елея и воды[791] или бальзамом (?? ???????).[792] Таинство это у маркиан играло важную роль в деле спасения. Все получившие его делались не ответственными за свои грехи[793] и уже не подлежали суду.[794] По-видимому, это было нечто вроде того крещения, какое совершается у наших баптистов, даруя «полное спасение».
Учение об.этом «искуплении», делающем человека невменяемым, довольно сильно отразилось на нравственности гностиков-валентиниан. Правда, они не ставили принципом борьбу с телом через плотскую распущенность. Однако последняя господствовала среди них в довольно сильных размерах, судя по Иринею; особенно у их вожаков. И это стояло, по мнению св. отца, в зависимости именно от представления еретиков о силе «искупления». Если искуплены, спасены, значит суду не подлежат, а отсюда — можно делать, что угодно.[795]
И, действительно, делали. Последователи Птолемея не стеснялись есть идоложертвенное, ходить на увеселения к язычникам, театральные и цирковые зрелища.[796] Но всего сильнее был распространен среди гностиков порок блуда. Преимущественно отличались в этом их вожаки, которые в силу привилегированного положения имели влияние на женщин.[797] Особенно злоупотреблял своим положением, по рассказу св. Иринея, Марк. Предаваясь блуду, он не стеснялся внушать женщинам, что в этом есть что-то почти святое; и даже заставлял блудивших с ним пророчествовать и совершать таинство евхаристии.[798] Св. Ириней говорит, что он употреблял даже особые средства для возбуждения в желательных ему женщинах чувства любви к нему.[799]
Многие из проповедников гностического учения брали за обучение большие деньги с посвящаемых, так что последние часто совершенно разорялись.[800]
Если к этому прибавить еще то, что еретики старались по большей части отмежеваться от Церкви, устраивая самостоятельные общины под главенством своих вождей,[801] то легко будет понять, какую опасность представляло это движение для галльских христиан.
4. Монтанизм
Монтанизм[802] представляет собой также одно из самых выдающихся явлений внутренней жизни христианской Церкви во второй половине II и первой половине III в. Основателем его обычно считается некто Монтан, родившийся в местечке Ардабау, на границе между Фригией и Мизией, из числа вновь уверовавших (??? ?????????);[803] может быть, бывший ранее жрецом Кибелы.[804] С проповедью своей он выступил открыто около 156—157 г.,[805] сделав центром «нового пророчества» маленький городок во Фригии, Пепузу. Однако нужно признать более вероятным, что монтанистическое направление, или течение, существовало в христианской Церкви несколько раньше.
Исследователи дают различные определения сущности монтанизма. В последнее время среди протестантских ученых Запада стало господствующим то, по которому новое движение в противоположность гностицизму признается реакцией против «омирщения» (Verweltlichung) христианства и придания Церкви вселенского характера.[806] В этой не совсем правильной формуле выражается однако верная мысль. Монтанизм в действительности был протестом против церковной организации во II в. и, вообще говоря, направления христианской жизни того времени, в чем последователи этого движения видели омирщение Церкви.
Христианство явилось в мир и есть религия универсальная, религия для спасения всего человечества. Но так как последнее живет в известных земных условиях места и времени, то для выполнения своей мировой миссии христианству, как и всякой другой религии, необходима была внешняя организация. У него должно было быть церковное управление в виде преемственной иерархии, которая на все времена сохраняла бы его достояние и руководила христианскими общинами. Ему необходимы были священнослужители и проповедники для распространения истины Христовой по всему миру, присоединения через Крещение новых членов Церкви и сообщения всем благодатных дарований. У него должен был существовать свой канон св. книг, где заключались бы нормы вероучения, нравоучения и церковного управления для всех времен и народов. Оно должно было выработать свои дисциплину и культ. Ему нужно было стать в то или иное отношение к существовавшим уже раньше мировым факторам: государственной власти, культуре, религиям и т. п.
В век апостольский все это выполнялось чрезвычайными носителями духовной власти и благодатных дарований, апостолами. Они представляли из себя высшую иерархию, управлявшую Церковью. Они назначали и поставляли епископов (Тимофей), диаконов (семь н Иерусалиме); обращались с предписаниями к той или другой общине (послания). Сами и поставленные ими совершали таинства: причащения
К середине II в. эта апостольская по происхождению церковная организация почти окончательно сформировалась, хотя, разумеется, несколько развившись. Иерархия существовала уже твердо в форме монархического преемственного епископата (послания Игнатия, Поликарпа); было обязательное для всех «правило веры», где излагались основные истины христианства (??????, св. Ириней). Канон новозаветных книг стал уже почти вполне точно определяться по только представителями церковного самосознания (св. Ириней), но и еретиками (Маркион). Утвердился и развился богослужебный культ (??????, Игнатий, Иустин). То же можно сказать и об отношениях христианства к мировой культуре.
Всей этой организацией заведовала иерархия. Пастыри Церкви, преемники и заместители апостолов, получили от последних через рукоположение данную тем непосредственно от Христа власть над пасомыми и благодатную силу к совершению таинств и проповеди Евангелия; так что полномочия их были почти совершенно равны апостольским.
В существе положение дела во II в. поэтому оставалось тем же, каким было и в I в. Однако по внешности оно могло казаться иным, в корне отличным от того. Время жизни апостолов было веком чрезвычайных полномочий и духовных дарований. Непосредственные ученики Самого Господа, Им наученные и поставленные на дело служения, получившие необычайные дары — языков, пророчества, они пользовались в глазах верующих авторитетам учителей и власти сверхъестественной, почти Божественной. Таким же авторитетом запечатлены были и их действия по организации Церкви. Со смертью апостолов обстоятельства несколько изменились. То, что прежде было сверхъестественным, необычайным, теперь по внешности получает вид общечеловеческого. Уже не чрезвычайные посланники, а обычные, люди, не видевшие и не учившиеся у Господа, занимают места в иерархии, совершают таинства и проповедуют слово. Уже не непосредственные ученики определяют regula fidei Христа и канон книг о Нем и христианстве. Чрезвычайные дарования в Церкви —языков, пророчества — уже начинают оскудевать.
Все это и подобное могло представляться и представлялось людям с узким горизонтом, не понимавшим универсальной миссии христианской религии, изменой первохристианству,[807] «омирщением» Церкви, потерей ею сверхъестественного элемента[808] и превращением в учреждение чисто человеческое.
Кроме того, выступил на очередь и принципиальный вопрос: нужна ли вообще внешняя организация Церкви. ВI в. было очень сильно распространено ожидание близкого конца мира. Выражение ап. Павла: «Время коротко»
