Теперь они знали, что Гарри страдал так же, как и любой бы на его месте.
Но воспоминания шли чередой. С каждым новым движением, с каждым новым словом Гермионы, все более людей становились растерянными и смущенными. Они впервые заглянули за маску Героя, а потом и Проклятого Отщепенца и Убийцы.
Гермиона опять кинулась к окну, но Гарри ловко перехватил ее. - Это уже было. Разумеется, на этот раз, здесь существенно выше, и мадам Помфри потратит все выходные, собирая тебя по кусочкам. Дамблдор постарается, чтобы никто об этом не узнал, и к понедельнику ты уже появишься на занятиях, все еще слишком слабая, чтобы противостоять слизеринцам, которые хорошенько тебя отделают. Так что, тебе не поможет и этот акт отчаяния. На Предсказаниях Трелони еще раз напророчит тебе смерть, а в ответ на твой горький смех назначит месяц отработок. А вечером твоя лучшая подруга опять потребует от тебя понимания и терпения.
Ремус глухо рычал. Перси поднял волшебную палочку, дрожащей рукой наводя ее на Гермиону. Она была виновна и требовала более жестокого наказания. Драко легко опустил его руку, улыбкой напомнив о собственной вине Перси.
Гермиона внезапно заорала и, корчась от боли, упала на пол. Гарри шагнул в сторону.
- Возьми себя в руки. Это всего лишь тренировка. Если ты не научишься делать вид, что тебе все равно, то это продлится дольше. Возможно, это бессмысленно, но таково решение Дамблдора. Успокойся, физических повреждений у тебя не останется.
Громкое «Ах!» прокатилось по залу. Многие не верили заявлению Гарри о специальных занятиях по тренировке выносливости, но Гермиона подтвердила их наличие. Многие считали, что оскорбления Гарри касались скорее несколько несдержанного профессора Снейпа, но то, что сам директор школы регулярно обкладывал ученика болевыми проклятиями, оказалось шокирующей правдой.
Гермиона вспоминала дальше. Ее лицо скривилось в горькой гримасе разочарования, она сидела на полу, скрестив ноги, с несколько отсутствующей, но отчетливо ироничной ухмылкой на лице.
- Акуна Матата, - сказала она и улыбка стала злее. Дин Томас сухо рассмеялся. Он был единственным, кто понял цитату.
- Если мир повернулся к тебе спиной, то и ты должен показать ему зад, - подтвердил его смех Гарри.
Гермиона вскочила с места и, раскинув руки, как крылья, плашмя упала на пол. - С анимагической формой надо еще потренироваться, - апатично признал Гарри.
Снова новое воспоминание и снова всхлипывание, постепенно затихающее. Гарри помог Гермионе полусесть, опираясь на его грудь. Ее глаза прояснились и она, обернувшись, посмотрела в его глаза. - Почему ты жив?
- Мне не позволяли умирать, - просто ответил он.
Она коротко кивнула и потеряла сознание.
..* * *
Все молчали. Потом кто-то заметил, что всхлипывания не прекратились. И вот уже многие озираются, разыскивая источник шума. Ремус тер покрасневшие глаза, но молчал. Многие из присутствующих были бледны, но хотя на их лицах и была написана скорбь, сочувствие или ярость, но они молчали. Никто из присутствующих не плакал. Никто из видимых присутствующих. У двери застыл в ожидании один из опоздавших фениксов. На поводке он держал большую черную собаку, которая плакала. Сирирус. Сириус Блэк в анимагической форме. Гарри мельком взглянул на него и обернулся к группе девушек. - Панси и Миллисент, позаботьтесь о Гермионе. Уложите ее в кровать и оставьте сиделку. Необходимо следить, чтобы она не покончила с собой, если очнется.
- Кто-нибудь, отправьте Блэка в подземелье. Его очередь завтра.
Франция.
