Все их можно подразделить на два рода. Одни приводятся в подтверждение того, что св. Ириней названные отделы вообще заимствовал из другого раннейшего сочинения; другие указывают частнее, что таким источником была именно «Синтагма» Иустина. Так как инициатива в создании гипотезы о заимствовании принадлежит Липсию, и доказательства его изложены полнее, чем у других авторов, то мы рассмотрим их в том порядке, как они представлены в первом и втором (особенно о главах 11 -12) его ересеологических трудах.
Начнем с глав 22-27.
Первым основанием к признанию зависимости и использования св. Иринеем при написании этого отдела какого-то постороннего источника, как мы видели, служит у Липсия указание на то, что главы эти занимают исключительное положение, имея свое особое «введение» (22, 2) и «заключение» (27, 4). Мысль эта отчасти верна. Действительно, с 22,2 начинается новая часть I книги «Против ересей». «Так как весьма сложное и многообразное дело открыть и обличить всех еретиков, а я намерен опровергнуть их всех, сообразно с их характером, то я счел необходимым прежде изложить об источнике и происхождении их для того, чтобы ты, зная их возвышеннейшую Глубину, понимал природу дерева, произведшего такие плоды» (системы валентиниан, действовавших в Галлии).[1639] В 27,4 же стоит: «Так как он один (Маркион) отважился открыто искажать Писания и бесстыднее всех клеветать на Бога, то я намерен особо опровергнуть его, обличая собственными его сочинениями, и с помощью Божией разрушить его учение на основании речей Господа и апостолов, которые самим же им уважены и употребляются у него. Но теперь я по необходимости упомянул о нем, чтобы ты знал, что все, которые каким-либо образом искажают истину и повреждают проповедь Церкви, суть ученики и последователи самарянина Симона-волхва. Хотя они и не объявляют имени своего учителя для обольщения других, но преподают его учение. Они пользуются именем Христа как приманкой, но разным образом вводят нечестие Симона и чрез то губят многих, коварно распространяя свое учение под прикрытием доброго имени и подавая под сладостью и красотою имени горький и злой яд змия, первого виновника отпадения».[1640]
Однако называть первый параграф «введением», а второй «заключением», значит преувеличивать их значение. В действительности 22,2 служит простым переходом к дальнейшему. В предыдущих главах св. Ириней излагал учение современных ему представителей гностицизма валентинианской школы. Теперь он желает показать их источник и происхождение, т. е. представить учение их предшественников по распространению гностицизма или, как он выражается в 31,3, «доказать, что они происходят от таких-то матерей, отцов и дедов и обнаружить их учение».[1641]
Таким образом, ничего особенного во «введении» (по Липсию) нет: параграф этот является вполне естественным в ходе мыслей I книги «Против ересей».
Заключением же новой части нужно считать не 27,4, а приведенные слова из 31,3. И нам кажется несколько странным, почему Липсий, Гарнак и др. говорят о главах 22-27, оставляя в стороне 29-31. Если признавать «новый отдел», то необходимо вносить в него все последние главы, начиная с 22 и кончая 31.[1642]
Что же касается 27, 4, то этот параграф представляет из себя род обычного для Иринея резюме или, точнее, повторения мыслей той или иной части сочинения и имеет себе параллели в других книгах его труда, где ни о каких заимствованных отделах говорить не приходится (ср., например: 11,9,2; 19,8-9; 31,1;-Ш, 15,3; IV, 7,3-4; V, 14*4 и др.).
Ничего особенного, необычного для Иринея не представляют из себя также содержание и стиль этих параграфов. Упоминаемый в 22,2 Bythus («Глубина») еретиков встречается у него и в других местах; например: И, 5,4; 7,5; 8,2; 13,6; 16,1 и др. Точно также и выражение «necessarium arbitrati sumus» («я счел необходимым прежде изложить...») имеет себе аналогию в предисловии к I книге, § 2; 1,19,
О и др. Общая же мысль этого параграфа одинакова уже с идеей самого наименования всего труда Иринея: «Обличение и опровержение лжеименного знания». Еще больше аналогий можно подыскать для 27, 4. И прежде всего целый параграф III, 12,12, где излагаются подобные же мысли и в той же форме. Да и в других местах нередко употребляются те же слова и выражения, как здесь; например: «impudorate» = «аторибрюацгуах;» — 1,6,3; 11,4; И, 12,3; «proeconium ecclesiae» = «кфоуца rffe ёккХ^саас;» — III, 34,1 и много других.[1643]
В качестве второго основания у Липсия служит ссылка на образ выражения и изложения, который вообще в данном отделе, по нему, совершенно отличен от обычного иринеевского.
