому что верблюды тогда еще не использовались). Сундук она спрятала в болотах неподалеку от городишка Буто. Очень некстати в эти края вскоре занесло Сета, и, проезжая через болото, он наткнулся на сундук.
Лицо Сета, когда он увидел труп своего ненавистного брата, преобразилось наподобие горящих дров. Сперва оно стало черным, как дрова до поднесения спички, потом вспыхнуло пламенем, потом пепельно побледнело. Он разодрал труп на четырнадцать частей и разбросал их по всему Египту. Он был разрушитель, растлитель, ядовитый нигилист.
Исида отправилась на розыски частей мужа. Согласно легенде, она нашла все, кроме фаллоса. Говорят, фаллос Осириса съел нильский краб, вот почему нильские крабы прокляты до скончания веков. Но, как любые мифы, легенды, да и вся устная традиция, эта история подверглась за века неизбежным искажениям.
По правде говоря, краб действительно съел гениталии Осириса. Но Исида заставила его отрыгнуть их назад. Увы, одно яичко потерялось. Но мы знаем, что миф не есть правда, или, по крайней мере, не вся правда. Также, согласно мифу, Исида забеременела от некой части тела Осириса. От какой именно части, не говорится; почему-то в этом месте миф подпускает тумана. Дело тут не в излишней стыдливости. Древние мифы в неадаптированном виде никогда не страдали излишней стыдливостью.
Для зачатия Исида использовала отобранный у краба фаллос. В итоге родился Гор. Когда он вырос, то стал помогать матери в поисках. Но голову они нашли на илистой отмели, кишевшей лягушками, сердце — на вершине дерева, а из кишков какой-то крестьянин сделал воловий кнут. Бардак, одним словом.
Более того, мозг Осириса был нашпигован лягушачьей икрой. Периодически из нее вылуплялись головастики. От этого у Осириса появлялись странные мысли, что, в свою очередь, приводило к странностям поведения. Впрочем, богам или англичанам эксцентричность сходит с рук.
Как-то раз, когда вылупился очередной головастик, Осирису пришла в голову идея пирамиды. Он рассказал об этом фараону. Фараон спросил, на что она. Осирис, поэтическая натура, ответил, что пирамида — это суппозиторий вечности.
И не соврал. Но в поэтическом угаре он изменил своей строго научной приверженности к строгому рассмотрению строгих фактов. Вечность обладает телесным теплом. Все на свете медленно, но верно окисляется. Земля и все на ней окутано пламенем, если только есть глаза, чтоб его увидеть. Так же и пирамиды, несмотря на всю свою внушительность, прогорают, распадаются на кусочки. Вот вам и твердый камень.
Тем временем Исида с Гором собрали все тело Осириса, кроме ноги и носа. Последние никак не желали отыскиваться. Исида постаралась как могла. На место носа она приделала Осирису фаллос.
— В конце концов, — сказала она Гору и Тоту, — он может носить юбочку, и никто не увидит, что у него нет гениталий. Но совсем без носа — не вид, а черт-те что.
Тот — бог письменности, а, значит, и забывчивости — не был так уверен. Он имел голову ибиса — птицы с очень длинным клювом. Когда Осирис был сексуально возбужден, он слишком уж походил на Тота. С другой стороны, когда он не был сексуально возбужден, то походил на слона. Как правило, он был сексуально возбужден. Так получалось, потому что прочие боги уносились вперед и оставляли его ковылять на костыле в шлейфе поднятой ими пыли. Но Исида не следила за ним, так что он направо и налево флиртовал с девами, а также с некоторыми матронами из нильских деревень и городов.
Но людскую природу не изменишь, и вскоре жрецы выработали для него график, оптимально сочетавший две главных слабости человечества: деньги и секс. В 11:45 Осирис прибывал, скажем, в Гизу. В 12:00, когда все билеты были проданы, он становился главным участником обряда плодородия. В 13:00 главный жрец свистел в свисток. Осирис подбирал костыль и ковылял до следующей остановки (в самом буквальном смысле остановки по свистку). Девы поднимались с земли и ковыляли домой. Все остальные возвращались к работе.
Таким образом Осирис встречал множество девушек, но с памятью на лица возникали проблемы. Оно и к лучшему. Люди так быстро стареют. Осирис никогда не замечал, что за десять лет давешние девы превращались в старых заезженных кляч. Жизнь тогда была не сахар. Работа от рассвета до заката (и, как правило, позже), малярия, шистосомоз, геморрой, избыток крахмала и недостаток мяса и фруктов, а у женщин — беременность за беременностью, зубы выпадают, груди и животы отвисают, а варикозные вены оплетают ноги и ягодицы, словно вьюн-паразит.
Разумеется, во всех своих бедах люди винили Сета. Подлый сукин сын, говорили они о нем, и, когда он проносился мимо в сопровождении торнадо, песчаных бурь, гиен и диких ослов, груженых дырявыми корзинами с воловьим навозом, жизнь делалась хуже.
