Но в этот момент и без того натянутые нервы Ральфа Оуэна не выдержали. Услышав про «суд и высшую меру», первый помощник совершенно потерял голову от страха. И не нашел ничего лучше, как, выхватив меч, вцепиться в леди Мак-Лайон, громогласно объявив, что, если ему не дадут уйти, пленницу он зарежет… На что старик надеялся, было не очень понятно, но факт остается фактом – этим он погубил себя окончательно. У сэра Дэвида как пелена с глаз упала!.. А следом упал и сам недалекий интриган – бойцов- то Оуэн видел, и пиратов, и готового к броску Творимира тоже. А вот что касалось одного маленького мохнатого обстоятельства, весь поход квартировавшего в адмиральской каюте… О брауни Ральф даже понятия не имел!.. И когда откуда-то снизу, словно просочившись сквозь палубу, прямо в лицо первому помощнику скакнул ощерившийся острыми зубками черный комок, Оуэн окончательно растерял присутствие духа. И едва не лишился руки – мирный хранитель очага так рьяно вгрызся старику в запястье, что отдирать его пришлось втроем, даже после того, как меч выпал из разжавшихся пальцев преступника. Перепуганную леди освободили, Оуэна спешно заперли в трюме, Десмонду принесли запоздалые извинения, у Чарли с трудом отобрали нож, а сэр Дэвид с горечью осознал, что был слепой марионеткой в руках прожженного негодяя… Как позже признался Ханту сам Ивар, очная ставка и громкие обвинения были чистой воды авантюрой. Окажись у адмиральского помощника чуть больше мозгов и чуть меньше трусости, он вполне мог бы отовраться. Но повезло. Рискованная затея удалась.
А наутро обнаружилось, что пленник исчез. И с ним – еще десяток матросов и «Воитель». Команду корабля вместе с его капитаном – то ли Стивенсом, то ли Соммерсом – нашли в паре миль южнее, в шлюпке. Слава богу, живых и невредимых. Подкупленные матросы судно увести согласились, но своих резать отказались… Как бы то ни было, преступник сбежал, и где его теперь искать – вопрос не из простых. Впрочем, адмирал полон решимости это сделать. «Только надо ли? – вдруг подумалось Ханту. – Я почти пять лет жизни угробил, пытаясь отловить этого ублюдка! Так что ж теперь – еще десять на ветер выбросить?..» Он вспомнил трясущиеся морщинистые щеки Оуэна, покрытые старческими пигментными пятнами, скрюченные ревматизмом пальцы, плоские от ужаса глаза… и ему стало противно. Глупый старик не стоил даже того, чтоб его ненавидели – он вызывал только чувство гадливой жалости. «И марать руки о такое ничтожество, – понял капитан, – мне совершенно не хочется!.. Ну его к дьяволу, право слово!»
Изуродованное лицо Десмонда расплылось в неожиданно умиротворенной улыбке.
– Знаете, адмирал, – проговорил он, с удовольствием прикладываясь к своему бренди, – я вот тут подумал… Хотите – ловите его, хотите – судите, мне все равно. Я хотел справедливости, и я ее получил. А там хоть потоп!..
– Тьфу ты!.. – в сердцах бросил Рваное Ухо, опрокидывая в себя новую чарку. – Так и знал!.. Плесни еще, хозяин, не откажи старику в утешении…
Лорд Кэвендиш улыбнулся в усы. Прямолинейный и простой, как сапог, Чарли ему нравился. Кроме того, адмирал ни на минуту не забывал, кому капитан Хант обязан своей жизнью, а он сам – отсутствием черного пятна на совести. Тогда из тюрьмы Десмонда вытащил именно Чарли. И «Альбатрос» увел тоже он. Не потому, что питал к командиру сильно дружеские чувства – какая могла быть дружба между высокородным дворянином, капитаном одного из кораблей королевской эскадры, и обычным матросом?.. Нет. Старый пройдоха был единственным, кто Ханту поверил. А поверив, оказался способен на нечто большее, чем просто сочувствие… «За что ему огромное спасибо! – подумал сэр Дэвид, вновь наполняя кубки. – С первым помощником Ханту повезло куда больше, чем мне…» Отогнав неприятные воспоминания, адмирал подвинул гостям бренди. И, пригубив из чаши, сдвинул брови:
– Я уважаю ваше решение, капитан. Но Ральф подставил не только вас. Он опозорил своим поступком королевский флот и отвечать будет по всей строгости. Я завтра же напишу его величеству. И лично попрошу вернуть вам титул, земли и доброе имя!
– Похвальное рвение, – невесело усмехнулся Ивар. – Увы, сэр, – только не обижайтесь! – вряд ли у вас это получится. Что касается титула и тому подобных привилегий, их вернуть можно, да… А вот то само доброе имя?
