Пока они вместе шли по коридору, оба напряженно молчали.
Виктор откашлялся, но все равно его голос звучал глухо.
– Нам не следует этого делать.
– Ты ошибаешься, – возразила Рейчел. – Именно это мы и должны сделать.
Он остановился у своей двери.
– Когда дело касается тебя, я, кажется, все время поступаю не так, как надо. Я не хочу причинить тебе боль.
– Этого не будет. Я уверена, что ты никогда не сделаешь мне больно.
– Давай я провожу тебя назад. Мы поступаем неразумно.
Она положила руку на ручку двери.
– Не будем стоять в коридоре. Кто-нибудь может пройти мимо и увидеть нас.
Поджав губы, совсем как отец, Виктор отпер дверь и впустил ее в номер. Закрыв за собой дверь, он указал ей на стул возле письменного стола.
– Садись туда.
Скромно сложив руки, она опустила голову и сделала, как он велел. Ее губы дрожали от едва сдерживаемой улыбки.
Виктор спрятал руки за спину и отошел в другой конец комнаты. Внезапно комната показалась ему очень маленькой. Он мысленно выругался. Ему не следовало приводить ее сюда, не следовало заходить в ее комнату. Он вообще не должен был встречаться с ней.
Рейчел выжидающе смотрела на него. Лицо Виктора было красным. Прекрасная светлая кожа, которую он унаследовал от отца, выдавала его смущение. Без сомнения, их дети будут очаровательными, светлокожими, с белокурыми волосами и голубыми глазами и такой же способностью мило краснеть, когда они взволнованы.
– ...прекратить. Я уже говорил, почему тебя не должны видеть...
Он что-то говорил ей, но она была так поглощена своими мыслями, что не слушала его.
У него такие широкие плечи в этом прекрасно сшитом костюме. Он такой красивый.
– ...приводить тебя сюда, но я не хотел оскорбить твои чувства. Ты такая юная. У тебя очень нежные чувства. Ты слушаешь меня? – У нее был совершенно отрешенный взгляд.
Она заморгала глазами и улыбнулась.
– Продолжай, Виктор.
– Ты еще очень молода, поэтому твоя мать должна увезти тебя назад в Чикаго, где ты встретишь кого-нибудь более подходящего, чем я. Ты думаешь, что любишь меня, но скоро я стану для тебя лишь воспоминанием. Это нападение поможет тебе забыть меня. Ты забудешь его, как страшный сон, и меня вместе с ним. – Он помолчал, довольный своей речью.
– Мне кажется, ты уже прежде говорил мне об этом, – пробормотала она.
У него задрожали ноздри, когда он раздраженно втянул носом воздух.
– Я индеец-полукровка. Это еще хуже, чем быть настоящим индейцем. Это все равно что быть собакой-дворняжкой.
– Все газеты пишут о тебе как о герое.
– Обо мне уже забыли, – солгал он.
– Я хочу выйти за тебя замуж.
Он вздрогнул. Его лицо еще больше покраснело.
– Рейчел!
– Ты считаешь, что я слишком молода, чтобы знать, чего я хочу. Ты считаешь меня ребенком, увлекшимся романтикой.
– Ты только что закончила школу.
– Да, но я закончила с отличием школу мисс Уилкокс для молодых леди из хороших семей. С первой минуты, как мы поступили туда, нас начали учить, как стать достойной женой для мужчины, за которого каждая из нас выйдет замуж. И нас так же учили, как выбирать мужчин.
Виктор удивленно уставился на нее.
– Ты станешь важным политиком от штата Вайоминг. «Политик – прекрасный выбор в качестве мужа. С соответствующими семейными связями он может стать членом правительства», – процитировала она. – Политику нужна хорошая жена. Я могу ею стать, поэтому нас ждет успех.
Она загнула один палец.
– К тому же, – она загнула второй палец, – я очень люблю тебя, значит, мы будем счастливы. И наконец, – она загнула третий палец, – я буду хорошей матерью, поэтому у нас будут красивые воспитанные дети. – Она показала ему свою руку с тремя зажатыми пальцами и встала со стула.
Виктор отпрянул от нее и замахал руками.
– Не вставай со стула! Сиди там. Я никогда не женюсь на тебе. Я не хочу испортить тебе жизнь.
Она послушалась и молча опустилась на стул, сложив руки на коленях. Она напоминала ему кошку, приготовившуюся к прыжку.
– Разве твой отец испортил жизнь твоей матери?
– Нет, но это было другое дело.
– Почему?
– Он любил ее.
– Разве ты не любишь меня? Он вздрогнул.