Что это доказательство не соответствует однако действительности, мы уже только сейчас показали на разборе 22,2 и 27,4. Можно привести еще несколько мест из середины отдела. Такова, например, формула «???????» или «????? ??????», встречающаяся здесь (23, 4; 24,1; 27,1) и имеющая себе соответствие в 1,28,2; И, 13,8; III, 4,3 и др. местах. Или фраза в 24, 7: «принимая их (математиков) положения, они (гностики) переделали их сообразно с характером своего учения (illorum theoremata accipientes, in suum characterem transtulerunt)»,[1644] повторяемая почти буквально в II, 31, I[1645] и много других.[1646]
Одинаков с остальными частями и способ цитации Иринеем учения гностиков. Некоторые выражения он приводит буквально. Таковы, вероятно: в 24, 6 — «ибо говорят они: ты знай всех, а тебя пусть никто не знает»[1647] или в 27, 3: «к этой хуле... присоединял он (Маркион)... следующее (et hoc): Каин и ему подобные» и т. д.[1648]
Большую же часть учения св. отец передает через вставки также обычных у него выражений: «aiunt», «ait», «inquit», «demonstravit» и т. п.[1649] Ссылается он и на собственные сочинения карпократиан[1650] и Маркиона,[1651] очевидно, известные ему непосредственно. Точно также часто прерывает изложение обличением еретиков,[1652] своими замечаниями,[1653] что, как мы видели, имеет место и в других частях I книги.[1654]
Некоторые сведения, по всей вероятности, получены были Иринеем непосредственно от очевидцев поведения гностиков,[1655] как и о маркианах.[1656]
Нельзя также признать основательным и третье доказательство Липсия (об изменении первоначальной цели написания Contra haereses). Уже Гарнак, в выводах согласный с названным ученым, отвергает это доказательство, как не соответствующее действительному положению вещей.[1657] И совершенно справедливо.
Правда, в предисловии к I книге Ириней говорит о своем намерении изложить учение валентиниан, не упоминая о других гностиках.[1658] Однако эти слова указывают лишь на ближайшую цель его труда и ничуть не отвергают и не исключают другой, более главной и общей — опровержения всех еретиков. Нельзя забывать, что Contra haereses прежде всего шло навстречу нуждам и потребностям своего времени и места. А тогда в Галлии и Малой Азии из гностиков особенно деятельными являлись именно последователи Птолемея, Марка и других валентиниан. Поэтому-то Ириней и говорит о них прежде и более других.
Интересен, однако, взгляд его на валентиниан. Они фигурируют у него в качестве представителей и заместителей других гностиков, а учение их он рассматривает как «сокращение всех еретиков (recapitulatio omnium haereticorum)».[1659] Отсюда — опровержение валентиниан равносильно у Иринея опровержению всех гностиков.[1660]
Таким образом, можно думать, что уже пиша предисловие к I книге, он имел в виду, излагая и опровергая Птолемея и Марка, дать через это средство к опровержению всех еретиков-гностиков. А что последнее было общей целью всего его большого труда, об этом он прямо говорит в предисловии к IV книге: «Я подтвержу словами Господа то, что мною сказано, чтобы ты получил от меня доводы со всех сторон к поражению всех еретиков»[1661] и других местах (например: II, 5,3; 13,8; 31,1).[1662]
И вопреки Липсию, такая цель представляется Иринею не только с момента написания глав 22-27, а гораздо раньше. Так, о ней он говорит уже в 1,11,1,[1663] как