– Позвольте, лорд… – приподнялся адмирал, но Хант не дал ему закончить:
– Он прав, ваше сиятельство. Простить меня, может, и простят, но, как говорится, «добрая слава лежит, а худая бежит». Много воды утекло с тех пор. А крови и разбоя за мной еще больше – не думайте, что я этого не понимаю… Навряд ли моя семья меня обратно примет, так что уж говорить об остальных?.. – Темные глаза капитана блеснули в полумраке. – Я пират, господин адмирал! И неважно, как именно я докатился до такой жизни, другой у меня уже не будет. Искренне благодарю вас за доверие и помощь, это много для меня значит… Но мы оба понимаем, что время вспять не повернешь.
Хозяин дома медленно кивнул. Лицо его опечалилось, потом приняло отстраненно-задумчивое выражение и наконец просветлело. Адмирал опрокинул чарку и поднял голову:
– Не стану вас разубеждать. Но так как ваше нынешнее положение – прямой результат моей собственной ошибки, я тоже несу ответственность… И все же хочу погасить свой долг хотя бы частично!
– То есть?..
– Вы слышали о приватирах[40], капитан? – улыбнулся сэр Дэвид.
Ивар вздернул брови:
– Интересная идея. Я о ней, признаться, не подумал…
– Приватиры? – переспросил Десмонд. – Те же разбойники, но на службе короны?.. Да, я о них слышал. И вы, сэр, предлагаете мне…
– Вот только вякни что против!.. – подпрыгнул в непривычно мягком кресле Чарли. Борода его встала дыбом. – Заколебал благородством своим!.. Бери грамоту, пока предлагают, не то своими ж руками прямо тут придушу!
– А разве я от чего-то отказывался? – весело хохотнул капитан. – Выпей, дружище. Выпей и успокойся… Мимо удачи не пролетим.
Он взглянул в лицо лорда Кэвендиша:
– Это очень щедрое предложение, адмирал. И я был бы дураком – причем дураком неблагодарным, если бы его не принял.
– Значит, вы согласны? – Озабоченные морщины на лбу сэра Дэвида разгладились.
Хант утвердительно кивнул:
– Обеими руками, лорд. – Он поднял чарку. – За наше будущее и, надеюсь, успешное сотрудничество!..
Зазвенели, сталкиваясь, кубки. До полусмерти закормленный вновь обретенной воспитанницей брауни, который уже почти засыпал на подлокотнике кресла, вздрогнул от неожиданности и меховым клубком скатился на колени Нэрис. Встряхнулся, открыл мутные глазки и фыркнул недовольно:
– Ночь-полночь, а вы расшумелись! И чего не спится-то?..
Он широко зевнул. Остальные почтительно притихли. А леди Мак-Лайон, тихонько прыснув, вспомнила давешний рассказ домашнего духа:
«…чтоб я еще когда хоть капелюшечку?! Да ни в жисть!.. Оно и понятно, что не на радостях приложился, а уж как глаза поутру открыл, дак и вовсе поплохело мне… Кругом темнотища, и пол, слышь-ка, туда-сюда, туда-сюда! Качка!.. Откель качка-то, думаю? Ить сундук-то на полу стоял, пол – в доме, а дом – на твердой земле… Начал скрестись, понятно. Не открывается, пропасть!.. Ну я и подналег… И тута крышка – р-раз! И вверх. А там этот вот. Который адмирал. А я ж и так в волнении! Ну и прыгнул, не разобравшись… Нет, нос не откусил, хотя и мог с перепугу… Хорошо, знакомство свести успели – пригляделись друг к дружке да успокоились. А толку?.. Кругом море! И не лодчонка рыбачья, эскадра целая, шутка ли? Повернуть назад никак неможно… Ох, горюшко!.. Как понял я, куда меня сдуру занесло-то, так и вовсе духом пал. Чтобы брауни – да в море?! Мы ж воды не переносим!.. А тут куды ни глянь – волна да ветер… Хорошо, адмирал мужик понимающий. Посочувствовал, каюту свою предоставил, обещал, как причалим – перво-наперво меня на берег снести… Так вот и плыли. А тут вы всей толпой! И этот, облезлый, за меч хватается. Я ж не каменный?! Выбил доску, да и… Тьфу! На весь свет опозорился! Виданное ли дело – средь бела дня, на воде, пред чужими людьми – и вылез!.. А все ты. Одни от тебя хлопоты… И не тискай меня, не тискай, бессовестная!.. Выпороть бы тебя хорошенько, глядишь, польза была б хоть какая. Такое мое мнение…»