Гермиона медленно всплывала из волн темноты. Мягкие объятия сна манили ее в свои глубины, но она подсознательно чувствовала, что не может себе позволить спать дальше. Она попыталась поднять голову, чтобы немедленно с болезненным стоном опустить ее на подушку. Что произошло? У нее что, похмелье? Невозможно, отверг предположение кто-то внутри нее. Ты еще ни разу в жизни не напивалась. Другой голос тихо и ядовито засмеялся - Не соответствует. Помнишь, как ты напилась на Хэллоуин, поспорив с Симусом и даже выиграв? А утром тебе было так плохо, что ты пожалела, что не проиграла.
Эта пьянка, на Хэллоуин… На Хэллоуин я спряталась с Роном в Выручай-комнате и целовалась до одури. Как же я могла напиться с Симусом? Это все неправильно!
Гермиона встряхнула головой. Откуда приходили эти противоречивые воспоминания? Оба ощущались настоящими, но лишь одно из них могло быть верным. Они же не могут быть вместе? Или? Может быть, ты сошла с ума?
- Гермиона.
Мягкий голос вырвал ее из круговорота панических мыслей и воспоминаний. Она открыла глаза и посмотрела.
- Гарри! - И внезапно все прошедшие события вернулись в ее сознание.
Воспоминания принадлежали Гарри. Объятая ужасом, она далеко отбросила воспоминания о пьянке с Симусом и другие, которые только казались ее личными. Она задвинула их в самый дальний уголок сознания, заперла на тысячи замков и заблокировала всеми доступными ей заклинаниями.
Затем она попыталась успокоиться.
- Как ты себя чувствуешь? - заботливо спросил Гарри. Он хотел узнать, как обстоит дело с ее умственными способностями, но побоялся услышать неприятную правду.
- У меня болит голова и спина.
Он тихо рассмеялся. - Спина? Не удивительно. Ты спала почти неделю, а мы даже не могли трогать себя. Ты так судорожно реагировала на любое прикосновение, что мы боялись повредить тебе. Головная боль тоже вполне предсказуема. За неделю твой рассудок должен был много осознать, не мудрено, что после интенсивной работы пришла и интенсивная боль.
Гермиона обдумала это высказывание и признала его вполне возможным. Она лишь урывками вспоминала все, что произошло после заклинания Гарри, и хаос, господствующий в ее рассудке.
Она не понимала Гарри и предавала его день за днем, поступок за поступком. Только его воспоминания показали ей жестокую правду: непосильный труд, унижения и исступленную веру в любовь для Гарри. Просто Гарри, мальчика с растрепанными волосами.
Гермиона, что ты помнишь? - Гарри мягко отвел с ее лба прядь волос.
- Все, - просто ответила она. - Все, что ты или я когда-нибудь испытали.
Гарри заглянул ей в глаза и слабо улыбнулся. - Ты справилась. Я так рад! Я рад, что правильно оценивал тебя.
Один долгий миг Гермиона была потрясена. Он хотел, чтобы она выжила и не потеряла разум? Она не ожидала этого. Но ты должна была верить в это, спокойно возразил голос из дальнего уголка сознания. Могла ли она понять это? Могла ли она понять себя?
Неосознанно она открыла замки, выпуская воспоминания Гарри на волю. И внезапно все стало просто и понятно. Гарри по-прежнему любил ее. Любил и беспокоился. Он надеялся, что она перенесет заклинание, но страшно боялся за ее рассудок.
Он должен был остаться равнодушным к ее страданиям, но он не монстр и не безумец. Он такой же человек, как и другие. Его человечность не замерзла и не умерла под гнетом обид и ненависти, а только стала намного сильнее. Пылающая сила любви к Драко стала спасением и для рассудка Гермионы.
Убийства, в которых его обвиняли, были не на его совести. Этих людей убили те, кто воспитывал из Гарри бессердечный смертельно-опасный механизм. Он поступал так, лишь спасая свою жизнь. Кто может обвинять его за это? Не она.
Гарри виновато смотрел на нее из-под длинных ресниц. - Сможешь ли ты простить меня, Гермиона?
Она не ожидала и этого. И опять была потрясена. Еще неделю назад ярость и жажда мести заставили его рискнуть ее рассудком… только для того, чтобы ты поняла его… а сейчас он просит прощения. Прощения за ее вину.
- Здесь, Гарри, только один должен просить прощения. И это не ты. Но я не могу не признать, что ты огромная скотина.
