свело от сладкого ужаса, а Малфой, чуть отойдя - так, чтобы Гарри его видел, -
расстегнул пуговицу и молнию на брюках, снял их, а затем - плавки.
Несколько секунд он просто стоял неподвижно, демонстрируя Гарри свое совершенное белое тело. Потом
подошел к нему и опустился на колени.
- Скажи что-нибудь, - неожиданно попросил Гарри.
- Перевернись, - сказал Драко. Гарри вдруг почувствовал, что трезв, трезв абсолютно, трезв
стопроцентно, что он никогда не сможет списать то, что здесь сейчас произойдет, на пьяную одурь.
Встань, оденься и уйди, приказал он себе, пока этот снова не сделал что-нибудь, что начисто лишит тебя
воли.
Он перевернулся на живот и почувствовал, как тяжесть тела Драко вдавила его бедра в их необычное ложе.
Руки заскользили по спине - прохладные, ласковые, они нежно гладили кожу; потом губы Драко, горячие и
сухие, прочертили полосу по его шее; язык проехался по хребту, оставляя влажный след на пылающей коже,
и замер на
